— Терри, как отреагировал Пол?
Рука миссис Стэнли соскользнула на плечи Бекки.
— Никак, — прошелестела она. — Думала, засмеется, а он вообще ничего не ответил.
Джеффри уже в третий раз посмотрел на часы, а затем на секретаршу, восседавшую перед кабинетом Пола Уорда. По сравнению с коллегой из Саванны, она оказалась не такой болтливой, но за босса стояла горой. Дверь за ее конторкой была приоткрыта, так что можно разглядеть кожаные стулья и две массивные мраморные плиты под стеклянной крышкой, заменявшие стол. По периметру комнаты — шкафы, заставленные элитными изданиями юридической литературы и кубками с турниров по гольфу. Терри Стэнли права: ее дядя обожает дорогие игрушки.
— Мистер Уорд должен скоро вернуться, — оторвавшись от компьютера, проговорила секретарша.
— Я мог бы подождать в кабинете… — предложил начальник полиции, втайне надеясь познакомиться с игрушками поближе.
Не отрываясь от клавиатуры, женщина рассмеялась:
— Пол даже мне не разрешает заходить в его кабинет! Он скоро придет.
Скрестив руки на груди, Толливер откинулся на спинку стула. Ждет он минут пять, не больше, но, может, уже пора самому искать адвоката? Секретарь не предупреждала босса о госте из полиции, но белую патрульную машину с государственными номерами заметить проще простого, тем более если она стоит у главного входа в здание.
Джеффри уже в который раз взглянул на часы: прошла одна минута. Лену он оставил в доме Стэнли — присматривать за сестрами. Нельзя, чтобы движимая чувством вины Терри сделала какую-нибудь глупость: позвонила тете Эстер или, еще хуже, дяде Льву. Дейла Брэд арестовал за сопротивление полиции, это позволяло задержать его на двадцать четыре часа. Терри вряд ли предъявит обвинение: ей тридцать, у нее двое детей и никакой надежды найти работу… В такой ситуации лучше всего позвонить Пату Стэнли — пусть призовет брата к порядку. Будь воля Джеффри, Дейл прямо сейчас лежал бы на дне каменоломни.
— Преподобный Уорд! — крикнула секретарь, заметив выглянувшего в коридор Льва. — Не знаете, где ваш брат? К нему посетитель.
— Инспектор Толливер! — воскликнул Лев, появляясь в приемной с бумажной салфеткой в руках. Ясно, был в уборной. — Что-то случилось?
Джеффри пристально взглянул на священника: интересно, он в курсе происходящего? Ребекка с Терри утверждают, что нет, но ведь Лев — глава семьи, вряд ли Пол творил бесчинства у него под носом.
— Я ищу вашего брата.
— Через двадцать минут у нас встреча, — посмотрел на часы Лев. — Далеко он не уехал.
— Разговор срочный.
— Могу я чем-нибудь помочь? — предложил священник.
Слава Богу, хоть этот не артачится!
— Давайте пройдем в ваш кабинет, — предложил Толливер.
— Речь пойдет об Эбби? — спросил Лев, ведя гостя по коридору. На священнике были потертые джинсы, фланелевая рубаха и старые ковбойские сапоги, подметки на которых меняли как минимум десять раз. На поясе — футляр, в котором, судя по всему, складной портновский нож.
— Кройкой занимаетесь? — осторожно спросил инспектор. Портновский нож — вещь опасная: раскрывается за полсекунды, режет практически все.
— Ой! — смутился Лев, глянув на пояс так, будто только что заметил футляре ножом. — Это я коробки вскрываю. Посылки обычно в четверг приносят, — объяснил он и остановился у открытой двери. — Вот мы и пришли.
«Славьте Господа и входите!» — гласил плакат на двери кабинета.
— Мое скромное пристанище, — объявил священник.
В отличие от младшего брата секретаря у Льва не было. Кабинет маленький, совсем как у Джеффри, в центре — металлический стол, кресло без подлокотников, два «гостевых» стула и книги, уложенные на полу аккуратными стопками. На стенах яркие детские рисунки, по всей видимости, Зека.
— Простите за бардак! — извинился священник. — Папа всегда говорит: беспорядок в кабинете — первый признак хаоса в мыслях. Боюсь, тут он прав, — рассмеявшись, добавил Лев.
— У вашего брата немного… э-э… представительнее.
Преподобный Уорд снова рассмеялся.
— В детстве папа частенько его ругал, но сейчас Пол уже взрослый, поздновато к порядку призывать… — проговорил Лев и, мгновенно посерьезнев, добавил: — Тщеславие, конечно, грех, но у всех нас есть слабости.
Толливер выглянул в коридор: в тупичке напротив притаился ксерокс.
— А у вас какие слабости?
