– Но это значит, что вы не арестуете Шарля? – нерешительно спросила Элиза. – Раз улики больше не существует?
– Можно сказать, что на этот раз молодому повесе повезло, – иронично заметил Дамар. – К сожалению, я не уверен, что этот случай чему-то научит месье де Буасьера. Когда я покидал его особняк, он просто раздувался от гордости за свою находчивость, не подозревая, что мне известно, где находится его письмо.
– Но если это не Шарль сообщил вам, что письмо находится у меня, то кто? – быстро спросила Элиза. И тут же всплеснула руками, удивившись, как она раньше обо всем не догадалась. – Жюли Суланж! – воскликнула она, выразительно взглянув на Армана. – Это она сказала вам, что Шарль успел переговорить со мной до того, как в дом нагрянула полиция! Больше никто не мог этого сделать. Она видела, как Шарль увел меня в соседнюю комнату, и…
– Довольно, Элиза, – резко оборвал ее Арман. – Идемте, месье Дамар, я провожу вас. – Он повернулся к капитану полиции и, не дав жене больше сказать ни слова, быстро вышел с ним из комнаты.
Оставшись одна, Элиза устало опустилась в кресло. На душе у нее было так тяжело, что она едва сдерживала слезы. Итак, Жюли Суланж все же сумела отомстить ей за Армана. А может, это была не просто месть, а тонкий расчет? Несомненно, Жюли знала, как поступают с пособниками заговорщиков. И надеялась, что, когда эта история получит огласку, Арман будет вынужден развестись с женой. Почему бы ему тогда не вернуться к бывшей невесте?
При мысли о том, что она могла потерять Армана, Элиза почувствовала приступ отчаяния. Но тут же постаралась успокоиться, сказав себе, что Арман никогда бы не поступил с ней так жестоко. Конечно, он упросил бы императора простить его жену. И, возможно, ее бы простили из уважения к заслугам мужа. Но как ужасно было бы упасть в глазах Наполеона, который все это время был к ней так добр!
– 'И все-таки это несправедливо! – с неожиданной уверенностью сказала себе Элиза.
Она вдруг почувствовала себя незаслуженно обиженной, и от этого на ее глазах навернулись слезы. В самом деле, в чем они все пытаются ее обвинить? Ведь она вовсе не собиралась помогать заговорщикам! Просто не смогла бросить в беде своего кузена. Неужели Арман не поймет, что ее поступок был продиктован исключительно родственными чувствами и ничем иным? Конечно же, он поймет и простит ее, когда она все ему объяснит. Если он потребует, она больше никогда не переступит порог дома маркизы де Буасьер. Только бы он не думал о ней плохо и не смотрел на нее таким холодным, отчужденным взглядом.
Успокоив себя подобными размышлениями, Элиза закуталась в теплую шаль и стала выжидательно поглядывать на дверь. Она не сомневалась, что, проводив Дамара, Арман вернется к ней, чтобы обрушиться на нее с гневными упреками. Что ж, пускай, она не станет перебивать его. А когда он выплеснет весь свой гнев, она спокойно объяснит ему, что к чему.
Услышав в коридоре голос мужа, отдававшего какие-то распоряжения горничной, Элиза не утерпела и вскочила с кресла. Она с нетерпением ждала, когда он постучит в дверь, но этого все не происходило. Наконец шаги Армана начали удаляться и вскоре затихли в другом конце коридора. Где-то в отдалении хлопнула дверь, послышались приглушенные голоса служанок, и наступила тишина. Пять, десять, пятнадцать минут. Время шло, а Армана все не было. Наконец, простояв в оцепенении посередине комнаты где-то с полчаса, Элиза поняла, что он не придет.
Бросившись на кровать, Элиза уткнулась лицом в подушку и, перестав сдерживаться, разрыдалась в полный голос. Все было ясно – Арману не требовались от нее какие-то объяснения. Он уже сделал для себя все выводы и не нуждался в оправданиях жены. Ему было безразлично, почему она так поступила. Так же, как стала безразлична и она сама.
В очередной раз, взглянув на часы, Арман досадливо стукнул кулаком по столу и снова принялся ходить по комнате. Итак, его дорогая женушка даже не соизволила прийти к нему и объяснить свой чудовищный поступок. А он-то надеялся, что она испытывает хоть каплю вины за случившееся! Но, похоже, он жестоко ошибся. Элиза вовсе не раскаивалась в том, что едва не опозорила его честное имя. Слава Богу, что эту ужасную историю удалось так легко замять, и она не дойдет до императора. Хватит ему и того позора, что пришлось пережить за сегодняшний вечер. Как он теперь будет смотреть в глаза Дамару, встречаясь с ним на светских вечерах?
Вспомнив, как Элиза пыталась разжалобить его своим кротким взглядом, Арман мысленно упрекнул себя в легковерии. У нее был такой несчастный вид во время допроса, что он едва сдерживался, чтобы не броситься к ней и не начать ее успокаивать. Наверное, если бы она пришла к нему после ухода Дамара, он бы так и сделал. Простил бы без всяких упреков и объяснений. Но, похоже, Элиза совсем не нуждается в его прощении. Стоило ей убедиться, что все легко сошло ей с рук, как она сразу успокоилась. Наверняка сейчас она безмятежно спит в своей постели и видит счастливые сны. Подойдя к приоткрытому окну, Арман с такой силой захлопнул его, что стекла едва не вылетели из рам. Какого черта он тут предается душевным терзаниям, когда виновница его мучений даже не осознала того, что натворила? Самое благоразумное, что он может сделать сейчас, – это последовать ее примеру. Спокойно улечься спать и постараться выбросить все случившееся из головы.
ГЛАВА 24
– Дорогая, неужели твои дела и вправду настолько плохи? – Каролина отодвинула недопитую чашку кофе и с сомнением посмотрела на подругу. – Вот уж никогда бы не подумала, что Лаваль может относиться к тебе с таким безразличием. Не спать с собственной женой…
Элиза сделала несколько медленных глотков, собираясь с мыслями.
– За четыре недели, что прошли со дня нашей свадьбы, он ни разу не постучал в дверь моей спальни. Впрочем, если не считать этого небольшого обстоятельства, мне не в чем его упрекнуть, – прибавила она с кривой усмешкой. – Арман оказался предупредительным, заботливым мужем и прекрасным отцом. Жанетту он просто обожает, и, кажется, она уже начинает любить его больше, чем меня. Это объяснимо. Я вся в своих переживаниях, а Арман всегда находит время для занятий с малышкой.
– Ты ревнуешь его к дочери?
– Если честно, то да. Хотя, с другой стороны, я очень рада. Пожалуй, это единственное, что оправдывает мой брак. Хотя о чем тут говорить! Ведь Арман и женился на мне только из-за ребенка. Иначе мне не удалось бы затащить его к алтарю. Да он никогда и не скрывал этого.
– Все-таки мне трудно поверить, что Лаваль не испытывает к тебе никаких чувств. Полтора года назад, когда вы расстались, он был сам не свой. Мы ведь вместе ехали во Францию, и я помню, каким подавленным и несчастным он был тогда. Да и Поль говорил.
