Первыми все-таки не выдерживают турецкие паши. Пятого августа на восходе солнца они бросают на штурм свои дивизии. Отборные, кадровые. Через «Волчьи ворота» врываются в город. Личный представитель генерала Денстервиля, прибывший несколько часов назад, приказывает всем английским военнослужащим доблестно грузиться на транспорты. Не уступая в скорости, бегут батальоны дашнакских воевод.
— Медлить больше нельзя и нам, — обращается к Шаумяну Григорий Петров.
— Да, да! — подтверждает Степан. — Действуйте как можно скорее! Я знаю, у вас в отряде прекрасные артиллеристы — латыши.
С пароходов выкатывают орудия. Степан Шаумян, Алеша Джапаридзе, Мешади Азизбеков подставляют плечи под ящики со снарядами. «Быстрее, быстрее!» — требуют заряжающие.
За огневым валом стрелки Петрова, рабочие, большевики. Стараются не отставать от шеренг раненые, голодные женщины, подростки. Падать, умирать нельзя. «Это есть наш последний и решительный бой…»
Турки откатываются назад. Бросает свои позиции Чанах-Калинская дивизия Мурсал-Паши, впервые познавшая горечь поражения. К Петрову жалует член директории Аракелян — «сердечно благодарить».
Денстервиль швыряет свой монокль, чего, по свидетельству Киплинга, старый служака никогда себе не позволял. «Новое правительство, будучи ошеломлено, чуть не испортило все дело, и только наше появление на сцене придало ему решимости… Мне после случившегося представлялось, что единственным выходом был бы уход от власти диктатуры, с тем чтобы сформировать в городе правительство союзников с передачей мне всей полноты гражданского и военного управления. Меня очень подмывало начать действовать в этом направлении…»
Диктатура вымаливает испытательный срок. Всего одну неделю — и черное станет белым. «Бакинские рабочие прочтут, что их любимец Шаумян — главарь казнокрадов и тайный турецкий шпион. Есть свидетели из команды канонерской лодки «Ардаган» — Шаумян лично склонял их к измене. Клялся, что если Баку будет сдан без боя, то победители пощадят население… Опровержений быть не может — газета Шаумяна уже запрещена!»
В столь деликатной ситуации диктаторы считают совсем неприличным заикаться о презренной прозе жизни. О хлебе. Английское командование, по благородству великому, само присылает объявление в «Бюллетень Диктатуры». «Приглашаются лица, желающие взять подряды на поставку продуктов для британских войск. Имеются в виду мука, хлеб в штуках, говядина свежего убоя. Не исключаются солонина жирная, пшеница в зерне. Порты поставки Баку и Энзели. Солидные рекомендации обязательны».
…Степан сзывает своих молодых друзей. «Мы взошли с Анастасом на мрачную палубу парохода, — помнит Ольга Шатуновская. — На корме, еле освещенной тусклым фонарем, среди нагроможденных снарядных ящиков увидели Шаумяна, одиноко сидевшего в тяжелом раздумье.
Он очнулся, заметил нас, обрадовался и заговорил с нами. И когда он заговорил, то мы поняли, что даже здесь, на этой палубе, Степан остается Степаном, хотя переживает страшные мучительные часы, дни.
Степан решил еще раз обратиться к своей мазутной армии. По его поручению мы с черного хода проникли в типографию, бывшую Куинджи. С помощью нескольких большевиков-наборщиков приступили к работе. У ворот дома и на перекрестках ближайших улиц стояли наши посты. Недалеко дежурил броневик. Когда двести экземпляров «Бакинского рабочего» были отпечатаны, прекратилась подача тока. Машины остановились. Стали вертеть руками колесо машины…»
Одиннадцатого августа из рук в руки свежий номер газеты. С двумя статьями Шаумяна. Та, что побольше, называется «Физиономия новой власти». В ней слово Степана и о том, как дальше жить. Говорит, мы вернемся. «Да, мы не теряем еще надежды, что бакинские рабочие и матросы отрезвятся. Мы не теряем надежды, что Революционная Советская Россия, если и вынуждена будет временно уйти, — она еще придет в Баку».
Без надежды человеку, конечно, нельзя. Только как дождаться? Если не голод — так снаряд, не снаряд — так пуля. Еще турецкий главный паша отдал приказ: три дня Баку полностью со всеми потрохами в руках солдат. Вознаграждение победителям.
Вторая статья Степана хватает за сердце. Никуда от нее не уйдешь.
«…Ленин предлагает в решительную минуту то постановление, которое было принято «в ожидании немцев», провести в жизнь и в новой обстановке, то есть в ожидании англичан. Телеграмма… не может быть понятна для всякого рабочего, но она понятна для лидеров партии «Дашнакцутюн», газета которых «Вперед» особенно бесстыдно клевещет на нас…
…Ленин требовал от нас принять все меры, чтобы в случае занятия немцами Баку они не могли получить здесь нефтяных запасов. Бакинский Совет на одном из своих заседаний вынес по моему предложению резолюцию: уничтожить всю нефтяную промышленность, но не сдавать ее немцам. В связи с этим распространяли на флоте слух, будто мы качали по керосинопроводу нефть для немцев. Это в то время, когда именно по моему распоряжению за месяц, если не больше, до событий разобрана керосинопроводная линия, убраны дизеля и сложены уже на пароход, так что, если противник возьмет город, он в течение шести месяцев (по заявлению специалистов) не сможет пользоваться керосинопроводом и перекачивать себе нефть.
Это все прекрасно известно лидерам правящих сейчас партий, которым я читал собственноручные письма Ленина и Сталина по этому вопросу и которым были поручены ответственные работы по подготовке и проведению в жизнь этих мероприятий. И эти люди теперь бесстыдно клевещут или бесстыдно молчат, когда их товарищи клевещут.
…Это касается не только партии «Дашнакцутюн», но и правых эсеров, и меньшевиков. Да, господа, в тяжелую историческую минуту вы могли путем предательства и обмана сбить с толку рабочие массы, но продержаться клеветой и обманом вы долго не сможете. И чем преступнее ваш обман в настоящем, тем строже будет суд рабочих над вами в будущем. Клеймо бесчестных клеветников, во всяком случае, не смоете с ваших лбов…
P. S. Газета дашнакцаканов особенно старается натравить на меня лично темные заблуждающиеся массы и добиться самосуда надо мною. Это нетрудное дело. Это, может быть, удастся вам, но это не поможет вам, господа. Суд сознательных рабочих, суд истории гораздо важнее для нас, и он будет гораздо страшнее для вас, чем самосуд толпы, к которому вы призываете».
…К мгновенным резким переменам ветра бакинцам не привыкать. Каспийское море круглый год суровое, полное превратностей. Но такой поворот уж слишком!.. Во всех дозволенных газетах сообщения:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