— Сын, — немного подумав, ответил Лев.
— Кто такая Стефани Линдер?
— Почему вы спрашиваете? — удивился Уорд.
— Пожалуйста, просто ответьте на мой вопрос.
— Моя жена. Она умерла пять лет назад.
— Вы уверены?
— Естественно, я точно знаю, умерла моя жена или нет! — возмутился Лев.
— Видите ли, — сменил тему инспектор, — сегодня в участок заезжала ваша сестра Мэри и сообщила, что у нее есть дочь. По-моему, раньше об этом никто не упоминал.
Уорду хватило мудрости хотя бы изобразить раскаяние.
— Да, действительно есть.
— Дочь, которая сбежала из родного дома.
— Джини, то есть Терри, как она предпочитает именовать себя сейчас, была очень трудным подростком, постоянно создавала себе проблемы.
— Кажется, у нее и сейчас проблем хватает…
— Она исправилась! — вступился за племянницу Уорд. — Джини — девушка гордая, но, надеюсь, однажды к нам вернется.
— Ее избивает муж.
— Дейл? — изумленно раскрыл рот Лев.
— Когда ей было столько же лет, сколько сейчас Ребекке, Коул клал ее в гроб. Мучил… Мэри вам не рассказывала?
Уорд схватился за стол, будто опасаясь, что не устоит на ногах.
— Зачем ему… — начал он, но осекся, словно осознав, чем все эти годы занимался Коннолли. — Боже мой!
— Трижды, Лев! Коул трижды укладывал Эбби в ящик, и в последний раз ваша племянница не выбралась.
Преподобный Уорд воздел глаза к потолку, но, как с облегчением отметил Джеффри, не для того, чтобы разразиться подходящей случаю молитвой: он прятал слезы. Толливер деликатно отошел в сторону — пусть успокоится и придет в себя.
— Кто еще?.. Кто еще пострадал от его издевательств? — наконец спросил священник. «Хорошо, что злится», — подумал инспектор, но ничего не ответил. — Мэри тогда сказала: Джини сбежала в Атланту, чтобы сделать аборт… — Решив, что предугадал следующий вопрос Толливера, он объяснил: — У моего отца довольно жесткие принципы, инспектор Толливер, да и у меня тоже, и все-таки… — Уорд замялся, будто собираясь с мыслями. — Мы бы никогда от нее не отвернулись, никогда! Мы все совершаем не угодные Господу поступки, но ведь это еще не делает нас однозначно плохими. Джини — Терри — тоже не была плохой. Обычный подросток, допустивший ошибку, пусть даже серьезную… Мы ее искали… но она не желала, чтобы ее нашли. — Священник покачал головой. — Если б я только знал…
— Кто-то знал, — вставил Толливер.
— Нет! — убежденно заявил Лев. — Если бы кто-то из нас выяснил, чем занимается Коул, самосуда бы не было. Я бы первым вызвал полицию.
— По-моему, полицию вы как раз стараетесь не привлекать.
— Я должен защищать своих работников.
— Получается, выгораживая посторонних, вы подвергаете опасности родственников.
— Ваша позиция вполне ясна, — стиснув зубы, процедил Уорд.
— Почему вы не заявили об исчезновении Ребекки?
— Она всегда возвращается. Видите ли, девочка очень упрямая. Вряд ли мы можем как-то… — Лев осекся. — Вы ведь не думаете… — Он снова осекся. — Коул?
— Закапывал ли он Бекку, как остальных девочек? — договорил за священника Джеффри, внимательно наблюдая за его реакцией. — А как считаете вы, преподобный Уорд?
Лев медленно выдохнул, будто ужасная реальность доходила до него с огромным трудом.
— Нужно ее найти! Бекка всегда убегает в лес… Боже, в лес… — Священник бросился к двери, но был тут же остановлен инспектором.
— С ней все в порядке! — объявил начальник полиции.
— Где Бекка? Отведите меня к ней! Эстер вся извелась…
В коридор Лев мог выбраться, только сбив Джеффри с ног. Толливер не сомневался: начнись драка — Уорд наверняка победит, но в то же время радовался, что высокий, крупный священник на рожон не лезет.
— Вы хоть сестре моей позвоните!
— Уже позвонил, — соврал инспектор. — Миссис Беннетт обрадовалась, узнав, что дочь в безопасности.
Священник опустился на стул, успокоенный и одновременно встревоженный.
— В голове не укладывается… — Волнуясь, он, как племянница, кусал нижнюю губу. — Зачем вы спрашивали про мою жену?
— У нее когда-нибудь был дом в Саванне?
— Конечно, нет! Стефани всю жизнь прожила здесь, не думаю, что она вообще была в Саванне…
— А как давно там работает Пол?
— Лет шесть.
— Почему именно в этом городе?
