— А? — она смотрит непонимающе.
Потом испугано отодвигается, её лицо искажает ужас, она кричит:
— Я не грязнокровная, не трогай меня, я не как ты, я Дели, я настоящая, я не как ты!
Девушка отходит от меня в ужасе, пятится, закрывая грудь и снова начиная рыдать:
— Я вырежу их, я отрежу это всё, я вырежу эти родинки!
Я оглядываюсь и вижу, что сад начинает рушится. Пока далеко от нас, но всё вокруг постепенно поглощают тени и тьма. Я не знаю сколько она уже в этом саду, сколько раз он это с ней делал, но нужно заканчивать, нужно что-то делать. Подхожу, беру за руки и трясу изо всех сил, даю пощёчину, смотрю в ошарашенные глаза, спрашиваю:
— Узнала?
— Т…Т…Тош…Сорняк. — она говорит медленно и оглядывается вокруг. — К-к-как, где?!
Я пытаюсь что-то придумать, понять, как действовать. Мне чтобы выйти из своей фальшивой реальности, нужно было принять всё как есть, нужно было понять, что я это я, и мой путь — это мой путь. Ей тоже нужно как-то это вдолбить голову, но девушка не хочет этого понимать, она цепляется за свой титул. Она боится, что окажется самой обычной, самой простой.
— Смотри. — говорю ей.
Разрываю свой белый жилет, за ним рубаху. Пуговицы летят во все стороны, я обнажаю грудь и показываю ей, там три родинки — такие же как у неё. Она смотрит и не понимает, а я с силой отдёргиваю её руки и показываю уже на её груди ту же самую картину. Девушка сглатывает, вопросительно взирает на меня.
— Знаешь, что это на самом деле? — тыкаю себе на грудь, а потом ей. — Это то, что лет тридцать назад тут назвали бы самой чистой первородной кровью, это то, что может питать частицу творца в этой обители боевых магов, это знак потомков Эктар и Эстор. Я понятия не имею как она оказался тут, на территории Империи, но видимо кто-то зашёл и поделился своей кровью, и не только с вашей семьёй.
— Но как… — она пытается спросить.
— Я не знаю! — кричу ей. — Но это нихрена не значит, понимаешь?!
Вокруг нас сгущаются тени, они всё ближе, реальность дрожит, я чувствую, что у нас почти нет времени. Сейчас нас поглотит тень, и неизвестно будет ли ещё один шанс.
— Почему?! — спрашивает девушка.
Кажется в её голосе надежда, но не та, что мне и ей нужна. Она поверила в свою кровь, снова поверила, что она аристократ от мозга костей. А это не то, что ей нужно, она должна понять, что это вообще не главное, что это второстепенное и даже часто мешает.
— Потому что мой отец носил такое, потому что этот ублюдок был выведен чистокровной скотиной, такой что вашим аристократам и не снилось. — я рычу, пытаясь не замечать, что вокруг всё темнеет. — Ты знаешь как я появился на свет?!
— Н-н-нет! — она испугано смотрит на меня.
— Он насиловал аристократку из Империи изо дня в день, из месяца в месяц, потому что ему это нравилось, ему нравилась её беспомощность, ему нравилось, что он всесилен, он наслаждался. — я цедил сквозь зубы, выплёвывая в неё слова. — Я бы вырезал это со своей груди, взял нож и вырезал, я бы отказался от своей такой чистой крови и фамилии, но я должен помнить, я должен знать кто я есть и откуда взялся, должен, чтобы не быть таким.
— Но… — она смотрит потерянно.
— Ты же отличница, что произошло в первый год эпохи лишений?! — кричу я на неё, спрашивая.
— Рода Севера отказались от титулов, первые были Антор… — шепчет она.
— Что сказала Мегда Антор’кейт на Большом Собрании в первый год эпохи лишений?! — ору я на неё. — Вспоминай, Карл цитировал нам это!
Она плачет, слёзы текут по щекам, длинные волосы треплет ураганный ветер вокруг нас. Тьма уже подобралась почти совсем близко, но мы не замечаем — смотрим друг другу в глаза. Девушка рыдает, глотает слёзы и вспоминает, шепчет:
— «Я, Мегда Антор, называю себя эйда — первой среди равных, я отказываюсь от титулов и своей крови».
