«Я подвел тебя, Норгаар…»
Злость охватила Кэйрмара, и, издав нечленораздельный крик, он бросился вперед, к собратьям по оружию, что уже вступили в ближний бой с гвардейцами. Что еще им теперь оставалось, кроме как сразиться и достойно умереть? Норгаар оказался-таки прав.
Кэйрмар выскочил посреди кроваво-стального хаоса, заполняя пустоту между Алькеймом и аккаовскими воинами. Меч в его руки завертелся, словно мельничные лопасти, и с лязгом встретился с ятаганами гвардейца. Похоже, тот ожидал, что южанин уйдет в защиту, но уж никак не столь стремительной атаки. Кэйрмар завертелся бешеным зверем, ныряя и выныривая между вражескими ятаганами. Гвардеец попытался достать его, нанеся удар крест-накрест, но Кэйрмар оказался проворнее, успев ткнуть противника под сердце. Доспех гвардейца не выдержал, и тот свалился замертво.
Следующий противник скрестил ятаганы, готовясь не повторить участь предшественника, но, сосредоточившись на Кэйрмаре, вовремя не приметил меча Алькейма, молнией налетевшего сбоку. Кэйрмар успел кивнуть даньязскому рыцарю.
Воспользовавшись короткой передышкой, воин-телохранитель огляделся. Из его «десятка» еще никто не погиб, но дела шли довольно скверно: Эльсар нор Керрано, истекая кровью, уже упал на одно колено, но все же продолжал с нечеловеческой яростью вертеть копье-знамя, раз за разом отбрасывая гвардейцев назад. Чаурч и Инджаурч затерялись где-то впереди и попали в окружение, но продолжали неистово орать и не менее неистово сражаться. Один лишь Калламар, казалось, не испытывал затруднений, играючи проламывая строй противника и раз за разом разрубая своим гигантским двуручником сельвидийцев. Не успел Кэйрмар порадоваться за него, как один из «мертвых» гвардейцев, оставшихся за спиной Калламара, приподнялся и, выбросив вперед руку, всадил в спину гальтийскому полковнику ятаган. Тот замер, и трое гвардейцев тут же бросились на него, как волки на беззащитную жертву. Через секунду Калламар пал.
«Нам не выстоять…»
Кэйрмар взмахнул мечом и, крутанувшись, отсек новому противнику правую руку по локоть. Затем отступил назад, чтобы помочь Алькейму, сражающемуся с тремя гвардейцами одновременно: серебристый плащ стал кроваво-красным. Подныривая к противникам, Кэйрмар приготовился к новому танцу со сталью, когда случайный взмах ятагана разрубил его меч пополам. Отбросив бесполезную железку, воин отпрыгнул назад. Обезоруживший его гвардеец собрался было завершить начатое, но в этот миг точно пущенный нож Шальбира угодил ему прямиком в глазную прорезь.
Кто-то резко дернул его за плечо. Обернувшись, Кэйрмар увидел перед собой седовласого шаугримца — того самого, что разговаривал с ним перед тем, как все началось. Шаугримец, вне сомнений, был ранен и едва удерживался на ногах. Копья при нем не было. В правой руке он держал меч — меч, подобных которому Кэйрмар прежде не встречал. Отточенное лезвие длинного прямого меча будто светилось, переливаясь кроваво-рубиновым пламенем.
— Ты готов?! — прокричал шаугримец, протягивая Кэйрмару этот странный меч.
«Готов к чему?» — хотел спросить Кэйрмар, но не стал, вспомнив, как тот что-то говорил про Истинные Слова.
Кэрймар кивнул, в легком недоумении принимая оружие, и шаугримец сказал:
— Тогда не дай им прервать меня!
Весь заляпанный кровью, шаугримец плюхнулся на землю, как на роскошный ковер, и, скрестив ноги, начал что-то бормотать. Кэйрмар ничего не понимал, но решил довериться этому незнакомцу — что еще оставалось делать?..
В доспехах было жарко — Кэйрмар чувствовал, как капли пота так и слетают со лба. Шлем затруднял обзор. И все же воин-телохранитель собрался с силами, чтобы развернуться и встретить новых врагов новым мечом.
