— Жди тут, — уверенно заявил Антон. — Я невидимкой в квартиру проникну и осмотрюсь. Потом позову.
— Ага, — согласился Иванов. — Я во дворе покручусь.
Призрак исчез, а Серёга уселся на лавочку у соседнего подъезда и стал с интересом рассматривать людей. Это занятие всегда нравилось новоявленному инспектору. Оно здорово помогает коротать время в ожидании чего — либо и довольно сильно развивает наблюдательность. Во время службы государевой научился. Это только в дешёвых киносериалах опер мудро говорит: «Ага!» и мчится ловить очередного злодея. В жизни ожидание, пока не появится нужный поЦиент — огромный кусок работы сыскаря. Надо же как-то скуку скрасить.
Вот мужчина идёт нетрезвой походкой, посматривая на одно ему известное окно где-то в высоте. Судя по простенькой одежде и опрятному внешнему виду, дешёвой сумочке через плечо и мосластым, грубым рукам да красным от недосыпа глазам — с ночной смены идёт, с завода или каких-нибудь мастерских. Принял стаканчик — другой после честно отработанных человеко-часов и теперь размышляет — дома его дражайшая половинка или ушла куда по делам, будет устраивать ему скандал или нет?
А вот девчушка, лет шестнадцати. Рваненькие, по последней моде, джинсы, кеды, обтягивающая футболочка, рюкзачок за спиной. В руках — неизменно огромный смартфон; в ушах — наушники. Походка стремительная, явно куда-то успевает. Именно успевает — пока ещё не опаздывает, но на грани. На личике Сергей остановился особо. Миленькое, с явным перебором косметики, губки чуть надутые, уголки рта опущены в лёгком недовольстве, внимание полностью там, в ВК или Инстаграме. И всё вместе создавало впечатление несмываемой брезгливости на её симпатичной мордашке. Знакомый типаж. Свежесозревшая принцесса никак не может смириться с мыслью, что именно в этот момент за неё не бьются на дуэлях олигархи, а галактики не сошлись в смертельной схватке ради её благосклонного кивка. Ничего, пообтешется, поумнеет.
Мимо медленно, величаво прошествовали две молодые мамочки с колясками. Гордые от осознания собственной значимости, они являлись живым воплощением старого рекламного слогана «И пусть весь мир подождёт». У одной заагукало дитё, и Серёга невольно улыбнулся. Дети — это хорошо, особенно пока маленькие. Это потом из них вырастут космонавты и бандиты, а в коляске все лапочки.
— Сидишь, на девушек любуешься? — голос приятеля оторвал от размышлений. — Ну сиди, сиди, дело хорошее... Наш мальчик на парах в институте, скоро вернётся, — продолжил Антон. — Я квартиру осмотрел — там никого. Коротко — ничего интересного, потому ждём.
Долго скучать не пришлось. Через полчаса к подъезду подъехала старенькая, усталая «десятка», неловко припарковалась и из неё вышел тот самый ночной паренёк, отвечавший за музыкальное сопровождение у разыскиваемого стриптизёра.
— Принимаем. Печать ты показываешь. Действуй, как я учил: при демонстрации максимально чётко представляй, что именно должен увидеть человек, — скомандовал Швец и инспектора, не сговариваясь, взяли парня в «клещи».
— Хабалкин Руслан Геннадьевич? — утвердительно спросил Серёга, продемонстрировав служебную метку.
— Да, — удивлённо ответил паренёк.
Был он при дневном свете совершенно неказист, тощ, с ещё не сошедшими юношескими прыщами на лице и немного косоглаз. Всмотревшись — Иванов понял: контактные линзы у студента, но носит редко, потому и не привык к ним полностью.
— Надо поговорить, — веско продолжил он, ненавязчиво, но жёстко взяв парнишку под локоть. — Пройдёмте. В квартире будет лучше. Ни к чему вам лишние уши любопытных соседок.
— К-конечно, — начал заикаться Руслан. Он с каждой секундой становился всю более испуганным и нервным. — Я не против.
Поднявшись в квартиру, прошли на кухню. Старый психологический приём, нацеленный на располагающее общение. Ведь кухня для человека не просто место приготовления и поглощения пищи, а храм, в котором делятся сокровенным с друзьями; ведут глубокие по смыслу и философской наполненности пьяные беседы об устройстве мира, походя решая макрополитические проблемы; планируют будущее и напиваются с горя. А ещё там есть холодильник, который, как известно, успокаивает своим содержимым не хуже мурчащего кота.
