Утрированно, но это выражает общее понятие, присущее значительному большинству. Менталитет что ли такой, с первобытнообщинных времен жить по коммунистическим идеалам. Сухарь один на всех разделить, а крошки просыпавшиеся под шкуру спрятать и смотреть, чтобы кому-то больше не досталось. Комиссию по распределению создать, охрану выставить. Один с сошкой, а семеро с ложкой.
Нынешние патриоты говорят об общинности русских, не вышедших за рамки деревенской общины. Мол, не получится из них индивидуальных хозяев. Получится, но у тех, кто может и хочет работать для своего благосостояния. Работать коллективом это одно, а индивидуально — это другое. Сачканешь только за счет себя и за счет своей семьи.
России сейчас якобы дали свободу. Занимайся предпринимательством, живи в свое удовольствие и для себя, но создали для предпринимателей армию, которую он должен кормить, которая его будет контролировать на каждом шагу, брать взятки и садить в тюрьму, если он вдруг откажется делиться своими прибылями. И все это по молчаливому согласию власть предержащих. Так отчего же русский будет становиться лучше, когда ему нужно обойти власть и купить все контролирующие органы, чтобы хоть что-то сделать? Неужели это никто не видит? Окститесь! Это все видят, но, — говорят, — законных средств борьбы с этим уродливым явлением не придумано, а вдруг мы нарушим гражданские права коррупционеров и преступников? О том, что на каждом шагу нарушаются гражданские права и свободы законопослушных граждан, говорить нельзя — это будет клеветой на существующий, так называемый демократический, строй в России.
В советский период было ослепление от собственных успехов, и национальные проблемы казались таким пустяком, на которые стыдно и внимание обращать. Осчастливить всех не удавалось никому. Добродетель сама по себе наказание. Не уверен, что не нашлось недовольных среди тех тысяч человек, которых Иисус Христос накормил пятью хлебами. Недовольных как раз больше всего оказалось в тех районах и республиках, которые больше подвергались вниманию центра.
На Магеланском водохранилище была замечательная рыбалка. На третий день я выбрал время съездить половить рыбу спиннингом. В 4 часа утра на «таблетке» (автомобиль УАЗ-452) выехали на водосброс ГЭС. За три часа впятером наловили килограмм 200 рыбы. До сих пор в руках дрожь от борьбы с 10-килограммовым жерехом, схватившим блесну на перекате. А потом все вместе резали леской руки во время вываживания 60-килограммового сома.
Для первого месяца и достаточно. Пора в отпуск за семьей. Начиналась вторая половина августа 1991 года.
19 августа 1991года было обыкновенным солнечным днем. Отпускной билет лежал в кармане, а в аэропорту выписывался билет. По заведенному царем Петром порядку зашел к командиру представиться по случаю убытия в очередной отпуск. Всё командование отряда было в сборе. Кивком головы показав на мое место за столом, командир продолжал доведение телеграммы о введении чрезвычайного положения в стране и ограничении отпусков офицерскому составу. Ситуация неординарная, никаких прямых распоряжений в телеграмме нет, а это означает, что каждый командир должен принимать решение о порядке последующих действий самостоятельно.
— Прошу высказывать свои мнения, — предложил нам командир.
Молчание. Что посоветовать? Замполиту все понятно. Партия приказала — надо ехать во все парторганизации и проводить разъяснительную работу. А что разъяснять? Партия у власти и партия же берет всю власть в свои руки. От кого? От партии в лице Генерального Секретаря, который внезапно «заболел» в Крыму. Хрущев тот просто не успел вовремя приехать.
Кто может блокировать Горбачева? С моря и с суши только пограничники, а также личная охрана, подведомственная одному из Управлений КГБ. И погранвойска относятся к системе КГБ. Как ни крути, а все же погранвойска угодили в эпицентр событий, хотя ни к чему не были причастны.
По телевидению с утра «Лебединое озеро». Новостей никаких. Нет данных и нет базы для принятия решений. Мало-помалу, но все сошлись в одном мнении: осуществить сбор информации по своим каналам, выяснить реакцию сопредельной стороны, Народного фронта, прослушать сообщения корреспондентов зарубежных радиостанций, а затем снова собраться вместе и принять какое-то решение.
Город будто вымер. Оживленные улицы опустели. Личного транспорта не видно. «Фронтовики» из Народного фронта исчезли. Зато руководители административных органов республики не скрывали своего восторга: наконец-то все пойдет по-старому. Прикажут из Центра — сделаем, нужны средства — помогут. Все уверяют в полнейшей преданности идеям коммунизма-социализма, как главной, объединяющей силы людей всех наций.
