Что и заставило меня понять: это место заговорено. Я сперва не просекла, потому что магия оказалась такой масштабной. Мою Чувствительность это оглушило, как бывает оглушен мозг при первом визите в музей живописи: если не остановишься, не велишь себе смотреть по порядку, то ни одной картины не увидишь.
Я сняла шлем и помогла снять Вайлю. Коул подошел к нам.
— На этот холм наложено какое-то изгоняющее заклятие, — сказала я всем. — То, что вы чувствуете — иллюзия.
От одного знания этого факта всем нам стало куда как легче.
— А эти? — спросил Джерико, кивнув в сторону холма.
Я оглянулась через плечо — из оскверненной церкви выходили чередой темные тени. Вот блин!
— Эти — совсем другое дело.
Глава 36
От Десмонда Йеля нас отделяла уже половина Адского холма. Он хорошо оторвался, но он тоже какое-то время бежал, и усталость вместе с повреждениями его земного тела взяли свое. Колени у него дрожали, заставляя каждые несколько шагов припадать к земле. Язык вывалился на сторону, как у собаки, кровь сочилась в местах, где ослаб щит. Это было хорошо.
Очевидно, что он создал себе секту отлично вооруженных людей для прикрытия своего отхода. Ну, я же знала, что он хитрый старый демон, и должна была догадаться, что план отхода у него есть.
Его приспешники залегли за брошенным микроавтобусом с надписью «МИССИЯ ГОСПОДА НАШЕГО В КОРПУС-КРИСТИ» и открыли по нам огонь, когда мы с Вайлем направились к ним. Стрельба их слова доброго не стоила, но преимущество позиции у них было колоссальное. Им только и надо было вести заградительный огонь, пока Йель пройдет остаток склона и будет уже совсем вне нашей досягаемости.
Как только банда Йеля открыла стрельбу, мы укрылись за четырехфутовым бетонным барьером у подножия, чтобы обдумать следующий ход. Ну, и чтобы нам головы не снесли, конечно. Даже идиотам может иногда повезти.
— Джерико, есть у тебя что-то вроде поддержки с воздуха? — спросила я.
— Летят сюда, — ответил он, пряча телефон в карман, — но вряд ли успеют перехватить этого старика.
— Черт!
Я прислонилась спиной к барьеру, переглянулась с Вайлем. Даже непонятно, кто из нас сильнее злился. Быть рядом с целью — и вот так пролететь. Нет, никто из нас на это не согласился бы. Надо оказаться на гребне этого холма, и быстро!
— Эта броня пуленепробиваемая, — напомнил мне Вайль. — Но она меня сильно тормозит. Боюсь, что кто-нибудь из этих дебильных стрелков пробьет мне мозги прежде, чем я до него доберусь.
Он показал на ту часть головы, где дыхание Чень Луна растопило лед. Пуля его не убьет, но выведет из игры, а этого мы себе сейчас позволить не могли.
Ну, Жас, оглядись же! Что тебе послужит инструментом? Что позволит взбежать на холм и не погибнуть раньше, чем ты уберешь этого монстра?
— Джерико, у этого вашего грузовика есть позади пандус?
Он кивнул:
— Нам нужно иногда убирать с дороги чужие машины.
— Вот это я и хотела услышать. Вайль, у тебя руки слушаются?
Он сжал кулаки. Пальцы согнулись только наполовину, но этого более чем достаточно.
Забавная штука: если у кого-нибудь есть хоть половина плана, это гальванизирует всю команду. Пока Фентимор и Рэнд вели ответный огонь, не давая банде сборщика захватить полный контроль над полем боя, остальные бросились собирать пандус. Пришлось подгонять на ходу, зато пандус отлично лег на бетонный барьер. Если департамент дорог так уверен, что может завести свои трактора по этой штуке, скосить склон и вернуться как по маслу, то отлично. У меня был план слегка иной.
— Так что, — спросил Джерико, когда я влезала в старый бронежилет, брошенный кем-то на заднее сиденье грузовика, — будешь тут Ивела Канивела [3]изображать?
Пригнувшись возле переднего колеса джипа, мы посмотрели сперва на пандус,
— Прыжок получается крутой, — сказала я ему. — Но зато у нас достаточно места для разгона. И нам нужны колеса на этом холме, иначе нам сборщика не поймать. Разве что вы знаете способ быстрее и лучше?
Джерико принялся рассматривать варианты, а бронежилет вдруг стал на меня давить, и тяжело. И естественно, именно этот момент выбрала моя материнская плата, чтобы быстренько провести внутренне сканирование, вскинуть свои невидимые руки и заверещать: «О боже милостивый, мою кровь выпил ВАМПИР!» — а потом начать общее отключение. Я села на ближайшую горизонтальную поверхность — на подножку автомобиля.
— Что с вами? — спросил Джерико.
Присевший возле задней шины Коул — он помогал Вайлю надеть шлем — посмотрел на меня с тревогой.
— Нормально, — ответила я и натянула шлем, чтобы бледность меня не выдала. Такую непосредственную цену заплатила я за увеличение Чувствительности. Наверняка будут и отдаленные последствия, но сейчас не время заморачиваться.
Проблема была в том, что как только мягкая подкладка кевларового шлема легла мне на голову, даже стук шальных пуль по бетону не мог отвлечь меня от леденящей жилы мысли, что на этот раз я откусила кусок не по зубам и могу им подавиться насмерть.
Я отклонилась назад, со звоном стукнулась головой о дверцу.
— Черт побери!
— Что такое? — спросил Вайль.
Не желая обсуждать свою насущную потребность завернуться в любимое одеяльце и недельку поспать, я рискнула выглянуть в окно.
— Йель на вершине холма.
Он нагнулся вперед, упираясь руками в колени, отдуваясь, как ожиревший курильщик. Сержант Беттс выстрелил, и сборщик свалился.
— Есть! — воскликнул Беттс и тут же замотал головой, не веря своим глазам, когда Йель поднялся. — Что за черт?
— В середину лба, ребята! — заорала я, но они не слышали. А слышали бы — все равно без толку. Йель ни за что к нам не повернется — по собственной воле.
Вайль оседлал «ниндзя», завел мотор, подъехал ко мне, и Коул помог мне сесть.
— Ну и легковесные же мы с тобой, — сказала я Вайлю, когда он дал газу, заезжая для разгона на территорию разрушенной заправочной станции.
— На луне были бы легковесными, — ответил он, и мне это показалось смешным. Я засмеялась, одновременно мысленно молясь, чтобы шины у Джерико были полностью накачаны.
Я посмотрела наверх, на холм. Будто по этому сигналу Йель открыл еще какой-то потайной карман в своих пижонских кожаных штанах. Я готова была отпустить шуточку, сравнивая сборщицкого портного с миссис Пошла-Ты-в-Жопу, но тут он вытащил пластиковый пакет, и лежащий в пакете темно-красный внутренний орган будто сжался, пытаясь избежать своей судьбы.
— Бог мой!
