– Опять странность, – проговорил Арамис. – Топтуны обычно трусливы и не нападают на многочисленные хорошо вооруженные группы.
– Не говори, одна сплошная странность. А следы мы потеряли. Жаль.
– Тогда идем за натовцами, как понимаю, они нам наиболее интересны.
– Да и те двое могли бы много чего рассказать. Все, разговоры прекращаем. В окрестностях или враги, или люди, считающие нас врагами, так что не шуметь и не болтать.
– Так точно, командор! – усмехнулся Арамис.
Его совсем не уязвляло, что командует девушка – пусть, тем более ей что-то известно.
Пересекли поляну и направились к лесопилке, в честь которой и назвали локацию. Вскоре под ногами замелькали ребристые отпечатки подошв. Арамис заметил несколько свежих окурков, тронул Марьяну за плечо, указал на них, она кивнула.
Из леса вышли на вырубку. В зарослях молодых лиственных деревьев ржавел ангар лесопилки, малинник и крапива чуть ли не в рост человека делали просеку непроходимой. С неба начали падать капли, но Арамис не обращал на них внимания, брел вперед, наблюдая за брошенными гайками. Аномалий пока, слава богу, не было, иначе пришлось бы тяжко: справа просека и крапива, слева – шиповник, утопающий в малиннике.
Путь преградил рогоз, Арамис предположил, что впереди ручей, глянул на карту ПДА: точно, он самый, а еще отмечен неглубокий овраг. Рогоз колыхался от ветра и заглушал звон ручья, потрескивая сухими стеблями, будто там кто-то бродил. Некоторое время постояли, прислушиваясь, затем Арамис поднял полутораметровую палку и пошел вперед, прощупывая пространство – а вдруг упырь притаился или еще какая гадость, которая сырость любит? Марьяна шла следом с «Береттой» наизготовку, автомат болтался у нее на плече.
К счастью, мутанты в засаде не сидели, и Арамис очутился на краю полуметрового оврага. Глинистый берег здесь осыпался, будто кто-то съехал на заднице, а потом пошел то ли вверх, то ли вниз по течению.
– Придется ноги промочить, – улыбнулась Марьяна, отодвинула Арамиса и спрыгнула в воду, не снимая берцев.
Арамис последовал за ней. Если держаться обозначенного маршрута, идти предстояло вверх по течению.
– Скоро ты все увидишь, – шепнула Марьяна и пошлепала по воде, раздвигая свисающие стебли рогоза, остановилась, пропуская Арамиса.
Кидать гайки в воду было бы непростительным расточительством, и он проверял путь палкой, максимально сосредоточившись на ощущениях. Многие аномалии заметны при должной внимательности и сноровке. Если поблизости «молния», то кожу начинает пощипывать, возле «микроволновки» всегда на пару градусов теплее, магнитные и гравитационные аномалии немного изменяют пространство – одни мерцают, другие приминают траву, как если бы взлетал НЛО. Химические аномалии смоет водой – все, кроме «ржавчины», что любит селиться на проводах, столбах ЛЭП и даже листьях деревьев. Опытный сталкер Зону чувствует и не пропадет даже без гаек, только после такого похода надо неделю восстанавливаться: действуешь-то на пределе возможностей, эксплуатируешь организм по полной.
Поглядывая по сторонам, Арамис не сразу заметил мокасин из белой кожи, зацепившийся за корень. Нагнулся, поднял находку и показал Марьяне, она округлила глаза. Арамис же снова вывел на экран ПДА карту, чтобы посмотреть, где начинается ручей – вдруг за пределами Зоны, и мокасин из близлежащей деревни принесло? Самоубийственно лезть в Зону в такой обуви. Но нет, ручей вытекает из озерца, что в километре отсюда.
Уму непостижимо: человек перед опасным походом не удосужился переобуться! Маразм, как альпинист в шлепках. Или он вообще дурак? Вряд ли так себя вел бы боевой офицер.
Марьяну же мокасин ни капли не удивил, спрашивать Арамис не стал: захочет – сама расскажет. Не захотела. Все-таки она идеальная женщина: симпатичная, остроумная, живая и к тому же не болтливая. Когда закончится поход, Арамис решил пригласить ее в ресторан – авось что-то выгорит. Это Зона причесывает всех под одну гребенку, а в цивильном мире Арамис умел нравиться женщинам.
Шлепали по воде берцы, рогоз шелестел так громко, что заглушал остальные звуки, и это Арамиса тревожило: врагу было нетрудно подкрасться незаметно. Да и ветер поднялся, порывы толкали коричневые бочкообразные початки рогоза, будто кто-то крался вдоль оврага и двигал их. Марьяна тоже забеспокоилась, достала «Беретту», но, похоже, никто нападать не собирался.
Но разыгравшееся воображение рисовало врага, и пристальный недобрый взгляд ощущался чуть ли не кожей.