— Я, Тош Эстар, называю себя эйд — первым среди равных, я отказываюсь от титулов и своей крови! — кричу я.
Её тёмные глаза почти сливаются со зрачками и смотрят в сторону. Это завораживающее зрелище, она словно потерялась где-то внутри себя. Девушка поднимает на меня взгляд, её трясёт, но вдруг я чувствую, как на Соню накатывает спокойствие. Медленно, верно, но она приходит в себя, говорит чётко:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я, Соня Дели, называю себя эйда — первой среди равных, я отказываюсь от титулов и своей крови!
Мы улыбаемся друг другу, крепко обнимаемся, и я чувствую, что тьма вокруг нас наконец то сгустилась. Мы висим среди теней, и вот-вот пропадёт воздух, всё закончится и больше нам никогда не вернутся назад.
— Мы идём домой, сестра, нам пора. — говорю ей на ушко.
— Идём, брат. — она крепко сжимает меня в объятиях.
Вываливаемся из тьмы небытия, и я еле успеваю отскочить с её ложа в сторону, потому что луч, который прошивал её насквозь начал двигаться. Девушка кричит от боли, пытается извиваться, но ремни не дают. Я сижу рядом, и смеюсь как дурак, будто мне нравится, что ей больно и я как маньяк испытываю от этого наслаждение.
А мне и правда нравится.
Потому что, если больно — значит жива.
И я точно знаю — эта боль пройдёт, и она останется живой, станет сильней.
Интерлюдия 6
Небольшой полутёмный кабинет, в котором собрались пять человек за резным столом. Во главе собрания находилась мало кому известная женщина, ветеран трёх войн, а ныне можно было сказать, что фактически глава Триединого Союза. Немолодая, но ещё и не старая, средних лет. Она не часто появлялась на публике, предпочитая всем руководить из своего небольшого кабинета в столице Союза.
Все женщины и один мужчина в строгих костюмах, с короткими стрижками и расслабленными лицами. Все слушают докладчицу, которая вот уже пятнадцать минут рассказывает о последних новостях из столицы врага.
— …увеличение способностей после первого контакта до десяти процентов. — докладывала девушка в конце стола.
Перед сидевшими в зале лежал кристалл, он сейчас демонстрировал картинку. Молодой человек в форме подавлял магической энергией девушку, которая по всем параметрам превосходила его. Так же в иллюзии появлялись схематические стрелки с цветовой градацией — потоки силы, их направления, мощность.
— А после второго? — спросила задумчиво женщина во главе стола.
— Пять процентов. — ответила докладчица. — Третий и четвёртый контакт — три и один процент.
Они пересматривали скоротечный бой несколько раз, пытаясь понять, что произошло. Конечно, им доложили официальную версию — некий артефакт типа «слеза». Но никто на Севере не слышал про «слезу», а они смогли выйти на контакт с кланом и осторожно расспросить.
С другой стороны, мальчишка странный, уникальный в своём роде — полукровка. Они с матерью ходили за стену, часто вдвоём и даже без поддержки колдунов. Вполне может быть что и нашли что-то уникальное, оставили про запас на всякий случай. И молодой дурачок потратил бесценную вещицу.
— Предложения? — спросила Ланка марк Нарн, глава Совета.
— Захват, допрос, изучение. — тут же вставила Кети Берс. — Возможно это то, что мы давно ищем, если это так — сможем наконец-то взять магию под контроль.
Ей было лет тридцать, но выглядела она уже на все сорок. Тяжёлая многолетняя работа конюшенной давала о себе знать. Никакие деньги и целители не вернут здоровье, тем более в Союзе нет таких мастеров магии как в той же Империи или Хеми. Когда-то были, да все «всплыли» во время Восстания Свободы. Обычно в местных водоёмах с перерезанным горлом.
Кети Берс была лицом этого восстания, она была тем, что рисовали на плакатах. Обычная простонародная женщина, зарабатывающая своим трудом на жалкое существование, прислуживающая господам.
Массивная, полная, жестокая и грубая женщина. Когда всё случилось, сколотила банду и занималась разбоем на дорогах. В какой-то момент армия королевства Керт смогла накрыть банду и женщине грозила виселица. Но в тот момент началось наступление, город, где её содержали «освободили», и она из преступника, превратилась в командира подразделения.
