Но никого из них не было. Ни Бель, ни Шары, ни отца. Только Косарь.
– Если я соглашусь, чему ты будешь меня учить?
– Что есть и что пить, чтобы приучить тело переносить жару. Как утопить врага прежде, чем он утопит тебя. Как атаковать противника, болтаясь на дереве. Как защищаться и наносить удары. Как вскарабкаться на горящую башню, когда из-за дыма нечем дышать и ничего не видишь.
Брофи кивнул.
– Тебе нужна стратегия, – продолжал керифянин. – У тебя уже есть преимущество как у сына Перемен Года. Ты неплохо подготовлен физически. Но Девять ступеней не только физическое испытание, но и общественная игра.
– Я понимаю стратегию игры.
Косарь поднял брови.
– Неужели? Судя по тому, как от тебя воняет, вряд ли.
– Я понимаю их стратегию, – уточнил Брофи. – Но у меня есть своя.
Керифянин опустился на корточки.
– Ну-ну. Расскажи.
– Цель Девяти ступеней – сломать дух. Ломаются все, кто участвует в игре. Игра учит их тому, что они недостаточно хороши. Что все остальные – враги. Что если ты хочешь сделать шаг вперед, нужно лгать, жульничать, толкать в спину. Делать все, чтобы только опередить ближайшего конкурента. Думаю, Фанки это понял, поэтому он и не очень-то старается.
– Но все равно играет.
– Играют все. У них нет выбора, потому что за каждым его семья. Рано или поздно здесь предают все. – Он посмотрел керифянину в глаза. – Ты ведь тоже это делал?
– Да.
Брофи покачал головой.
– Значит, понимаешь. И с кем ты теперь собираешься подружиться? Кого потом предашь ради победы?
– Никого.
Косарь нахмурился.
– Тогда ты не победишь.
– Я сыграю и выиграю. Но только не по их правилам, а по своим. Девять ступеней взращивают в людях вероломство, жестокость, подлость и страх перед другими. Меня такие правила не устраивают. Физендрия вот-вот нападет на мой город. Я хочу показать им всем, что гражданин Свободного города может победить за счет верности и чести в состязании, где сотня физендрийцев проиграют со своей агрессивностью и жестокостью.
– Ты хочешь победить не игроков, а саму игру.
– Да.
– Игра сильнее тебя.
– Огндариен сильнее Физендрии.
Керифянин вздохнул.
– В тебе так много от тети, – негромко сказал он. – И от отца.
– Ты знал моего отца? – изумился Брофи.
– Встречал однажды в Керифе. Я был тогда… другим.
– Какой он был? Что говорил?
– Сам я с ним не разговаривал. Только наблюдал за ним из тени, как и за другими. Он был хороший человек. Очень спокойный. Из тех, кого великие замечают мгновенно, а глупцы не видят вообще. Хаба относился к нему с большим уважением.
– А я его не знал.
– Понимаю.
– Я бы… – начал Брофи и осекся. – Базовая стратегия у меня есть, но я многого не знаю. Ты мне поможешь?
– Одолеть игру?
– Да.
– Я не думаю, что это можно сделать так, как ты предлагаешь.
– Ты мне поможешь?
Косарь вздохнул, покачал головой и впервые за все время отвел взгляд.
– Я просто глупец, – пробормотал он себе под нос. – Был им и остаюсь. Твоя семья пользуется этим чуть ли не все эти годы.
Брофи уже собирался спросить, что он имеет в виду, но Косарь вдруг продолжил:
– Я научу тебя тому, что знаю сам. Но предупреждаю, учитель я строгий.
– Ничего, я хватаю на лету. Если Бель тебе доверяет… – Впервые за последние десять часов в нем проснулась надежда. За ней последовал очередной приступ рвоты. Он наклонился над ведром, но желудок был пуст.
Брофи застонал.
– Похоже, дело пошло на поправку, – сказал, поднимаясь, керифянин.
– Откуда ты знаешь? – прохрипел юноша.
– Промежутки увеличиваются. Жить будешь.
– Чего мне только не хватало, так это плохих новостей.
Впервые за все время, что Брофи его знал, Косарь засмеялся.
Смех был глубокий, раскатистый и громкий. Даже не смех, а хохот, чего Брофи никак не ждал от этого невзрачного, колючего, бесстрастного человека. Как и удар грома, продолжался он недолго.
– Завтра приступим к работе, – пообещал Косарь.
ГЛАВА 14
Шара очнулась в темноте.
Моргнула. Опухшие щеки отозвались болью. Сжала одеревеневшие пальцы. Руки тоже болели. В животе было пусто и сухо, как будто она не ела по крайней мере неделю. Шара попыталась свернуться в комочек, сжаться, спрятаться. И снова моргнула. Колени не сгибались, малейшее движение причиняло боль.
«Ползти. Я должна ползать. Хозяин рассердится, если увидит, что я лежу».
Преодолевая боль, она села и только тогда увидела отблеск пламени на стенах пещеры. Откуда-то издалека доносились приглушенные голоса. Виктерис?
Шара перекатилась на колени и вскрикнула от боли.
Голоса смолкли. Она проползла вперед. Одеяло свалилось. По обнаженному телу пробежал прохладный ветерок. С шеи свешивалась тонкая цепочка. Шара схватила ее и нащупала маленькую подвеску. Камень испускал тепло, и она сжала его липкими пальцами. Дыхание выровнялось. Боль отступила.
Из тени выступила неясная фигура.
– Проснулась, милая? – спросил мягкий, участливый голос. – Не вставай. Оставайся пока на месте.
На плечо легла теплая ладонь. Шара медленно опустилась на каменный пол.
– Кто вы?
– Беландра, – ответила женщина. – Не бойся. Тебе ничто не угрожает. Ты в зале Сердца.
Шара оттолкнула женщину.
– Где Виктерис? – Дыхание снова сбилось на мелкие, судорожные глоточки, руки затряслись.
«Надо ползти».
– Его здесь нет, – прошептала Беландра. – Успокойся. Все хорошо. Сердце защитит тебя.
Из темноты появился вдруг кто-то еще. Высокий. Стройный. Шара вздрогнула, сжалась и попыталась отползти.
– Не бойся, это Валлия. – Беландра погладила ее по спине. Ощущение было такое, словно по коже пробежал паук на мохнатых, колючих лапках.
Шара дернула плечом.
– Не надо…
– Проснулась? – негромко спросила Валлия, опускаясь на корточки рядом с девушкой.
– Да. Она очень напугана. Он что-то сделал с ней. Нужно снять заклятие.
Шара хотела отодвинуться, уползти, забиться в угол, но сил не хватало.
– Все хорошо, – повторила Беландра. – Мы здесь, чтобы помочь тебе.
Вдвоем они подняли ее с пола и поставили на ноги. Двигаться все еще было больно, от каждого прикосновения по коже разбегались мурашки, но Шара терпела, потому что без них не смогла бы стоять.
– Ты помнишь, что произошло? – спросила Беландра, подводя ее к факелу.
Шара облизала губы.
– Я помню все.
Она ползала на коленях по комнате. Ползала и ползала. Кругами. Не останавливаясь. Ползала, ожидая, когда он вернется.
Она лежала на кровати. Грязной, мерзкой кровати. И он бил ее, щипал и насиловал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
