Я вдруг вспоминаю — другой мир, вторая жизнь, я маг, боевой маг, а это испытание. И я уже не первый раз убегаю, и я уже не первый раз всё это делаю. Пытаюсь сосчитать сколько раз я так очухивался — получается тринадцать. Тринадцать раз я пытался сбежать, драться, красться, пытаться победить. Ничего не работает и похоже мне не хватает сил, меня плохо готовили.
Останавливаюсь и вспоминаю слова гномки — «Это никак не связано с вашими успехами в учёбе, это другое, или даже — совсем другое».
Задумываюсь что я делаю не так. Но понимаю, что сопротивляться бесполезно, она же сказала — никак не связано с успехами в учебе. И наставница говорила тоже самое, что это совершенно другое, каждому своё.
Я оглядываюсь и вижу, что санитары тоже остановились и серьёзно смотрят на меня. И нет в них никакой злобы, усмешек. Рядом появляется тот самый дед, и тоже сверлит взглядом, будто ждёт чего-то. Я смотрю на них и пытаюсь понять — как мне отсюда выбраться?
— Верно. — кивает один из санитаров.
— Ты один раз уже выбрался отсюда. — улыбается второй.
— Дошло? — подмигивает дед.
Я провожу ладонями по лицу — они просто озвучили мои догадки и мысли. Я ведь и правда один раз уже отсюда выбрался. Я просто умер, но в тот раз я сопротивлялся, потому что не знал, что меня ждёт. Не верил, что старуха меня вытащит, я думал, что она забрала деньги и обманула меня. Сейчас то я знаю, так чего, собственно, мне ещё нужно?
— Пошли. — киваю им.
Они не смотрят на меня, разворачиваются и идут в темноту коридора. Я же иду за ними, и мы как-то быстро возвращаемся в помещение с кроватями, хотя бегали тут пол часа. Сейчас уже никто не кричит — все сели и смотрят на меня. Серьёзно смотрят, с одобрением, с пониманием. Я оглядываю людей, или то, что кажется людьми, киваю, ложусь на свою кровать.
В этот раз санитары меня аккуратно привязывают, не делая больно, я бы даже сказал «ласково». Они хлопают по плечу, улыбаются, говорят:
— Что ты хочешь?
— Хочу стать боевым магом. — отвечаю затаив дыхание.
— Сегодня ты принял себя и свой Путь, но потерял свою тень. — говорит второй санитар. — Ты ещё не знаешь, но уже встал на её след, осталось пройти по этому пути и найти её.
— Я справлюсь. — киваю им обоим.
— Не сомневаемся. — говорит дед.
Он осторожно берёт откуда-то подушку и приближается. Я не паникую, один раз это уже проходил и ушёл отсюда, второй раз не так страшно. Я должен принять то, что случилось, я должен перестать искать виноватых. То, что случилось — уже случилось, изменить ничего не получится.
Подушка оказывается на лице, и я почти сразу просыпаюсь, совершенно не почувствовав ничего неприятного.
Серый камень стен, серый потолок, частица творца, зависшая сверху в держателе словно в лапах огромного паука. Я смотрю на неё — а она светится всё сильнее, словно хочет меня ослепить. Луч всё так же прошивает моё тело, но сейчас он наливается этим незнакомым цветом и меня прожигает боль.
Когда я умирал, я думал, что это было больно и больнее я ничего не чувствовал. Сейчас я понял, что луч из частицы режет не только плоть, но и мою душу, то, что составляет мою суть. Он ходил по мне, рисуя странный узор от сердца, на груди, к рукам. Линии появляются и исчезают, будто мгновенно заживая, и я понимаю — устройство правит мой энергоскелет. Вносит изменения, после которых я сам стану другим, я стану чем-то похожим на боевых магов. Не до конца, потому что теперь я точно знаю — мне нужно совершить ещё два таких шага. Но я приближусь к цели, я приближусь к своей тени, я найду себя.
Боль уходит, и я наконец слышу только мерное шипение, луч от меня исчезает. Оглядываюсь, вижу тела, лежащие вокруг, все молчат и лишь одна стонет, трясётся, пытается вырваться. Я дёргаюсь — ничего не получается, меня держат захваты.
— Развяжи! — кричу изо всех сил. — Развяжи я должен помочь!
— Она умирает, лежи смирно! — отвечает кто-то.
