— А это тоже сотрудники? — перебил я его, кивнув на Витька и дружков.
«Чекист» едва заметно поморщился:
— Нет. Они не сотрудники. Они привлечённые помощники. Внештатные, разумеется.
— Понимаю. У работников органов руки должны быть чистыми. Поэтому грязную работу должны выполнять другие и «нэ из нашего района», — добавил я с лёгким сарказмом.
— «Аполитично рассуждаете, честное слово», — усмехнулся в тон Свиридяк. — Но в логике вам не откажешь. Без грязной работы в нашем деле действительно не обойтись.
— Это ещё почему?
— Потому что результаты нужны нам не завтра, а прямо сейчас! — рявкнул допросчик. — И способы их достижения значения не имеют. Так, надеюсь, понятно?
— Вполне.
— Ну, вот и отлично.
Свиридяк повернулся к «внештатным помощникам» и мотнул головой в сторону Лены.
Один из гопников, сверкнув фиксой, подошёл к девушке и без замаха ударил её по лицу.
Я непроизвольно сглотнул, и это не укрылось от комитетчика. Он остановил уже приготовившегося к следующему удару щербатого и внимательно посмотрел на меня.
— Ну что, Андрей Николаевич, сотрудничать будем?
— Что вам от меня нужно?
— Мне нужна информация.
— Какая?
— Где вы прячете свои технические устройства?
— Не понимаю. Какие устройства?
«Чекист» кивнул гопнику, тот поднял кулак.
— Постойте! — дёрнулся я вперёд. — Я ведь и вправду не понимаю, про какие устройства вы говорите.
Комитетчик и стоящий в дверях дядька быстро переглянулись.
— Это наш главный научный эксперт, — указал на последнего Свиридяк. — Его зовут Юрий Павлович. Он привлекался к работе группы Кондратьева и изучил все материалы по делу, в том числе, вашу теорию слоистого времени. Его выводы таковы. Сегодня поблизости от того места, где мы находимся, в самое ближайшее время откроется так называемое окно перехода, и вы просто не сможете упустить этот шанс и не использовать его в своих целях. А мы не имеем права пускать ваши эксперименты на самотёк. И это уже вопрос не науки или чьих-то амбиций, это вопрос безопасности государства. Поэтому я повторяю ещё раз. Где вы прячете свои технические устройства, какая у них охрана и когда вы намерены их включить?
Я глубоко вздохнул, потом посмотрел на Лену.
Глаза её были прикрыты.
— Если я вам скажу, вы нас отпустите?
Вопрос, безусловно, наивный, но я его задал не для себя.
Лена открыла глаза. От её взгляда внутри у меня словно бы что-то перевернулось.
На душе стало вдруг так легко и спокойно, как будто мы знали друг друга тысячу лет и всё, что с нами до этого происходило, не имело ровным счётом никакого значения. Что бы я сейчас ни сказал, что бы я ни решил, что бы ни сделали наши враги, это уже ничего не изменит, и наш с ней «эксперимент» всё равно состоится. При любых, даже самых неблагоприятных раскладах…
— Мы вас не просто отпустим, Андрей Николаевич, — донёсся до меня голос «чекиста». — Мы даже позволим вам произвести ваш сегодняшний эксперимент. Единственное условие — он должен идти под нашим контролем. Согласны?
Девушка едва заметно кивнула и снова прикрыла глаза.
— Да. Я согласен. Я расскажу…
Говорил я недолго, меньше минуты, сообщив лишь самое «необходимое»: адрес, примерное время включения и состав «охраны», — добавив в конце:
— Только учтите. Без этих двоих приборы работать не будут, так что их безопасность — в ваших же интересах.
— Не беспокойтесь, Андрей Николаевич. Ничего с вашими приятелями не случится, — небрежно отмахнулся «чекист» и приказал щербатому: — А ты съезди, проверь.
— Я, пожалуй, тоже поеду, — вмешался в разговор молчавший до этого времени «Юрий Павлович».
— Ладно. Только поаккуратнее там, перед окнами не светитесь. Глянули, выявили и сразу назад.
— Всё будет в норме. Не дёргайся, — усмехнулся «эксперт».
