И он был моим.
Пока Макс прощался с оставшимися гостями, я снова проскользнула в его спальню, чтобы посмотреть на фотографии. Они так точно отражали все наши эмоции, что на каждой из них я чувствовала себя обнаженной.
Я услышала, как позади меня Макс зашел в комнату и закрыл дверь.
“Как ты с этим справлялся?”
“Справлялся с чем?” Он подошел ближе и нагнулся, чтобы поцеловать меня в шею.
“Как ты мог каждый день видеть эти снимки?” Я указала на стену. “Если бы во время нашей размолвки они висели у меня на стене, то я бы начинала и заканчивала свой день с поедания овсяных хлопьев и самобичевания ”.
Он рассмеялся и развернул меня лицом к себе. “Я не был готов с тобой расстаться. Я был несчастен, но стал бы еще несчастнее, ели бы признал, что все кончено”.
И этими словами он напомнил мне, что стакан не был наполовину пустым – он был наполовину полным.
“Иногда ты будешь уставать,- сказала я,- быть оптимистом за нас двоих”.
“Ооо, но когда – нибудь, я выведу тебя к свету”. Он завел свои руки мне за спину, расстегнул молнию платья и стянул лямки с моих плеч. Оно растеклось лужицей у моих ног, и я выступила из него, наслаждаясь ощущением его глаз на моем теле.
Когда я посмотрела на него, он выглядел таким серьезным, что у меня внутри все перевернулось. “В чем дело?”
“Ты могла разбить мне сердце. Просто знай это, ладно?”
Я кивнула, проглатывая большой ком в горле. “Я знаю”.
“Когда я говорю ‘Я люблю тебя’ это не значит, что я люблю то, что наши отношения делают для моей карьеры, или люблю то, как часто ты готова заниматься со мной сексом. Это значит, что я люблю тебя. Я люблю слышать твой смех, видеть, как ты реагируешь на некоторые вещи, я люблю узнавать о тебе что – то новое. Я люблю то, кем я становлюсь с тобой, и я верю, что ты не сделаешь мне больно”.
Может, из – за того что Макс был таким высоким и сильным, всегда улыбался и почти никогда не обижался - он казался таким крепким, как - будто его ничто не могло сломать. Но он был таким же человеком, как и я.
“Я понимаю”,- прошептала я. Так странно быть именно тем, кто все испортил, и тем, кому давали шанс.
Он поцеловал меня и сделал шаг назад, вешая пиджак своего смокинга на угловую настенную вешалку. На той стороне комнаты я увидела лежащую на полке фотокамеру и пошла за ней. Я покрутила ее, нашла кнопку ON, подняла, и стала настраивать объектив.
Я направила фотоаппарат туда, где стоял Макс, смотря на меня и развязывая свой галстук - бабочку.
“Я тоже люблю тебя”,- сказала я, приближая изображение его лица. Я сделала несколько снимков в режиме быстрой съемки, наблюдая, как он с жадностью смотрел на меня. “Разденься”.
Он стянул бабочку с шеи и отбросил ее, и с постепенно темнеющими глазами начал расстегивать свою рубашку.
Щелк .
“Предупреждение”,- пробормотала я из – за фотоаппарата, увидев, как он распахивал рубашку. “Возможно, этой ночью мне понадобится вылизать каждый сантиметр твоей груди”.
Он улыбнулся. Щелк .“Согласен. Может, я стану настаивать, чтобы ты спустилась чуточку ниже”.
Я сфотографировала его руки на ремне, его ноги, выступившие из брюк и теперь уже приблизившиеся ко мне вплотную.
“Что ты делаешь?”- спросил он, забирая у меня фотокамеру.
“Делаю снимки для моейспальни”.
Он рассмеялся. “Ложись в кровать, Лепесточек. По – видимому, тебе нужно напомнить, как это делается”.
Я забралась на кровать, чувствуя, прохладу простыней и то, как подо мной прогибался матрас. Он нагнулся, поправил мою ножку и посмотрел на меня.
Щелк.
“Подними на меня глаза”,- прошептал Макс.
Свет линии горизонта скользнул по моему телу, освещая полоску обнаженной кожи на моих ребрах. Его палец пробежал по внутренней стороне моего бедра, пока он смотрел на меня, частично прячась за фотокамерой.
Щелк .
Я вздохнула, закрывая свои глаза и улыбаясь.
Новая жизнь. Новая любовь. Новая Сара.
