– Возьми‑ка пару ребят покрепче и оружие им дать не забудь. Сейчас пойдем трясти одного нехорошего горожанина, так что готовьтесь к бою.
Я только что приговорил совершенно незнакомого человека к мучительной смерти. Почувствовал ли я что‑нибудь? Да ничего, судя по тем доносам, что мне передали, товарищ Вилли был очень нечист на руку, и, в принципе, свое наказание заслужил. Я же, избавив баронство от такого человека, верну Ченгера.
Спасибо, я побывал в полном одиночестве. И мне не понравилось.
Глава 8
Почему из списка проштрафившихся я выбрал именно Вилли? Потому что он был одним из участников торфяного бизнеса. Не самым крупным, не самым богатым, но главное ведь – создать прецедент. Я попросту не мог не пощупать кого‑то за вымя после того, как узнал, что на моей земле действует шайка контрабандистов. Это урон моему авторитету. Поэтому Сымона я припугнул демоном, который станет за ним следить, а его партнеров, скупающих излишки товара, шугану одним уничтоженным коллегой.
Накрывать всю сеть я не планировал, ее ведь можно легализовать или как минимум самому использовать. Криминал вечен, его не изжить. Но это не значит, что местные воротилы смогут спокойно спать, не заплатив за крышу.
Когда я закончу с Вилли, остальным резидентам преступной группировки будут вручены его пальцы. Подарок, естественно, будет сопровожден предложением либо делиться незаконно нажитыми доходами, либо стать следующим на приеме у доктора Зигмунда. Моему палачу как раз требовался кто‑то, на ком можно потренировать навыки, настоящим мастером заплечных дел он все же не был.
В компании трех вооруженных до зубов стражников я дошел до дома, где обитал Вилли. Что интересно, принадлежал он не самому деятелю, а молодой вдовушке, у которой хитрый мужик сперва ночевал во время визитов, а потом и вовсе поселился.
Каждый в Чернотопье должен осознавать – барон не любит делиться ни деньгами, ни властью. Так устроено любое подпольное общество, так устроен Эделлон. Если у тебя нет силы, никто не станет тебя слушать и брать в расчет. За каждым аристократом стоит его род, над ними – клан, у них достаточно власти, чтобы оспаривать волю королей.
– Густав, постучись, – кивнул я своему дружиннику на дверь, сам стоя в паре метров от крыльца.
Дом не производил особого впечатления. Деревянное крыльцо из свежей доски, но перила старые. Внушительная дверь обшарпана временем, а медная ручка, наверняка гордость хозяйки, и вовсе позеленела от прожитых лет.
Стражник бухнул рукоятью меча в косяк.
– Именем барона! – рявкнул он так гневно, что я едва не вздрогнул. – Открывайте!
Естественно, никто нам ничего не ответил. Я взглянул на стоящего справа парня.
– Олс, давай на задний двор, пригляди, чтобы никто не сбежал.
– Слушаюсь, ваша милость! – ответил тот, обнажая взятый в поместье короткий меч.
Я же махнул рукой Густаву.
– Повтори.
Врываться в дом сразу было бы не слишком дальновидно. В конце концов, хозяйке требовалось время, чтобы дойти до дверей. Так что Густав, напрягшись, гаркнул повторно, не забыв ударить рукоятью о косяк.
Из соседних домов уже высовывались горожане. Для них это было любопытным развлечением и поводом для сплетен. Подобное здесь случается редко, и упускать подробностей никто не хотел.
Уже одно только то, что я пришел сам, позволяло разыграться воображению обывателей. Если феодал идет по своему городу с дружиной – это нормально, так и должно быть. А вот когда его воины ломятся в чей‑то дом – это совсем иная история.
Но и теперь нам никто открывать не стал. Я выждал пару минут для верности, и, оглядевшись, заметил жадно следящие глаза соседей. Они явно даже и не думали отступать и прятаться. Святая простота.
– Густав, в сторону, – приказал я, и как только стражник отступил, я взмахнул рукой.
Искра демонического огня впилась в дверь, дневной свет померк, будто засосанный в черноту вспыхнувшего пламени, и проход оказался свободен. Мгновение, растянувшееся на несколько секунд, и все, что осталось от преграды – горстка пепла, да кусок дерева на петле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Живьем брать! – поспешил крикнуть я, когда Густав ломанулся в открывшийся проем.
