Теперь вперед выступил настоящий гигант, человек-гора.
— Я Телесикл, — представился он. — Я родом из долины Евфрата, где наводнения — дело обычное. Эпос о Гильгамеше повествует о самом страшном из них. Тогда ради спасения пришлось построить гигантское судно высотой в шесть этажей.
Только лишь проблеск рассвета забрезжил, как черная тучаВ небе явилась, и бог громовой громыхал в ее чреве.Ярость его достигала высоких небес, свет во тьму обращая.Землю шесть дней и ночей пустошил он водою и бурей.
Великан нараспев произнес эти стихи.
Мы растерянно воззрились на огромный живот, колыхавшийся, как помянутая им грозовая туча.
— У иудеев в священных книгах Моисея тоже описывается потоп, — поддержал его кто-то из собравшихся. — Средством спасения тоже послужил корабль.
— Мы не собираемся строить лодки или ковчеги для жителей Египта, — сказала я. — В конце концов, никакой разлив не накроет всю сушу. Меня интересуют не поэтические описания наводнений, но их реальные последствия. Когда Ной сошел с ковчега на берег, все на земле было разрушено. А что произойдет с нами?
Телесикл зловеще продекламировал:
Люди, из глины земной сотворенные, снова в нее обратились.Мир разровняло потопом, земля стала плоской, как крыша.
— Что за вздор? — послышался чей-то визгливый голос. — Царица собрала нас не для чтения стихов, а ради практических советов. Могу поручиться, что в глину никто здесь не обратится, а земля в Египте и так плоская, как крыша. Успокойся, глупец!
— Если позволите. — Вперед выступил человек с ястребиным носом, морщинистый, но не такой уж старый, ибо волосы его оставались темными и довольно густыми. — Я Алкей из Афин, механик, интересующийся историей. В Египте работаю давно, успел познакомиться с тем, что происходит в сельской местности при слишком сильных половодьях.
Он выдержал паузу, огляделся по сторонам, а когда понял, что никто не оспаривает его компетентность, продолжил:
— По-настоящему опасные наводнения случаются редко, тем не менее они и их последствия сохранились в людской памяти. Прежде всего, скажите мне: что происходит, когда волны обрушиваются на берег моря?
Никто не ответил.
— Ну? Ну? Неужели никому из вас ни разу не случалось прогуляться по пляжу во время прибоя? Никто не бывал в Иудее? Ну и домоседы! Ладно, скажу за вас: вода разравнивает песок, разрушая все, что из него сделано. Детишки строят из песка домики, крепости — раз, и все они смыты волнами! Но, увы, строения из песка возводят не только дети. Какой строительный материал в ходу в египетских деревнях? Правильно — необожженные глиняные кирпичи, высушенные на солнце. А что происходит, когда такой кирпич пропитывается влагой? — Механик указал на лохань с водой, словно в расчете на эту демонстрацию стоявшую рядом с загадочным растением, и бросил туда глиняный кирпич. — Видите? Смотрите внимательнее. Через час-другой этот кирпич превратится в ком глины.
Поскольку при падении кирпича в воду во все стороны полетели брызги, ученые мужи, морщась, подобрали полы своих одеяний.
— Неужели обязательно быть таким грубым? — спросил один из них.
— Я сделал это для наглядности, чтобы до вас дошло. Здания размокнут и обрушатся. Но если заранее выстроить новые за пределами досягаемости разливающихся вод, ущерб будет не столь уж велик. И расходы тоже, благо глина есть повсюду. Главное, у нас есть время подготовиться. В отличие от словесных потоков, вода в половодье прибывает постепенно.
Он выдержал паузу, прошелся взад-вперед перед слушателями и продолжил:
— Но это еще не все. Разлившаяся вода застаивается, а застойная вода сильно отличается от проточной.
«Да, — подумала я, — подать себя этот человек умеет. Хотя можно было бы изложить все и без выкрутасов».
— Она способствует размножению насекомых и лягушек, — продолжал Алкей, — накоплению грязи, разложению и гниению. Распространяет вонь и, хуже того, заразу. Просачиваясь в землю, сырость проникает повсюду, даже в незатопленные места. Зерно в земляных хранилищах сыреет и плесневеет. А еще мыши — они начинают плодиться как безумные. Нас ждет нашествие мышей!
Его голос прозвучал как раскат грома.
— Успокойся! — призвал Олимпий. — Они пока еще не снуют у тебя под ногами.
— А что последует дальше? — встрял Телесикл, оставив насмешку без внимания. — Змеи! Нашествие змей!
Схватив за руку, он вытащил из толпы ученых старика.
— Расскажи им, Эсхин! Расскажи им о змеях!
Кожа на лице старца была испещрена морщинами и шелушилась, как древний папирус, и голос оказался ей под стать — трескучий и ломкий.
— Змеи! Змеи! — бормотал он. — Врата обители ядовитых гадов разверзнутся и явят миру свои сокровища.
Он сделал паузу и обвел взглядом аудиторию. Похоже, знаток змей любил публичные выступления.
— Мы живем в той части мира, где обитают самые смертоносные змеи, — продолжил он шелестящим шепотом, подобным шороху сухих листьев в гробнице. — Недаром символ Египта — кобра. Она распускает свой капюшон над челом каждого фараона, защищая его. Укус кобры дарует приобщение к сонму богов и благословение. Аспид — это сама смерть, сила его яда такова, что кончина наступает быстро: укус — беспамятство — тьма. И вот жертва этой грозы Нила уже стучится во врата царства мертвых. — Неожиданно он развернулся и ткнул скрюченным пальцем в другом направлении. — Таков аспид, но не гадюка. Ее укус столь ужасен, что яд попадает в кровь и разъедает кости, человек растворяется. Когда тело покойного сжигают на погребальном костре, в золе не находят обугленных костей. Другие яды изгоняют из тела жизнь, но этот устраняет само тело.
Олимпий закатил глаза в неверии. Очи Мардиана, напротив, расширились от восхищения. Я не знала, что и думать.
— А есть еще одна змея. — Шепот старца теперь едва звучал, и многие подались вперед, чтобы его расслышать. — Ее укус приводит к тому, что человек распухает до таких гигантских размеров, что все его черты теряются в бесформенной массе. Несчастного даже нельзя положить в гробницу, ибо он продолжает пухнуть.
Олимпий, как и многие другие, издал смешок. Однако смех его был нервным.
Говорящий воздел руку, обратив на слушателей гневный взор.
— Смеетесь, невежды? Лишь потому, что вы не видели жертв этого яда. Случись вам лишь единожды стать свидетелями подобного кошмара, вы, уверяю вас, вмиг прекратили бы насмешки. Но, возможно, иным из вас случалось видеть человека, укушенного геморросом? Все тело несчастного становится сплошной раной, отовсюду сочится кровь. У него кровавые слезы! Кровавый пот! А как начет дипсаса? Его яд высушивает тело, впитывает влагу и обращает жертву в подобие мумии. Это иссушающий яд! Умирающие люди вскрывают собственные вены, чтобы утолить жажду кровью!