Дёргаюсь изо всех сил, реву как зверь, и начинаю применять заклинания льда. Оно получается легко, просто, словно я счётная машинка. Но я-то теперь знаю — я боевой маг. Самый быстрый маг в этом мире, все эти формулы встраиваются в мой энергоскелет, большую часть мне не нужно просчитывать. Каждая новая уменьшает мой потенциал, а каждая забытая увеличивает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои оковы замерзают и трескаются, разлетаются на части, я встаю и вижу, что вокруг буря. Страшная, сильная, тени мечутся повсюду, выбрасывают свои щупальца и затягивают обратно. А где-то рядом стонет Соня, у неё из глаз и носа идёт кровь, она кричит и плачет. Вскакиваю и подбегаю, меня сносит ветром, но я всё равно оказываюсь рядом и встаю на колени думая, как помочь.
— Ты умрёшь вместе с ней, дурак! — кричит наставница откуда-то издалека.
Не слушаю её, только понимаю — это возможно. Возможно попробовать, раз они так говорят — значит знают, что можно. Надо только понять, как, надо попробовать. Я дотрагиваюсь до вздрагивающей Сони, но ничего не происходит. Кожа её холодная, словно девушка уже умерла, она кричит ещё громче и кого-то умоляет:
— Не надо, прошу тебя, пожалуйста, нет!
Я вспоминаю что можно добиться единения — стыковка, обычная, которая так легко у меня получается. Надо только поцеловать её, и надеяться, что она меня не убьёт за это. Я подтягиваюсь против ветра на её каменное ложе, оказываюсь рядом с лицом по щекам которого текут кровавые слёзы. Опускаюсь над ней, целую, и почти сразу проваливаюсь в чужую реальность, в чужой кошмар.
Осенний сад, вокруг огромные деревья. Листья пожелтели и несколько птичек муки собирают их в свои нагрудные мешки. Они утащат их неведомо куда, построят свои гнёзда, будут кормиться ими.
— …нагуляла, сука… — слышу рядом.
Смотрю на свои руки — на них поднос. Белая одежда, я похоже официант. На подносе бокал и фрукты, я иду в сторону говоривших. Мужчина средних лет, тощий, разодетый, как и многие в этом мире в аляповатый костюм, сидит за столиком закинув ногу на ногу. Напротив него стоит Соня, сейчас в простеньком зеленом платье до пят, волосы длинные и распущенные. Ей очень идёт, она выглядит как настоящая эльфийка — я знаю, я их видел.
— Вот тут всё, всё до конца, читай сука, читай и понимай, тварь… — мужчина кидает в девушку книжку.
Томик ударяет её по лицу, она отходит, плачет и закрывает лицо руками. Я подхожу с подносом, сам того не желая подаю его мужчине. Он забирает бокал, а фрукты я водружаю на стол прямо с подносом. Остаюсь стоять рядом с ним.
— Папа я…
— Я не твой отец тварь! — визжит мужчина, приподнимаясь и брызгая слюной, он бросает в девушку бокал. — Ты тварь безродная, она тебя нагуляла, я добьюсь чтобы тебя проверили на чистоту, я добьюсь, я найду способ, я докажу!
Он беснуется, переворачивает столик, а Соня плачет навзрыд. Я пытаюсь вырваться из своей роли — ничего не получается. Ублюдок тем временем подходит, хватает стул и бьёт им девушку по ногам. Она падает, а он добавляет сверху несколько ударов:
— Грязная кровь, нагуляла, потаскуха, тварь, ничтожество, грязная кровь, ты онта, дерьмо под ногами настоящих аристократов… — он часто и тяжело дышит, пинает дневник. — Я всё переписал, ты ничего не получишь, ты останешься на улице, я всё переписал, твоя сука мать сдохла и ты сдохнешь…
Он нагибается, разрывает её платье и обнажает грудь, пальцем трогает родинки на груди девушки. Там три штуки — маленькая, средняя, большая. Я знаю, что это, у меня есть точно такие же. А вот этот урод похоже не знает, и орёт:
— Вот, вот, тварь, вот оно, сука, вот они, нагуляла!
Я наконец могу двигаться, оказываюсь рядом и бью ублюдка. Ещё раз, в голову, в грудь, ногой под дых. Он валится, смотрит на меня ошарашено, потом улыбается. Это тень, это не человек. Беру стул и разбиваю голову, подбегаю к Соне и сажусь рядом. Закрываю грудь обрывками ткани, смотрю на её пустые глаза, говорю:
— Всё хорошо, я пришёл, всё хорошо, слышишь?