Но не успел стражник пройти далеко, как позади дома раздался женский крик. Я не стал идти за Густавом, махнул оставшемуся стражнику, чтобы следовал за мной, и сам пошел на другую сторону здания.
Первое, на что я сразу обратил внимание – застывший с выпученными глазами Олс. На обнаженном мече красовалась тонкая полоска крови. Стражник, похоже, сам перепугался того, что случилось.
У задней двери стояла, закрывая рот руками и судорожно глотая воздух, женщина в простом платье. Однако мне с первого взгляда было ясно, что не каждый горожанин может похвастать подобным нарядом – уж больно ладно все скроено.
А между ними, развалившись на траве, лежал крепкий мужчина. Голый по пояс, босой, он зажимал живот ладонями и кривился, сдерживаясь от стонов. Я даже подивился его стойкости. С такой травмой он тут не жилец, если рядом не окажется целителя – распоротые кишки травками не полечишь.
– В‑ваша милость! – опомнился Олс, оторвав взгляд от Вилли, тихо заскулившего сквозь стиснутые зубы.
– Спокойно, – махнул рукой я, безбоязненно приближаясь к будущему мертвецу.
Судя по лицу, Вилли и сам понял, что век его оказался неожиданно короток. Но, надо отдать мужику должное, особенно испуганным он не выглядел.
– Что ж, такой исход тоже меня устроит, – подытожил осмотр я. – Олс, нож.
Тот кивнул и, уронив окровавленный меч на землю, протянул мне короткий кинжал, больше похожий на кухонный ножик, чем на боевое оружие. Впрочем, это уже его личная экипировка, так что неудивительно.
– Сойдет, – попробовав пальцем лезвие, кивнул я. – Итак, Вилли, расскажешь, зачем ты побежал и бросился на моего человека?
Раненый глянул на меня очень зло. Если бы у него был дар, я бы сейчас вспыхнул, как соломенный сноп. Но магией Вилли не владел, а потому лишь сплюнул, попытавшись оскорбить меня.
Слюна повисла на гладко выбритом подбородке ярким красным пятном. Мужик закашлялся, а я спокойно ждал, когда приступ пройдет. Наконец, улегшись на спину, Вилли перестал дергаться.
– Густав, – поднял я взгляд на впавшую в шок женщину, за спиной которой уже нарисовался мой главный дружинник. – Хозяйку в поместье. Пусть пока посидит под замком.
И стоило стражнику увести ее, я взял нож поудобнее.
– Итак, Вилли, сейчас ты будешь жалеть, что Олс не убил тебя на месте. А я послушаю, что ты мне расскажешь о своих делишках. Ты ведь крепкий мужик, тебя надолго хватит, а моему демону нужно питаться чужими страданиями. Итак, пожалуйста, скажи, что ты ничего противозаконного не делал.
И мои губы растянулись, изображая предвкушающую улыбку. Пусть видит, что мне это нравится, так его будет легче ломать. Врать о том, что ему кто‑то поможет и спасет, я не собирался. Да и сам мужик калач тертый, понимает прекрасно, что его время на исходе.
Тащить его куда‑либо уже не было смысла. Не исключено, что в процессе переноски он просто отдаст концы, так что придется импровизировать. Тем более соседи наблюдают, и ни к чему мне слава психопата, который может ни с того ни с сего вломиться в дом мирного человека и зарезать его, как свинью.
– Я знаю, Вилли, что ты со своими дружками торговал с жителями Черной, – достаточно громко произнес я, чтобы меня услышали за заборами. – Мне известно, на какую сумму ты обманул жителей моей деревни. Ты и твои подельники решили ободрать бедняг, наживаясь на их труде. Я все знаю, Вилли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но он не решился мне ответить. Тогда я взял его за босую лодыжку и, приставив кончик ножа к стопе, сообщил.
– Помимо того, что ты причастен к разорению Черной, ты скрыл от своего барона вырученные деньги.
Крепкий или нет, но мужик взвыл, когда я сделал первый надрез.
