за ней от тела отделилась и голова.
Рев и движение сверху, а какая-то угольчатая лапа, больше похожая на соколок кости, пробивает плоть и вырывается в опасной близости от меня. Шаг назад, взмах, чтобы укоротить и рев. А дальше — больше. Твари, словно сорвались с цепи, рвутся к нам скопом. Мешают друг другу, но мертвая плоть слишком слаба, чтобы их удержать. Отмечаю всё это краем сознания, всё внимание, пуская на клинки.
Страшно ли мне⁉ Чертовски, сука!
Но думать некогда. Гул моего темно-фиолетового гнева мелькает, то сверху, то снизу. Количество мертвой плоти увеличивается, а звон в ушах с каждой секундой становится громче.
Внезапная боль в ноге и взгляд туда. Рваная рана ниже колена только челюсть сжать заставляет. Тем не менее, переместив центр тяжести, делаю еще шаг назад.
Звук выстрела ворвался в сознание удивлением. Ибо прозвучал он из коридора и принадлежал знакомому до боли калашу. Очередь короткая, которой вторила другая. Отсечки по три патрона и количество стволов увеличилось до пяти.
Ничего не понимая, делаю очередной шаг назад, совершенно позабыв про рваную рану. Нога подгибается и падаю, нелепо взмахнув руками. Вся концентрация слетает к чертям собачьим и та самая тварь, что резанула мне по ноге, буквально выдергивает себя из-под груды тел. Подросток, черт! Совсем небольшое тельце, правда, человеческого в нем нет. Кожа — матово-черное стекло. Культи рук — лезвие костей. Голова? Да нет её! Только горб от плечей и с десяток гнилистых глаз, горящих чернотой.
Метр. Нас разделал метр, не больше.
Упор моих рук в пол ставил крест на быстрой реакции. Я банально не успевал, так как тварь уже вспорхнула в прыжке, падая на меня опущенными к груди костяными лезвиями.
Выстрел над головой стал полной неожиданностью, а что такое картечь, практически вплотную, объяснять никому не надо.
Тщедушное тельце твари с легкостью отбросило в кучу плоти. Второй же выстрел поставил крест на возможном выживании окончательно. Будь там мозг хоть в пятке, плоть разлетелась повсюду.
Тем временем, выстрелы со стороны коридора не прекращались. Но, что радовало, никакой заполошной стрельбы, лишь четкость коротких очередей и даже какие-то резкие команды.
— М-мать, — заикнувшись, встал рядом Паша.
Свою «помпушку» он так и держал в боевом положении, и я очень хотел верить, что патроны там есть.
— Чисто! Движения нет!
— Проверить! Короткими!
Голос мужской, с хрипотцой.
Выстрелы раздались тут же, но затихли спустя пару секунд.
— Ответки нет! — более молодой голос. — Чисто?
— Да буй его знает! — раздавшееся в ответ. — Эй, живой есть кто⁉
— Есть, — прохрипел я, переводя дух.
В горле пересохло, и выдавить что-то громче, чем шепот, казалось невозможным.
— Мы здесь! — более громко бросил Пашка. — Нас двое!
— О, младшенький, — удовлетворительное с той стороны. — Батя твой послал. Пока добирались, думали, что зазря. В городе пиздец, что происходит. Ща, разгребем и вытаскивать вас будем! Подождете, небось?
Сказать, что выдохнул я с облегчением, это ничего не сказать. Как гора с плеч свалилась. В свете всей этой мясорубки, моя рана смотрится сущим пустяком. Но это только укрепило выводы, что сближаться с этими тварями себе дороже. Хрупкое человеческое тело не способно на равных держаться против этих существ. Так что, по большей части, эти пси-клинки штука на черный случай, нежели реальное средство для того, чтобы крошить врагов.
— Ты как? — присевший рядом друг, хоть и не спускал глаз с груды плоти, но выглядел повеселевшим.
— Намана, — протянул я, разрывая штанину на месте раны. — В следующий раз моя очередь жизнь тебе спасать?
— Бля, Тох, не юмори хоть сейчас, — сморщился Паша. — Знаю, что облажался, знаю. Это ты у нас со светящейся шашкой наголо вперед рвануть можешь. А меня чет колбасит не по-детски.
— Эх, Паша, Паша, — мотнул я головой. — Знал бы ты, что в моей башке творится, не был бы так во мне уверен. Нормально всё. Даже выжили. Даже, может, ночь где-нибудь переживем.
— Хотелось бы в это верить, — проворчал друг. — А то вон, вояка что-то про пиздец в городе говорил.
— Эй, мужики! — повысил я голос. — У вас аптека с собой есть?
— Есть, канеш! — пришел быстрый ответ с той стороны. — Серьезное, что?
— Рваная рана икры, — сморщился от попытки поменять положение. — Вроде не глубокая.
— Ща будем, не ссы, — грохнул бас практически рядом. — Фу, блять! Да она, как слизь!
— Давайте, давайте! — подгонял их, судя по всему, старший по званию. — Уже темнеет. Хоть обелиск и разнесли, но рядом еще торчат, могут и оттуда нагрянуть.
Еще обелиски? Что-то я пропустил их приземление.
Добрались до нас только минут через двадцать. Рану я пока затянул штаниной, чтобы не лишиться крови и просто ждал. Тела тварей после смерти разлагались очень быстро. Буквально несколько минут и плоть уже не представляет собой плотную субстанцию, а, словно лежалая несколько недель, расползается гнилью. Ну и, соответственно, запах. О, это непередаваемое амбре! Дышать приходилось через ткань, ибо в ином случае, не то, что рвотные позывы, а в глазах, мать его, темнело!
Но всё кончается, как закончилось и здесь. Садовый инструментарий в помощь, как говорится. Лопатами, да вилами плоть убрана, после чего наша эвакуация в застенки дома прошла успешно.
Глава 16
Двадцать два человека военных, именно, что солдат, а не какой-то там частной организации. Форма, оружие и обращение по уставу.
Рана на ноге оказалась не так страшна. Здесь, как говорится, у страха глаза велики. Да, глубокий разрез, да штанина пропиталась кровью достаточно сильно, но пара швов, под местным обезболом и я почти, как новенький. Даже штаны нашлось, чем заменить, благо гардероб у Пашки дома довольно обширный.
— Ща,