Сражавшийся по левую руку Алькейм пошатнулся, когда один из гвардейцев, совершив обманный маневр, полоснул его по бедру. Стрела, пущенная кем-то из лучников (Кэйрмару было некогда оборачиваться), убила наглеца, но даньязский рыцарь потерял равновесие, и двое гвардейцев бросились на него с двух сторон. Кэйрмар бросился Алькейму на помощь, но не успел: один из ятаганов достал рыцаря. Тот упал молча, как статуя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кэйрмар занял место даньязца. Наступающим гвардейцам не было числа. Воин-телохранитель выбросил из головы все мысли. Остался лишь он сам, его новый меч, поразительно легкий и проворный, и враги, которых нужно было убивать, чтобы не умереть самому.
Кэйрмар завертелся в новом танце смерти.
Он не отслеживал, скольких противников убил — лишь продолжал и продолжал вертеть меч рубинового пламени. Удар. Еще удар. Шаг назад. Обманный маневр. Удар… В какой-то момент где-то позади сквозь хаотичную мелодию боя стали различимы иноземные слова, будто таинственная, пробирающая до дрожи мелодия. Шаугримец будто бы распевал их на мотив какого-то шаманского напева. Каким-то неуловимым инстинктом Кэйрмар догадался, что мелодия Истинных Слов вот-вот закончится. Что будет потом? Отразив серию атак, Кэйрмар отскочил назад и внимательно — насколько позволяли эти мгновения — оглядел склон холма, все еще заполненный гвардейцами. Их осталось еще дюжины четыре — и одна из дюжин по-прежнему охраняла трон… Поняв, что мелодия Слов подходит к концу, Кэйрмар запомнил расположение врагов — будто бы угольным грифелем сделал несколько штришков на папирусе сознания.
А затем пришла Тьма.
В первый миг Кэйрмару подумалось, что он умер. Затем, поняв, что по-прежнему может думать, двигаться и слышать звуки, понял, что дело тут в другом. Эти Истинные Слова как-то изменили окружающее пространство, лишив его света. Одна лишь Тьма. И, видимо, не только для него.
Сбросив с головы шлем, Кэйрмар метнулся вправо, а затем вперед по склону, через тернистые заросли кустарника. Они кололи его через доспехи и одежду, но на такие мелочи Кэйрмар уже не обращал внимания. Слева от него, не понимая, что происходит, метались, натыкаясь друг на друга, гвардейцы. Кэйрмар бежал вперед, полагаясь на отточенное за десятилетия сражений чутье. Вот кустарники закончились — значит, он почти что добрался до вершины. Впереди раздался лязг клинков. Видимо, последняя дюжина, несмотря на временную слепоту, окружила трон султана плотным кольцом и приготовилась защищаться. Что ж, никто не говорил, что добраться до Кабуддарима будет просто.
Кэйрмар догадывался, что времени в обрез — если бы такая Тьма была вечной, они бы давно перевернули войну в свою пользу. Собрав воедино остаток сил, воин занес над головой меч и прыгнул вперед. Один из гвардейцев услышал его приближение и выкрикнул что-то предостерегающее. Ятаганы взлетели в воздух, чтобы заблокировать его удар, но Кэйрмар проворно юркнул вниз и подрубил ближайшему сельвидийцу ноги. Не дожидаясь, пока его место займет следующий, сделал два резких взмаха по сторонам, один из которых зацепил чужой ятаган, и сделал шаг вперед. Кэйрмар слышал, как визири о чем-то кричат султану — возможно, призывают его убегать… Глупцы, они лишь выдали его точное местоположение.
Ятаган просвистел в опасной близи. Кэйрмар толкнул плечом подрубленного гвардейца вправо, рубанул наискось, угодив одному из гвардейцев в грудь, и вновь шагнул вперед. И еще раз.
Тьма рассеивалась.
Кэйрмар вложил остаток сил в последний прыжок и решающий взмах…
Когда над остатками Бессмертной Гвардии засияло солнце, султан Кабуддарим А'Шаддар был пригвожден к собственному трону мечом рубинового пламени.
Истинный Сын Бога Неба и Земли умер, как простой смертный.
В выпученных глазах султана так и застыл ужас внезапного, непредвиденного поражения.
Кэйрмар так и не понял, почему гвардейцы (а следом за ними и пехотинцы) не решились добить его после случившегося. Почему с воплями ужаса бросились в рассыпную вместо того, чтобы отомстить за своего полубожественного лидера. Может быть, просто испугались. А может, у них было какое-то предание о том, что убить Полубога способен лишь Бог. Неуязвимый Бог. В любое другое время такая мысль заставила бы Кэйрмара улыбнуться — но не сейчас.
