– Ладно дядя, – говорю я глядя прямо в глаза сержанта, но фиксируя боковым зрением и других солдат, – ты уговорил меня, я не мальчик, что дальше?
Приняв решение я сбрасываю маску испуганного подобострастия и смирения. Переход от жалкого запуганного создания к уверенной в своих силах хозяйки жизни слишком резок. Сержант несколько теряется от моего спокойствия и наглости. Я же балансирую на грани входа в боевой режим и уверена, что размажу этих вояк по стенам, до того как они успеют достать оружие.
– Я понял! – Вдруг заорал щербатый, указывая на меня грязным пальцем с обломанным ногтем. – Это та самая ведьма, что помогла ей уйти от людей Толстого Пака.
И тут Шарлота выходит из состояния задумчивости.
– Ах ты сволочь! – Визжит она так, что барабанные перепонки готовы лопнуть. – Тебе мало одного раза, ты долго собираешься делать мне гадости?
Она подскакивает к замызганному и отвешивает ему звонкую пощечину от которой его голова запрокидывается, а сам он отлетает к столу. Не давая ему опомниться Лота хватает его за сальную шевелюру и наклонив, что есть силы бьет коленом в лицо. Уже упавшего мужика, она остервенело пинает ногами.
Один из солдат попытался вмешаться, но я перехватила его движение, ускорила и изменив траекторию швырнула в стену. Он врезался в нее с такой силой, что казалось дом содрогнулся, отлетел и уже медленно осел на пол. Соприкосновение бревен стены и доспехов солдата произвели страшный грохот, от которого Лота вздрогнула и помнившись перестала избивать свою жертву.
На всякий случай я закрыла дверь на засов и осталась рядом с ней выразительно поигрывая извлеченным на свет кинжалом. Но все остальные участники мизансцены оставались на своих местах, не делая попыток повлиять на события. Сержант ошарашено смотрел на скрюченное на полу у стола тело. Двое солдат, со страхом глядя то на меня то на Лоту, вжались в противоположную от двери стену. Один из них что-то шептал другому. Третий возился в пыли на полу, пытаясь утвердиться на разъезжающихся конечностях. Последний участник лежит на полу и не подает никаких признаков жизни. Я уже догадалась, что это, непутевая первая любовь Шарлоты – Франс. Круто, однако, жизнь проехалась по нему. По рассказам Лоты, я представляла его, пусть моральным уродом, но внешне красавцем. Вроде моего Алонзо. А тут такой потасканный, напоминающий наших бомжей, тип. Я просто не могу представить, сохнущую от любви красавицу Лоту рядом с ним.
– Я сегодня не расположена к мордобою. – Говорю я, обращаясь к сержанту. – Предлагаю договориться по-хорошему, пока я тоже не разозлилась. – При этом киваю в сторону Лоты, все еще злобно раздувающей ноздри.
– Да, конечно, давайте договоримся. – Сержанта, словно подменили. От грозной строгости не осталось и следа, сейчас это сама вкрадчивость.
– Чем мы привлекли ваше внимание?
– Да ни чем. Это вот он, – сержант указал на Франса, – прибежал, раскричался, что две переодетые в мальчишек преступницы пытаются скрыться от закона. У меня приказ: задерживать всех подозрительных. Время сейчас смутное, я не могу оставить такой донос без проверки. Вот и приказал привести вас сюда.
– Понятно. Сейчас у вас надеюсь нет к нам претензий?
Он замялся.
– Этот человек…
– Этот человек соблазнил и совратил мою подругу. Фактически мы присутствовали при семейной сцене. Измены, ревность, такие категории не должны волновать армию. Искоренять крамолу – да. Но мы то тут при чем? Граф Берндот настоящий дворянин, он не мог приказать своим солдатам вмешиваться в частную жизнь граждан.
Сержант оторопело глядит на меня. Почувствовав в нас силу и справедливо полагая, что его возможностей справиться с нами не хватит, он утратил единственный рычаг, которым привык решать все проблемы. Словесные игры были явно не его стихией. Окостеневшие сержантские мозги не могли угнаться за ходом моей мысли, облеченной к тому же в массу незнакомых ему слов. Поэтому отчаявшись что-нибудь понять, он принял по-солдатски прямое и понятное решение.
– Вы свободны.
– Хорошо, мы уходим. Вы мудрее, чем кажитесь. Лота пошли.
Подхватив рюкзаки, мы выходим и закрываем за собой дверь. Улица пустынна. Глазами я показываю Лоте: "идти за мной". Обойдя дом мы замираем под одним из окон. Я хочу знать, что предпримут солдаты, отпустив нас.
– Вот это бабы!
– Какие к черту бабы. Это ведьмы, а то и сама Смерть. Слышали, что про Арат рассказывают?
– Вот влипли. Молчать про это дело надо. Согласны?
– Да.
– Проверь, что с этим?
– Готов, не дышит.
– Ну так ему и надо. Так нас подставил, гад!
Я трогаю Лоту за руку. Мы тихо отходим от окна и идем прочь от селения. На дорогу мы не выходим, а держимся под углом к ней, все более забирая в сторону реки. Идти по обжитой стороне Лары, как выяснилось, не безопасно. Я решила, что ночью мы переплывем на другую сторону. Река здесь широка, на глаз, километра два, но еще достаточно тепло, переплывем. С другой стороны уже начинается лес. Безлюдье, благодать. В лесу я себя чувствую почти как дома. Дойдем.
Подруга еще не совсем пришла в себя после встречи с любовником и я не пристаю к ней. Быстрая ходьба по свежему воздуху хорошо прочищает мозги и успокаивает. Надеюсь у меня с Алонзо такой встречи не будет. Пусть он бросил меня в трудной ситуации, но не закладывал же, не доносил. А этот Франс, он же понимал, что если Лоту схватят как участницу бунта, то скорее всего ее ждет мучительная смерть. То, что она убила его – это справедливо. Редкостный гад. Запудрил мозги малолетке, получил, что хотел и возненавидел ее. За что? За то, что не дала вытирать о себя ноги? И мстительный какой! Другой бы уже плюнул и забыл, а это столько времени держать и лелеять в себе ненависть. Надеюсь, Алонзо, все-таки, не такой.
Часть третья
Кривым путем находится путь верный
Глава 10
Новые планы
1 встречи в пути (Алиса)
Снова густая крона Шехонского леса сомкнулась над нашими головами. Я оказалась права, долгая равномерная нагрузка отлично успокаивает не только мои нервы. После переправы мы немного углубились в лес и сейчас быстрым шагом двигались вдоль берега Лары вверх по течению. Длительный заплыв и хвойный аромат леса быстро восстановили душевное равновесие, из которого Шарлота вышла, после неожиданной встречи с Франсом. Сейчас она окончательно успокоилась и пришла в себя. Выражение лица утратило хмурую сосредоточенность и стало обычным.
Занятые своими мыслями мы протопали километров десять. Грязь и вонь, жестокость и злоба последних дней уходили в прошлое. Конечно, я ничего не забыла, но между мной и Аратскими событиями появилась некая отстранённость. Теперь я могла думать о них спокойно, без излишней эмоциональности, искажающей истину. Еще в Арате мне в голову пришла одна идея и сейчас я обдумывала ее со всех сторон, взвешивая плюсы и минусы. Шарлота, видимо, врачевала свои душевные раны. Мы шли молча, но никакой напряженности не ощущалось. Как ничего не говоря, могут чувствовать себя комфортно по-настоящему близкие люди.