Встретившийся руководитель «фронтовиков» заискивающе поинтересовался, защитят ли их пограничники, если начнется облава на представителей демократических движений? Что ему ответить? А если нам самим прикажут прижать к ногтю демократов?
Успокоил его заверением, что все будет делаться только на законных основаниях. А законы-то у нас все направлены на защиту 6-й статьи Конституции. И в присяге мы говорили, что готовы по приказу партии и советского правительства сделать то-то и то-то.
Западные средства массовой информации сообщают о военном перевороте в СССР. Танки на улицах Москвы. Иранские представители уклонились от оценки событий, заявив, что в любой ситуации они выполняют функции охраны границы, которая должна оставаться незыблемой независимо от смены правительства. Мудро.
После обеда продолжение совещания. Связь требует ответа на полученную телеграмму. Мнение командования одно — продолжать охрану границы в нормальном режиме. От оценки событий воздержаться. Офицеров из отпусков не отзывать. На этом и закончился «путч» 1991 года. Заговорщики арестованы, а утром 24 августа я уже летел в Москву. Начинался отпуск.
Сборы и отправка вещей с Дальнего Востока прошли быстро и организованно. Зашел в партучет отряда, чтобы быстрее отправили документы о снятии с партийного учета. Инструктор партучета спросила:
— Учетную карточку на память забирать будете?
Как? А так, после возвращения Горбачева в Москву партия практически прекратила свое существование. Действительно колосс на глиняных ногах. Горбачев пальцем ткнул, и нет «вдохновителя и организатора всех наших побед». На чем же всё держалось? На страхе партийного наказания и снятии с должности, назначения на должность только по партийной рекомендации, травле людей за инакомыслие.
Послеотпускной Магелан встретил жарой и уличным оживлением. «Фронтовики», оправившись от августовского испуга, активно занимались вопросами независимости и выкорчевывания памятников коммунистического прошлого. Небольшой памятник Ленину в пограничной назырской Хайфе был разбит вдребезги, осталась одна арматура. Труднее было с оригинальным ленинским монументом в республиканском центре. Памятник представлял собой одну массивную, весом до пяти тонн, бетонную голову, закрепленную на мраморной плите. Закрепить тросы невозможно, взяться не за что. Кое-как голову сорвали, и она покатилась в толпу. Жертв не было, но испугу народу хватило.
Бывшие дворники и слесари стали полковниками Комитета обороны Магелана.
Председатель Комитета обороны, бывший учитель географии, сказал:
— Переходи к нам, мы тебе сразу присвоим звание полковника, а то в своей армии ты еще долго будешь ждать третью звезду.
Всё напоминало 1917 год за исключением знаков различия на погонах революционеров да оставшаяся мощь армии, не позволяющая им разобрать себе всё наличное оружие и ввести в действие закон «человека с ружьем».
Нередки стали случаи остановки военных автомашин и конфискации оружия у офицеров и солдат. Сверху кричат о позоре отдачи оружия без сопротивления.
Говорим — дайте приказ на сопротивление.
Отвечают — руководствуйтесь действующими законами.
А они не действуют на территории Назыра. И как объяснить солдатам и офицерам арест лейтенанта в Кабусе, открывшего огонь для защиты жизни своих солдат и застрелившего нападавшего, смертный приговор, вынесенный ему назырским судом? Сидит лейтенант в камере смертников, ждет своего последнего часа, а никаких действий по его защите не предпринимается. А, если и предпринимаются, то никто об этом не знает.
На спусковой крючок нажать легко. Пуля сама найдет себе жертву. Человек к убитому даже и не прикоснется. А что за этим стоит? Кровь, боль и слёзы родственников, ненависть. Мы это понимаем. Но понимает ли это другая сторона, для интереса обстреливающая иранских дорожных рабочих на сопредельной территории или спокойно пускающая реактивные снаряды в соседнюю Араратию, нисколько не заботясь о том, куда они попадут?
Для войны с Араратией нужны войска. Была сделана попытка приватизировать российские части. Началось с малого. По местному телевидению выступил Гейдаров и объявил о национализации всех войск и вооружений на территории Магеланской республики. По существу был поставлен ультиматум: или вы подчиняетесь нашим приказам (другими словами, участвуете в войне с Араратией) или складываете оружие и убираетесь, куда глаза глядят.