Антон сразу, по-хозяйски, открыл дверцу Большого Белого Брата и загремел крышками, что-то задвигал.
— О! Оладушек! — воскликнул он. — И кефирчик! С утра не ел! Ты не обидишься? — повернулся он к пареньку, грозно посверкивая стёклами своих любимых очков.
— Что?! — вскинулся Руслан, однако рассмотрев зажатые в руках Швеца пакет с молочкой и красивый, явно сделанный мамиными руками, лапоть обжаренного теста. — Нет, конечно, кушайте. Там и варенье есть, вишнёвое.
«Расположение подозреваемого к себе штука, конечно, хорошая, однако перебарщивать не стоит» — подумал Иванов и приступил к беседе, переводя праздную болтовню в деловое русло.
— Вы вчера в пансионате ассистировали некоему стриптизёру. Нас интересует его личность.
— Он в чём-то подозревается? — сразу уточнил Хабалкин.
— Нет, — успокоил его Сергей. — Вчера он стал свидетелем ДТП, в котором виновник смог скрыться с места происшествия, потому нам и хотелось бы пообщаться по этому поводу. К сожалению, сторож, ну, вы поняли... записал только номер вашей машины, а второй поленился. Теперь вот устанавливаем.
Руслан по привычке сощурился, забыв, что очков на нём нет и сразу стал похож на крота. Он потёр переносицу, затем подбородок, а после, собравшись с духом, спросил:
— А разве аварии по вашему профилю? Этим же полиция должна заниматься...
В разговор решил вмешаться Швец, уже расправившийся с оладушком и почти прикончивший кефир.
— Всё правильно, кроме одного. Машина, попавшая в неприятности, принадлежит фельдъегерской службе. Знаете такую?
Хабалкин понятливо закивал.
— Хорошо, — продолжил материальный призрак. — Тогда не нужно объяснять, какие документы в ней перевозили и почему мы отрабатываем это происшествие. Может, скрывшийся — просто дурак за рулём, а может...
— Неудавшаяся попытка иностранных разведок заполучить сверхсекретные сведения! — гробовым голосом закончил Иванов.
После этих слов Руслан побелел, весь сжался, словно его готовились бить неведомые злодеи, и жалостно посмотрел на инспекторов. «Перестарались» — быстро осознали они. Нужно было исправлять ситуацию. За дело взялся Швец, панибратски перейдя на «ты».
— Ну чего ты дёргаешься? Чего ты нас так боишься? Успокойся. Мы знаем, что ты, Руслан, законопослушный гражданин, да и дело выеденного яйца не стоит. Никто никого ни в чём не обвиняет! Простой разговор! Видно, страстей по интернету пересмотрел, бедняга, про «палачей кровавого режима». Наверное, «чёрный воронок» ждёшь, пытки с иголками под ногти и пять лет расстрела через повешение?
Паренёк ничего не ответил, только ещё больше сжался. Пришлось вмешиваться и Серёге.
— Странный ты, Русланчик. Мы же к тебе по-хорошему, сами пришли, а не повесткой вызвали, и на улице по беспределу не хватали. Давай просто поговорим. После нашего ухода делай что хочешь, никто ничего тебе не скажет, если закон не нарушишь или лишнего не ляпнешь. Можешь даже дружкам хвастаться, что тебя конторские катком в бетон укатывали, прессовали не по-детски, а ты правильный пацан и не сдал блатных корешей.
— Й-я не из тех, — наконец-то начал приходить в себя Хабалкин. — Не из этих... В смысле не такой...
Инспектора дружно рассмеялись.
— Ты хоть понимаешь, как двусмысленно звучит это твоё «не из этих»?
Не сразу, но до Руслана тоже дошла вся бестолковость его ответов. Он несмело улыбнулся и закончил:
— Не из блатных. Нет у меня таких друзей. Знаете, а я уж подумал... Про вашу организацию всякое пишут...
— Знаем. Не в лесу живём, доступ к сети имеем.
Паренёк встал, напился прямо из-под крана, затем вернулся на место. Но уже другим: спокойным, сосредоточенным.
— Вы меня извините, — немного невнятно начал он. — Перепугался я сильно. Не каждый день такие, как вы, в гости заходят.