Марьяна шагнула на песчаный берег, прикоснулась к относительно пологому склону, где поднимались шедшие перед ними люди, оставив рыжие влажные борозды. Арамис подсадил девушку, когда она вылезла, подал рюкзаки, а затем вскарабкался сам, цепляясь за корни.
Обе его руки были заняты, потому, когда увидел нацеленный на Марьяну ствол пистолета странной формы, все, что успел – выкрикнуть:
– Ложись!
Глава 4
Аномальное место
У Димы был грипп. Голова раскалывалась, во рту пересохло, и мама почему-то не приходила. Он звал маму через черное забытье, но не чувствовал даже отзвука ее присутствия. И Ани поблизости не было. Никого не было…
И еще – трясло в ознобе, да так сильно, что Дима свалился с кровати.
Чьи-то руки подхватили его, посадили, и Дым очнулся. Он трясся в кузове автомобиля и свалился с лавки. Голова раскалывалась, во рту было сухо, как с перепоя, перед глазами плыло, и он даже не сразу узнал Алана, поддержавшего его.
– Что? – выдохнул Дым.
Говорить было сложно, язык еле ворочался, а губы не разлеплялись, но Алан его понял.
– Сам недавно очнулся, уже в машине. Отравил нас Капуста, гад. И, кажется, еще накачал.
– В смысле? – промычал Дым.
– Наркотой. Посмотри.
Алан закатал рукав рубашки (той самой, в которой был на новоселье, но измятой и грязной, будто прошел не один день) и продемонстрировал исколотую вену. Через дурманящую боль Дым попытался проанализировать ситуацию: трясло сильно, значит, ехали по бездорожью, и ехали не очень быстро. В кузове они с Аланом были вдвоем. Итак, Наган и Капуста их «накачали». И минимум сутки назад. Ани рядом нет.
– Где Аня?
– Не знаю, Дым. Совсем тебе погано? Я вроде покрепче, поэтому держусь. Ждал, когда ты очухаешься. Воды нет, извини. Ничего нет.
– Водитель? – Дым попытался встать, придерживаясь за лавку, но его шатало, и он сел.
– Не идет на контакт. Стучал.
Дым с тоской огляделся. Через забранное решеткой окно в двери падал серый дневной свет. Дым рывком поднялся, подошел к окну, выглянул: за машиной тянулась разбитая грунтовка, Слева был сосняк, справа – заброшенное поле, окруженное свечками тополей.
– Хрен знает что, – прохрипел он. – По лесу какому-то едем. Куда? Зачем?
Дым вспомнил все события последнего (для него) дня. Новоселье, Анины подружки, внезапное непотребное поведение Нагана, его байка про измену Лены. Врал небось. Они с Капустой оба были подавленные, нож этот дорогущий принесли – будто откупались. Поцелуй Иуды… И уж конечно Наган притворился пьяным и повел себя неадекватно, чтобы выставить девчонок за дверь и избавиться от свидетелей. Квартиру Наган с Капустой собирались поделить – недаром же бывший командир подумал, что поставит велосипед в прихожей. Наверняка у них и документы имеются.
Накатила волна ярости, Дым выматерился и ударил кузов кулаком. Боль отрезвила, он зашипел, снова почувствовал себя живым.
– Информации – ноль, – резюмировал Алан. – Ясно одно: убивать нас не собираются.
– Это пока, – зло усмехнулся Дым. – Зачем переводить здоровых молодых людей. Слышал что-нибудь про «кукол»?
– Думаешь, из нас сделают «кукол»? – Алан вскинул брови и помрачнел.
– Или перевербовывать будут, или да, отдадут будущим коллегам для отработки боевой техники.
– Первый вариант мне больше нравится. – Алан выглянул в окно, качнул головой. – Черт-те что. Лес какой-то, пока ехали по асфальтовой дороге, ни одной машины не встретилось. Потом было КПП, у водителя проверили документы, но сюда не заглянули. И вот, ползем по лесу.
– Это – не трибунал, – озвучил мысли Дым. – И вербовать вряд ли будут. Нас пытаются изолировать, а значит, нужно выбираться.
– Ума не приложу как, – дернул плечами Алан, смотрящий в окно, с разворота ударил дверь, она, естественно, выдержала.
Ни напуганным, ни подавленным он не выглядел. Да и сам Дым еще не до конца давал себе отчет в происходящем. Вот так живешь, мечтаешь поехать на юг, планы строишь, а оно все в единый миг накрывается медным тазом. И доходит-то ведь не сразу, хотя все ясно как божий день.
А вот Аня… По позвоночнику разлился холод. Что с ней? Воображение рисовало картины, одна ужаснее другой. Вспоминалась мертвая мама в разорванном платье. У женщины вероятность попасть в неприятности всегда выше. Он занес кулак, чтобы еще раз долбануть стену, но передумал.
