– А теперь что ты думаешь?
– А теперь не знаю. Капитан спутал все карты. Если Виктора убил и выкинул за борт он, то лимит убийц на этом исчерпывается. Теперь на Эдди можно вешать все остальные попытки убийств. А врач, получается, был не при чем… Нет, не знаю… Я запуталась.
Да, ты запуталась, мысленно согласился я с ней. Ты все перевернула с ног на голову. Я-то думал, что ты в самом деле близка к истине, я уже был готов признать свое поражение и прийти к глобальному выводу о преимуществе женского мышления над мужским. Но твои доводы оказались хрупкими и теперь рассыпаются, как песочный замок.
– Ты хочешь, чтобы мы работали вместе? – спросил я.
Алина кивнула.
– Тогда начнем с этого, – сказал я, и вытащил из-за пояса пистолет. – Эту штуку ты даешь мне во временное пользование.
Алина, глядя на пистолет, нахмурилась.
– Ты не пересчитывал патроны? Их было восемь, – произнесла она таким голосом, от которого мне стало не по себе.
Идиот! – мысленно выругался я. Об этом надо было подумать раньше, когда я неожиданно нашел "макаров" под подушкой, куда его не клал.
– Ну? – произнесла Алина, предчувствуя недоброе в моих заторможенных движениях.
Я вынул из рукояти обойму и стал выталкивать из нее на ладонь патроны.
Семь штук! Семь! Я еще раз пересчитал тупоголовые патроны и поднял на Алину тяжелый взгляд.
– Это очень плохо, – пробормотал я. – Очень плохо… Я не помню, как вчера вечером разделся и лег спать. Как-то очень быстро я опьянел. Словно потерял сознание. А когда ты меня разбудила, я нашел пистолет под подушкой.
Алина смотрела на меня едва ли не с ненавистью и кивала головой.
– Так вот что я тебе скажу, мой дорогой! Твоя сексуальная партнерша была соучастницей в убийстве Виктора. Она заодно с капитаном! Когда будет доказано, что Виктора застрелили из этого пистолета, Стелла с удовольствием подтвердит, что видела пистолет в твоих руках, и подозрение ляжет на тебя.
– Не ляжет, – ответил я, выкидывая "макаров" за борт.
– Ну вот, – с сожалением произнесла Алина, глядя в темную воду, куда навеки ушло оружие, – теперь я совершенно беззащитна.
В ее голосе прозвучал намек, но я не стал рвать на себе рубашку и доказывать, что грудью встану на ее защиту.
– Ты права, – сказал я. – А потому, тебе пора принять условия игры, которые всем выгодны. В твоем случае это означает залечь на дно, ясно?
Не знаю, поняла Алина или нет, что я почти слово в слово повторил то, что она как-то сказала мне. Я расплачивался с ней ее же монетой. Это было жестоко, но иначе я поступить не мог. Слишком своенравная, слишком властолюбивая, страдающая завышенным самомнением, Алина в компаньоны мне не годилась. Мы оставались конкурентами, потому что, сами того не замечая, продолжали ревновать друг друга к Валерке.
– Как, то есть, залечь на дно? – с зарождающимся возмущением спросила девушка. – Ты что хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что иду спать, и тебе это же советую.
– Как это спать?! – воскликнула Алина. – Как ты можешь сейчас спать?
– А что прикажешь делать, если капитан уже устал ждать, когда мы с тобой уйдем отсюда. Вон, посмотри, его физиономия высовывается! Пусть человек спокойно смоет все кровавые следы!
Решительно повернувшись, я пошел по палубе, уже не таясь Лоры. Я принял навязанные мне условия игры, потому что без этого пропадал всякий смысл продолжать расследование.
* * *
Приятно с точностью предугадывать чужой сценарий, особенно если он крепко сбит. За мгновение до того, как войти в свою каюту, у которой продолжался день открытых дверей, я подумал: сейчас Стелла спросит: «Ну как? Выкинул пистолет?»
– Ты пистолет выкинул или сунул куда-нибудь? – тихо спросила Стелла, как только я вошел.
Она сидела в постели с такими глазами, словно под ее одеялом прятался еж.
– Никуда и ничего я не совал, – устало ответил я и принялся стаскивать через голову рубашку.
– Значит, выкинул в море, – прошептала Стелла, глядя на меня, как на марсианина. – Ты хоть помнишь, что вчера вечером начудил?
– Помню, – пробормотал я и полез под одеяло.
– И что теперь думаешь делать?
– Спать.
– Что?! Спать?!
Все женщины одинаковы. Я утопил лицо в подушке, и только сейчас почувствовал, как устал. Я все больше входил в игру и становился в ней естественным. Голову на отсечение – не шипела бы Стелла над ухом, уснул бы за милую душу.
– Чего ты суетишься? – невнятно проворчал я.
– Ты убил человека! Неужели ты этого не помнишь?
– Помню, что убил, но не помню кого именно. За завтраком пересчитаем всех и выясним.
Стелла вскочила с постели, наступив крепким коленом мне на спину. Завернулась в простыню, раскрыла холодильник и выхватила оттуда бутылку "Коммандарии". Я следил за ней одним глазом. Не верю! – думал я словами Станиславского. Замызганный штамп! С чего бы это она начала пить в пятом часу утра? Правдоподобнее было бы уйти к себе. И чем быстрее, тем лучше, чтобы не вляпаться под подозрение в соучастии.
– Слушай меня, – заговорила Стелла, стоя в простыне с бутылкой – готовый образ богини виноделия. – Тебе надо принять душ, отмыть с мылом и щеткой руки, особенно ногти. Проверить одежду. Если есть следы крови – немедленно застирать. А еще лучше выкинуть за борт и надеть что-нибудь другое.
– А что, собственно, случилось? – равнодушным голосом спросил я и зевнул.
– Что случилось? – повторила Стелла и усмехнулась. – Ты в самом деле не помнишь, что произошло?
– В самом.
– Замечательно! Охотно верю, потому что ты был в таком состоянии…
Она не договорила. Не хватило фантазии, подумал я.
– Ты в одиночку выпил бутылку вина. Потом водки, снова вина, – говорила Стелла, не зная, что делать с той бутылкой, которую она держала в руке. – Я пыталась тебя остановить, но ты был невменяем. Как идиот!
Можно было обойтись и без оскорбительных выражений, между прочим!
– В
