— Нашла, чем гордиться, потаскуха!
— Как ты меня назвал?!
— Как ты ее назвал?! — в один голос воскликнули Кимао и Орайя.
— Смотри, и защитники тут же нашлись! Всем дала или кого-то обидела?!
— Да, как ты…
Кимао бросился на Сермилли первым, ударом в грудь осадив придурка на пол.
— Знай, к кому обращаешься, урод!!!
Орайя тут же оказался рядом с братом, оттаскивая его от сокурсника. Остальные присутствующие начали возмущаться. Кто-то принял сторону Сермилли, кто-то заступился за Кимао и Данфейт. Кто-то начал кричать и, кажется, пытаться ударить другого.
— Видишь, что ты натворила, — услышала Данфейт за своей спиной.
Преподобный стоял возле нее и, кажется, тоже был зол.
— Уходи, пока они не перегрызлись!
— Я?
— Ты! Пошла вон! Немедленно!
Данфейт отняла руку от носа и набрала в грудь воздух. Действительно, раздражение — это ее эмоция, не их. Она не контролирует это, а значит, не контролирует ни Кимао, ни всех остальных.
— Кимао! — прокричала Айрин, бросаясь к Кимао и заслоняя собой Сермилли, встающего с пола. — Оставь его! Он — придурок!
— Пусть рот свой закроет, придурок!
— Это ты закройся! Никто больше не боится тебя, Сиа. Твой паразит все из тебя высосал!
Кимао занес руку, но Айрин вцепилась в нее, пытаясь опустить.
— Успокойся, Кимао! Прошу тебя, успокойся!!!
Кимао остановился, тяжело дыша и не отводя глаз от Сермилли.
— Все хорошо, — произнесла Айрин, прикасаясь пальцами к его лицу и поглаживая. — Все хорошо, я с тобой.
— Ненавижу… — прошептала Данфейт и, закрыв глаза, закричала, что было силы.
Выплескивая свои эмоции, она пыталась унять тот гнев, который накрыл ее с головой при одном взгляде на руки сестры, прикасающиеся к Кимао.
Все обернулись, глядя, как сайкаирянка, кричит, зажимая свои уши, а из носа ее на пол хлещет кровь. Когда воздуха в груди не осталось, она согнулась пополам и вдохнула полной грудью, отпуская свой гнев и опустошая свои эмоции.
Все молчали, глядя на нее, и Кимао тоже.
Данфейт разогнулась и, спокойно выдохнув, размазала кровь по своему лицу.
— Дело в нас. Оболочки — это мы. На нас влияют, но это наша реакция, а не того, кто воздействует.
Данфейт обернулась к Йори:
— Он просто не хочет, чтобы ты жалел его. Жалость, для таких, как мы, — унизительное чувство. Освободи его так, как должен! Не можешь "размотать", — "разорви", но не выставляй на посмешище, проводя в поисках утраченного "края" часы!
— Откуда ты…
— Покажи им, что он так же силен, как и ты. Докажи, что мы, матриати, сделаны из того же теста, что вы!
Данфейт снова вытерла рукавом свой нос и посмотрела на Кимао.
— Кажется, мне пора умыться, — произнесла матриати и, развернувшись, спокойно покинула аудиторию.
— Данфейт! — услышала она за своей спиной, влетая в туалет и склоняясь над раковиной.
— Это я во всем виновата. Прости меня. Я не хотела…
Смывая с лица кровь, она пыталась остановить ее, но красная все равно текла сквозь пальцы.
— Юга, да сделай же ты что-нибудь! — закричала Данфейт и посмотрела на Кимао.
— Не могу, — произнес тот. — Ты "запаяна" так же, как и Террей.
— Твою мать! Тогда рви! Рви давай!!!
— Данфейт…
— Рви, я сказала!!! — закричала матриати и поняла, что плачет.
Кимао подошел к ней, стирая с ее лица кровь рукавом своего дорогого костюма.
— Легче сказать, чем сделать, — ответил зрячий и погладил ее по лицу.
— Рви… — прошептала Данфейт, закрывая свои глаза.
— Готова?
— Да.
Она почувствовала его губы на своих губах и, словно найдя спасение от предстоящей боли, впилась в его рот. Вкус крови, которую он без отвращения пробовал своим языком, пошатнул ее самообладание. Как же… Это ведь все-таки ее кровь, а не его…
Данфейт ощутила его ладони на своей спине. Они сжимали ее костюм и спускались ниже, пока не достигли бедер. Данфейт прилипла к нему, желая только одного: чтобы он коснулся их и сжал, что было силы. Кимао склонился над ней и, положив свои ладони, сжал пальцы, приподнимая ее, чтобы утянуть на себя. И Данфейт застонала. Очень тихо, почти беззвучно, но он услышал ее.
— Done Faitu… — произнес он, наступая на нее и оттаскивая назад, чтобы прижать к стене.
— Kimau…
Почувствовав опору за спиной, она вжалась в нее и, обняв его за плечи, оказалась сидящей на его руках. Ей хотелось большего. Сейчас… Здесь… Она хотела его и плевать было на то, где и как…
— Юга… — услышали они оба где-то позади.
Это моментально отрезвило обоих. Кимао обернулся и сквозь пелену вожделения посмотрел на Эрику, стоящую в дверях женского туалета.
— Юга, — произнесла Данфейт, сползая на пол и отстраняясь от Кимао.
Зрячий выпрямился и не сразу обернулся к Эрике, которая, как ни в чем не бывало, подошла к умывальнику и начала мыть свое окровавленное ухо.
— С тобой все в порядке? — спросила Данфейт, останавливаясь возле другого умывальника и включая воду.
— Нет, — односложно ответила Эрика и, вытерев руки салфетками, вышла из туалета.
Данфейт посмотрела на себя в зеркало и только тогда поняла, что кровотечение из ее носа остановилось.
— Я даже не заметила, как ты обошел петлю.
— Я не обходил ее, это сделала ты.
— Я? — удивилась она и посмотрела на зрячего, лицо и костюм которого были перемазаны кровью. — Сама не знаю, как…
— Расслабилась просто, вот и все, — ответил зрячий и подошел к ней, наклоняясь к умывальнику и смывая кровь с себя и своего костюма.
— Значит, весь секрет был в моем напряжении?
— В твоем напряжении кроется много секретов, но больше их таится в твоем расслаблении.
Данфейт посмотрела на свой костюм и, стянув с себя камзол, начала его застирывать. Кимао повернулся к ней, молча глядя на объемную грудь в кружевном лифчике.
— Как думаешь, быстро высохнет? — спросила она, выполаскивая темно-коричневую ткань в раковине.
— По такой жаре за минут тридцать.
Кимао решил последовать ее примеру и, так же сняв с себя камзол, принялся его намыливать жидким мылом. Данфейт повернула к нему голову и застыла. Она разглядывала его обнаженный торс, пробегая глазами по рельефу мышц на груди, животе, спине и руках.
— Нравится? — вызывающе произнес Кимао, бросая камзол в раковину и поворачиваясь к ней лицом.
Дани приподняла брови, не зная, как ей реагировать, а потом улыбнулась и посмотрела на свою грудь в лифчике.
— А тебе? — так же вызывающе произнесла она и провела пальцем по мышцам своего напряженного живота.
— Дурочку не строй из себя! Тебе не идет!