От столь явного нарушения субординации главный поморщился, но спорить не стал. Видимо, их отношения строились не по привычному принципу «подчиненный-начальник», а как-то иначе. Как именно, я пока не догадывался, но факт отметил — вдруг пригодится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Секунд через двадцать за окном послышался шум мотора, а через пару минут, судя по звукам, машина выехала со двора. Жаль, что я поленился обойти дом перед тем, как войти. Автомобиль возле окон заставил бы, как минимум, призадуматься…
Около четверти часа в комнате сохранялась тишина. Главный терпеливо ждал, когда проверяющие вернутся, Витёк и подельники зыркали на меня злыми взглядами, я молча смотрел на Лену, она сидела, не поднимая глаз. Наверно, считала, что в эту ловушку я угодил исключительно из-за неё. Зря она так. Я её ни в чём не винил. О том, что меня здесь ждут, догадаться было нетрудно. Девушка явно пыталась предупредить меня о возможной опасности, но, даже почувствовав в её голосе тревогу и боль, я не обратил на это большого внимания. Просто принял к сведению и без лишних раздумий сам отправился в западню…
Когда снаружи снова послышались звуки подъезжающего автомобиля, я уже вполне уверил себя в том, что наш общий шанс на спасение появится только тогда, когда нам развяжут руки и мы наконец-то объединимся…
Вошедший в комнату щербатый что-то тихо прошептал на ухо начальнику.
Тот кивнул и посмотрел на меня.
— Ну что же, Андрей Николаевич, ваши сведения подтвердились. За это, как я и обещал, ваша знакомая получит свободу, а вот с вами, увы, придётся повременить.
— Повременить? Почему?
— А чтобы вы не наломали дров раньше времени, — развёл руками «чекист».
Коротко ухмыльнувшись, он поднялся со стула и подошёл к связанной девушке.
— Выезд через пять минут. Идите, готовьтесь, — бросил он между делом Витьку́ и дружкам.
Удивительно, но чтобы развязать Лену, ему понадобилось секунд десять, не больше. Два-три коротких движения, и прочные на вид путы свалились на пол.
Пластырь девушка отлепила сама. Причем, без особых усилий, словно это была бутафория.
Встала. Слегка потянулась, разминая затёкшие руки. Повернулась к «чекисту»…
— Спасибо, Степан Миронович. Вы мне действительно помогли.
— Это было несложно, Елена Игоревна.
Свиридяк бросил на меня быстрый взгляд, усмехнулся и отошёл к двери, встав в тёмном проёме так же, как «Юрий Павлович».
Лена тем временем взяла его стул, поставила передо мной и аккуратно уселась на краешек.
— Здравствуй, Андрей. Давно не виделись.
Я молчал. В моей душе бушевала настоящая буря. Я понял практически всё, кроме…
— Наверно, ты хочешь меня о чём-то спросить? — негромко поинтересовалась девушка.
— Да. Хочу, — мой голос звучал тоскливее похоронной музыки. — Почему в той справке из консультации было написано, что ты не беременна?
Лена вздохнула.
— На этот вопрос ты мог бы ответить и сам. Прямо тогда, если бы только заставил себя хоть немного подумать. Ты же наверняка в курсе, как у нас чаще всего проходит диспансеризация. Десяток уставших врачей принимают за день несколько сот человек, и всё обследование сводится, в основном, к двум вопросам: «жалобы есть?» или «вас что-нибудь беспокоит?». Бывает, они даже на пациента не смотрят, просто пишут на обходном листе своё заключение и говорят: «Следующий». Лично я на ту диспансеризацию вообще не ходила, двое суток потратила на исполнительные, и кто там был вместо меня и был ли вообще, не спрашивала. Поэтому, когда ты мне показал ту дурацкую справку… — губы девушки неожиданно дрогнули. — Знаешь, лучше бы ты меня тогда просто ударил. По крайней мере, это было бы не так подло.
Я опустил голову.
Лена ошиблась.
С моей стороны это было не подлостью, а предательством.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Других вопросов у тебя нет?
Я посмотрел на неё и молча пожал плечами.
Лена всё поняла правильно:
— Ладно. Тогда расскажу сама.
Она выдержала короткую паузу и тихо продолжила:
— Мы познакомились в 85-м, а в 86-м поженились… Двадцать семь лет вместе. Даже не знаю, много это или мало. В любом случае, это были счастливые годы. Ну… почти счастливые. Почти, потому что нам не хватало детей, и в этом была виновата я, только я. Причина простая — молодость, глупость, неправильно выбранные друзья. Нет, ты меня не упрекал, но… короче, мы встретились слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.
