- Максим Михайлович, ваша жена приехала. И она очень зла.
Да ну еще бы. Там за дверью гром с молниями, потому поворачиваю осторожно ключ в замке, входя в темную прихожу, держа перед собой букет с коробкой кексов будто щит, способный защитить меня от прямого удара бластером. Загорается яркий свет, замечаю стоящие два чемодана в дверном проеме гостиной и сидящую на одном из них жену, устроившую ногу на ногу, сверлящую меня злым взглядом.
- Солнышко! – радостно скандирую, распахивая объятия. – Ты вернулась! А я тут тебе подарок купил, цветы, ждал, скучал, прямо в тоске загибался без любимой своей… - последние слова говорю тише, опасливо ежась под этим убийственным карим взором. Блин, Светка, поди накрутила свою начальницу из злорадства. Ненавижу ее, а она меня. Неприязнь с первого дня, как Надя взяла эту стерву на работу к себе в университете. Хотя вряд ли она сильно повлияла на настрой моей драгоценной супруги.
- Скучал, - тянет Гроза, зло, осматривая мой чуть помятый вид. – Тосковал, прямо грустил так, что в баре с пацанами ошивался! – рявкает, отчего вздрагиваю, тяжело вздыхая, опустив руки.
- Надь, - мурлычу, осторожно делая шаг. Она разъярена, потому спорить с ней сейчас бессмысленно. Тут поможет только ласка или завтра вся моя контора будет скидываться на поминки любимого шефа. – Гроза, ты такая красивая, когда бесишься.
Согласен, так себе комплимент, особенно, когда жена выхватывает из своих рук тяжеленный букет, замахиваясь им дабы ударить.
- А я кексы купил! Твои любимые! – кричу раньше, чем получаю морде. Она щурит взгляд словно кошка, переводя взор с меня на коробку, втягивая носом воздух. – Ну, прости, Гроза, - снова тон провинившегося мужа, и она начинает расслабляться. Берите на заметку, мужики. Если ваша женщина в бешенстве, нужно косить под виноватого, все равно ничего не докажете.
- Пока я тащилась с аэропорта в машине, ты шлялся по барам! И не отнекивайся, мне Светка доложила, - тычет мне пальцем в грудь Надя, все еще не позволяя себя обнять. – Она слышала звуки матча!
- Твоей Светочке уши бы оторвать, - бурчу, перехватывая тонкие запястья, тяня на себя и крепко обнимая. – Но в баре я был с парнями, просто реально забыл, что ты сегодня прилетаешь с конференции. Дни перепутал, прости дурака, - поглаживаю ее по спине, чувствуя, как она расслабляется окончательно. Больше не злится, позволяя поцеловать себя долгим тягуче-сладким поцелуем и подхватить под бедра, подбросив со смехом в воздух. Надя обхватывает мое лицо ладонями, заглядывая в глаза, потираясь кончиком носа о мой.
- Это была последняя конференция, кстати, - шепчет заветные слова, отчего не могу сдержать радостный стон. Наконец-то, никакой жизни на чемоданах. Она окончательно прекращает научную деятельность там и возвращается сюда насовсем. Лучше новости не придумаешь, особенно, когда приходилось мотаться друг к другу по несколько раз за месяц.
- Слава Богу, - выдыхаю, таща в сторону спальни, забыв коробку с кексами на одном из ее чемоданов. – Потерпел неделю, теперь можно радоваться до конца жизни.
- Ну, командировки все равно будут. Но не так часто, - ворчит для проформы, с визгом падая на мягкий матрас.
- Это ерунда. Главное, что больше никаких переездов!
А рано утром, когда рассвет едва забился в окна, иду сонно потирая глаза на кухню. Надя привычно сидит за ноутбуком, читая какую-то статью, распивая утренний кофе. Она всегда встает рано, даже по выходным, потому не очень-то удивляюсь. Зато замираю, заметив вскрытую коробку с кексами: совершенно пустую лишь с парой оставшихся крошек.
Та-а-а-а-к.
- Гроза, - возвращаюсь на кухню, прислоняясь к проему плечом, дождавшись пока она повернет голову в мою сторону и мотаю пустой коробкой у нее перед носом, заметив невозмутимый вид. – И где все кексы? Их там было двадцать штук.
- Да? Понятия не имею, - пожимает плечами, отпивая кофе и хлопая на меня невинным взором. – Может еноты съели? – сама улыбается, отчего сам не могу сдержать улыбки, бросая пустую развороченную коробку на раковину, усмехаясь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Еноты, ага. Один енот, жутко прожорливый, - добавляю со смешком, тянясь к кофеварке.
- Чего сразу прожорливый? Что там есть-то было, Господи. Мелкие кексы такие, один укус и все, - фырчит Надя, ставя кружку, недовольно сопя.
- Да-да, ага, - киваю, отпивая свой эспрессо. – Интересно, а мармеладные мишки еще остались в ящике?
- Что за намеки, Еремин? Все там, на месте. Стратегический запас. Ты же знаешь, я вообще сладкое не ем.
- Расхитительница холодильника. Убийца мармеладных мишек. Гроза шоколадных кексиков, - ржу в кружку, пока Надя пыхтит от злости.
- Чего гогочешь, - шипит, а я в ответ усмехаюсь.
- Ничего. Люблю тебя, Гроза столовки. Но сладкое больше не куплю. Оно у нас одноразовое.
- К бабушке моей даже не суйся больше на котлеты!
- Они и у тебя ничего получаются… Ай, Еремина, поставь обратно букет, нельзя избивать мужей цветами!
Конец
