Задумавшись о том, как же больно временами Италия может ранить своих поклонников, я услышал раскаты грома, и страшный уличный шум прекратился, как по волшебству. Солнце заволокло тучами, и через несколько мгновений на Болонью обрушился ливень. Когда летний дождь выливается на латинские страны, население чувствует, что его предали. Все устремляются в укрытия, улицы пустеют, официанты падают друг на друга, стараясь спасти скатерти, столы и стулья от разбушевавшейся стихии. Автомобили буксуют; люки переполняются водой; гаснет электричество; отключаются телефоны; несколько храбрецов, опустив вниз голову, идут наперекор ветру, переходят через затопленную дорогу, и их трагические фигуры — если бы со стороны это не выглядело так смешно — напоминают людей, спасавшихся от извержения Везувия.
Дождь, похоже, вознамерился идти весь день, и я вышел посмотреть Болонью. Передо мной был самый большой город к востоку от Милана. Народу здесь живет больше, чем в Венеции. Если Римская империя одарила на смертном одре Венецию талантом к коммерции и судостроению, то Болонье она дала знание законов. Здесь находится величайшая юридическая школа Европы. Университет Болоньи прославился с древних времен.
Я наслаждался грозой, с удовольствием вдыхая чистый, ароматный воздух. Мне нравилось слушать, как грохочет по трубам вода. Город на моих глазах стал средневековым. Переполненные трубы выплеснули свое содержание прямо на мостовую. Дождь — к сожалению, временно — остановил движение транспорта, а несколько фигур, отважившихся бросить вызов стихии, вышли на улицу в плащах и вернули Болонью в тринадцатое столетие, во всяком случае, у меня было такое ощущение, когда я смотрел на средневековые здания сквозь серую пелену дождя. Я представлял себя ученым или пилигримом, ищущим ночлег в пустом городе.
Несмотря на эпоху Ренессанса, Болонья, как и многие другие итальянские города, умудряется выглядеть средневековой провинциальной столицей. Первые писатели-путешественники XVII века утверждали, что Болонья прославилась своими лютнями, колбасами и крошечными дамскими собачками. Как утверждал один путешественник, «создания эти были столь малы, что дамы носили их в муфтах, и места оставалось достаточно, чтобы держать там и руки», а другой путешественник, француз, отметил, что «дамы здесь очень красивы, правда, носы у них плоские, как у их собачек, зато очень хороши глаза». Болонские собачки, судя по всему, из породы мопсов: у них в щенячьем возрасте плоские носы. Иностранцам они представлялись настолько забавными, что их покупали и привозили домой. Болонская колбаса по-прежнему знаменита, у нас она называется «Poloney», скорее всего, это искаженное слово «Болонья». Город гордится своей репутацией гастрономической столицы.
Мрачными казались под дождем две странные наклонные башни, красиво названные Азинелли и Гаризенда — очевидно, несчастные влюбленные из Прованса, память о которых Болонья увековечила в центре города. Это были первые средневековые башни, которые я увидел в Италии. Если бы мне сказали, что там водятся привидения астрологов, ничуть бы не удивился. В ближайшем киоске купил открытку, на которой запечатлена реконструкция Болоньи времен Данте, когда такие башни, словно спаржа на грядке, росли по всему городу. В исторических книгах рассказывают, что башни эти строили средневековые аристократы в пику ремесленным гильдиям. Башни росли и становились все выше, так как каждый хотел переплюнуть соседа.
Что меня особенно восхитило в Болонье, так это колоннады. Я видел колоннады и в Модене, и в Мантуе, и в других местах, но здесь можно идти по ним несколько миль. Тут есть длинные улицы-колоннады, пересекающиеся с другими такими же колоннадами, и так по всему городу. Мне говорили, что произошло это из-за желания дать больше места студентам университета. Таким способом, мол, продлевали дома, выносили их вперед на колоннах. Так как для каждого явления в Италии существует много противоречащих объяснений, невозможно сказать, какое из них верное. Я предпочитаю собственную теорию: эти колоннады — то, что осталось от римской архитектуры, или же ее возрождение. Когда я увидел их в первый раз — некоторые из колонн окрашены в красный цвет, как в Помпее, — я почувствовал, что это — изумительная реконструкция древнего города. Вот и сейчас мне казалось, что все население, укрывшееся от дождя под колоннами, — римляне времен Августа.
Сейчас был не самый удачный момент для посещения фонтана «Нептун», гордости Болоньи. Фонтан создал Джамболонья, стремясь превзойти фонтан Флоренции. Мощная фигура морского бога, которому предоставили возможность поиграть мускулами на земле, стоит над полчищем русалок, оседлавших морских чудовищ, а вода вырывается из всех мест, даже из груди русалок. Это — выдающаяся, единственная в своем роде работа позднего Ренессанса. Через несколько шагов я наткнулся на людей в сухой обуви: это были строители метро, они только что вышли наверх, ступив на современное дорожное покрытие, одевшее часть древней Виа Эмилия.
8
Тем, кто захочет увидеть Болонский университет, покажут несколько красивых зданий, расположенных в разных частях города. Это одиннадцать его факультетов. Здания, наверняка, понравятся: тут современные аудитории, лаборатории, библиотеки и все необходимое для обучения будущих юристов, врачей, дантистов, химиков, инженеров и даже классических ученых и философов. Вспомнив, однако, о том, когда появился этот университет, о том, что римское право изучать здесь стали с древних времен, о том, что это учебное заведение было матерью всех университетов, поневоле испытаешь разочарование: ведь ты рассчитывал увидеть здесь старинное и красивое здание, как колледж в Оксфорде. Это кажется тем более странным в городе, сохранившем так много из древней своей истории, но причина, однако, имеется, и прелюбопытная. Университет, который в июне 1988 года будет праздновать девятисотлетний юбилей, не имел постоянного помещения до 1565 года. Для того чтобы объяснить это, необходимо вернуться примерно в тысячный год, когда в Болонье стало возрождаться изучение римского права и многим лучшим умам того времени показалось, будто в бесприютном море засветил им, наконец-то, приветливый маяк. В Болонью из многих стран пожилые состоятельные люди поехали изучать право. Некоторые из них были приорами и епископами, попадались аристократы и амбициозные карьеристы, метившие на высокие государственные посты, среди них был и Томас Бекет. Он здесь учился в XII веке. Эти исключительные студенты создали необычную организацию. Они нанимали профессоров, устанавливали оклады, выдвигали свои условия, которым лекторы обязаны были следовать, словом, поставили профессоров в отношения «хозяин — слуга», что сделать было легко: ведь и возраст, и социальный статус студентов делал такое положение возможным. Позднее, когда появились университеты в Париже, Оксфорде и Кембридже, взаимоотношения между преподавателями и студентами стали нормальными: это были уже учитель и ученик.
