От Круциатуса у меня щита не было. Невыносимая боль бросила меня на землю, корёжа и скручивая. Когда меня отпустило, ко мне подползла змея, которая накинулась на меня и начала душить своими кольцами. Я изо всех сил напрягся, не давая ей себя раздавить, но чувствовал, что эта борьба была в итоге бесполезной — Нагайна была крупнее и сильнее. Краем глаза я заметил Малфоя, который стоял всё там же, но сейчас он опустил голову, боясь на меня поглядеть. Кости мои начали трещать, но внезапно змея меня отпустила, и я обессиленно упал на пол, пытаясь восстановить дыхание.
— Чёртов Обет, — поморщился Волди. — Даже кусочек от тебя не отрежешь. Люциус, как это получилось, что ты настоял именно на такой формулировке? Может, стоит тебе устроить свидание с Нагайной?
Малфой побледнел, но по-прежнему держал рот закрытым. Я его понимаю. Тут — какой-то жалкий Волдеморт со своей малюсенькой змеёй, а дома — жена, да ещё и с огромной скалкой. Или со сковородкой. Э-эх, а у меня-то — целый гарем. Со скалками. И сковородками. А кто-то наверняка ещё и серп в заначке держит…
— Рассказывай, Гарри, что я тебе должен, — прошелестел Волдеморт.
— Ни вы, ни ваши слуги не тронут моих близких, — натужно прохрипел я. — Они не участвуют в войне, и с вами им не по пути, но они точно против Дамблдора.
— Ты, что, думаешь, что я поручу своим слугам убивать невинных людей только для того, чтобы сделать тебе больно? — он опять закудахтал.
— Не думаю… — я зашёлся в кашле. — Не думаю, что вы позволите своим слугам выполнить то, что с таким удовольствием сделали бы сами.
— М-да, — согласился он. — Хорошо. Я приношу Непреложный Обет в том, что ни я, ни мои слуги ни действием, ни бездействием не послужат смерти, пыткам или увечьям тем, кого ты назовёшь своими близкими и кто не будет участвовать в действиях против меня и моих Пожирателей Смерти, и в том, что я заставлю своих слуг повторить эту клятву, — он окутался золотистым облачком Обета и спросил: — Доволен?
— Вне себя от счастья, — кивнул я.
— Теперь рассказывай про Снейпа, — скомандовал он. Я покосился на Малфоя. — Муффлиато!
— И про Дамблдора, — добавил я. — Когда вы убили… Когда вы убили Джеймса Поттера, кто-то убил Лили Поттер, а я Гарри Поттер убил вас…
— Мы, что, в индейцев играем? — прошипел он. — Что за манера — рассказывать о себе в третьем лице.
— Вам станет понятно буквально через минуту, — отвлёкся я. — Так вот, Дамблдор отдал Поттера его маггловским родственникам — сестре матери и её мужу…
— Так у нас не принято! — проскрипел Волди. — Ребёнка магов можно отдать только в семью магов!
— Теперь я тоже знаю, — согласился я. — Дамблдор наплёл что-то про защиту крови…
— Что за чушь, — выругался Волдеморт. — И, что, поверили?
— Дамблдор — великий волшебник, — пожал я плечами. — Кто ж ему не поверит?
— Единственная защита, которая у тебя была — была в твоей крови, — прошипел он. — Но теперь и она не работает.
Я не думаю, что мне стоит ему рассказывать про Перстень Поттеров.
— Ребёнка боялись, держали в чуланчике под дверью, морили голодом и били…
— Превосходный материал! — прошелестел Волди. — Жаль, что они магглы. Из них бы вышли превосходные Пожиратели!
— Пока в один несчастный день его дядя, избивая десятилетнего ребёнка, не нанёс ему повреждения, несовместимые с жизнью…
— А мне с такими чистоплюями приходится работать! — посетовал Волдеморт. — Не то, что ребёнка — даже женщину иногда стесняются убить, представляешь? Как, говоришь, зовут этого прекрасного человека?
— В панике тот позвал Дамблдора, тот прибыл со Снейпом, и им удалось полностью сохранить память Гарри Поттера.
— Тю, — сказал Волди. — Это нечестно. Значит, ты не Поттер? Значит, у меня в крови нет защиты от защиты крови Поттера?
— А зачем она вам? — не понял я.
— Ах, ну да, — согласился он.
— Они выкрали мальчика того же возраста…
— Выживает один из трёх, — прошелестел он.
— И пересадили ему память Гарри Поттера, — закончил я.
— Интересно… — прошипел он. — И как мне тебя называть?
— При свидетелях — Гарри Поттер, естественно, — напомнил я.
— И всё же? — продолжал настаивать он.
— Меня зовут Алекс Паркинсон, — я встал и поклонился, а потом сел обратно.
— Сын Дэйва Паркинсона, — прошелестел он. — Он отказался от борьбы, а теперь я даже не могу его наказать…
— Мои близкие — Паркинсоны и Гринграссы, — поспешил сказать я. — И Блэки.
— Гринграссы? — спросил он, морща лоб. — Каким боком?
— Не уверен, что это важно, — попробовал отмахнуться я.
— Позволь мне самому решать, — прошипел он.
— Гринграссы — крёстные. Сириус Блэк — тоже. Я уверен, что мне удастся убедить Нимфадору тоже не действовать против вас…
— Хорошо, — прошелестел он. — И что же тебе нужно? Вернуть память? И всего-то?
Я помотал головой:
— Память, конечно, вернуть было бы неплохо, но мне важнее узнать, где Снейп закопал тех двоих несчастных, которые не выжили…
— Какое мне до них дело? — спросил он.
— Вустер и Шрюзбери, — пояснил я. — Не особо приближённые, конечно…
— Но, тем не менее, преданные… — мрачно согласился он.
— Мне не хотелось бы, чтобы Снейп знал, что вы его о чём-то расспрашивали, — напомнил я.
— Не учи меня конспирации, Га… Алекс, — прошипел он. — И вот что…
— Да, Ваше Лордство, — откликнулся я.
— Не паясничай, Алекс Паркинсон, — посоветовал он. — Для меня единственным препятствием делать по Круциатусу в минуту является лень. И ты же понимаешь, что сильный волшебник не может быть ленивым.
— То есть, препятствий нет, — решился уточнить я.
— То есть — нет, — кивнул он. — Ты ведь зайдёшь на огонёк, если я тебя приглашу?
— Сочту за честь, — я встал и поклонился. — Но, как и в этот раз, не раньше, чем уверюсь в своей безопасности.
— Только до двенадцати, юноша, — закудахтал он. — Только до двенадцати. Люциус! — позвал он. — Проводи мистера Поттера и убедись, что он добрался до дома целым и невредимым.
— Да, милорд!
— И ещё, Люциус… Позови-ка мне Северуса, но только после того, как отведёшь мистера Поттера, — он глянул на Малфоя и повторил: — Не перепутай, Люциус! Сначала отвести мистера Поттера, а потом — привести Северуса.
— Да, милорд, — поклонился Малфой.
18. Нервная работа
Надо сказать, “отвести” было очень правильное слово. Едва мы переместились обратно к нему в гостиную, как ноги мои подкосились, и я повис на руке Малфоя, который совершенно неожиданно поддержал меня, предвосхитив мой позор.
— Осторожнее, мистер Поттер, — надменно проговорил он, на весу волоча меня к стоящему рядом диванчику. — К сожалению, пол давно требует ремонта.
Точно, доски вспучило, вот я и споткнулся. И продолжает пучить… В гостиную ворвалась Нарцисса, увидела Малфоя, водружающего меня на диванчик, и сразу притормозила, приобретая рекомендованный наставлениями по манерам вид тихой и покорной домохозяйки.
— Дорогая, мистер Поттер споткнулся о ковёр, — пояснил ей Малфой. — Я, конечно, не доктор, но выглядит, как растяжение или даже перелом. Я только не уверен, какая именно нога повреждена.
— Я схожу за доктором, дорогой, — сказала Нарцисса и подошла к камину.
Она бросила щепотку порошка, сунула в него голову и кого-то позвала — мне не было слышно. Потом она отошла и села на кресло рядом, неведомо откуда достав своё вязание. Я пытался прийти в себя, но из меня словно выкачали всю жизненную энергию. Ещё через несколько минут из камина вывалился… Сириус. Он едва лишь глянул на меня, поднял с дивана и взял себе под мышку, как мешок с навозом. Мне было всё равно. Я не мог ни сопротивляться, ни возражать — даже сказать “привет” я был не способен. Сириус, словно и не было меня у него под мышкой, поклонился Малфою, поцеловал в щёку Нарциссу и полез в камин. Последнее, что я увидел — стремительно, словно вспоротая шина, отпускающий внутреннюю пружину Малфой, который за какое-то мгновение посерел и ссутулился, и бросающаяся к нему с раскрытыми объятьями Нарцисса.
У себя Сириус бережно взял меня на руки и понёс через комнату, в которой я узнал гостиную в его номере в “Кабаньей голове”, к двери спальной. Я увидел Флёр, которая, заломив руки, с тревогой смотрела на меня. Сириуса обогнала… Белинда Турпин, причём, в таком же домашнем халате, как и Флёр, и открыла перед ним дверь в спальню. В тот момент я не мог ни удивляться, ни делать каких-то предположений, так что я просто отметил этот факт и отложил его до того времени, когда мой мозг снова сможет работать. Сириус донёс меня до кровати и положил. Белинда стянула с меня ботинки, а Флёр укрыла одеялом. Они о чём-то переговаривались, но смысл от меня ускользал. Я повернулся на бок и свернулся калачиком. До меня донёсся какой-то звук — словно ветер в трубе завывает. Все трое вздрогнули, а из глаз Флёр, которая сидела прямо передо мной, вдруг брызнули слёзы. Она было протянула руку, а потом Сириус что-то сказал, и она села рядом с мной на постель. Я почувствовал её руку на моих волосах, и эта рука стала якорем, за который уцепилось моё ускользающее сознание. Завывание раздалось снова, заставив руку Флёр дрогнуть. Белинда что-то говорила гневным голосом, а Сириус раздражённо отвечал. Потом он куда-то вышел, и Белинда тоже села рядом.
