Все приветствовали короля и поскакали за ним на восток. Леди Срива прошептала на ухо Кориниусу. — В Карсё, милорд, правит волшебство, и оно привело к тому, что никто не может ни видеть ни коснуться меня между полуночью и криком петуха, за исключение того, кто станет Королем Демонландии.
Но Кориниус сделал вид, что не слышит ее, и повернул коня к Леди Презмире, которая, в свою очередь, немедленно подскакала и Лорду Гро. Срива засмеялась. Весело на сердце было у нее в тот день, на запястье сидел маленький жестокий мерлин, и ей все время хотелось поговорить с Королем. Но Король вообще не обращал на нее внимания, ни разу не взглянул и не сказал ни слова.
Так они ехали какое-то время, шутя и переговариваясь, к границе с Пиксиландией, пока на их пути не взлетели цапли, и никто не оказался лучшим, чем соколы Презмиры, взлетавшие с ее кулака во многих сотнях шагов от добычи, спиралью устремлявшиеся в облака и кружившие там круг за кругом, выше и выше, пока дичь не становилась маленьким пятнышком в небе, а оба ее сокола — двумя еще меньшими пятнышками рядом с ней.
Но когда кавалькада поднялась повыше, к кустам и перелеску, тогда сам Король свистнул, призывая свою орлицу взлететь с кулака. Она взлетела так, как если бы хотела никогда больше не вернуться назад, и тем не менее, услышав громкий крик, немедленно повернула обратно и стала парить в воздухе высоко над его головой, пока гончие не загнали волка. Тогда она рванулась вниз, как молния, и Король спрыгнул на землю и помог ей охотничьим ножом; и так повторилось три или четыре раза, и три или четыре волка были убиты. Это была величайшая охота.
И Король, очень любивший свою орлицу, дал ей съесть печень и легкие последнего волка. Потом отдал ее сокольничему и сказал: — Сейчас мы поскачем прямо на равнины Армани, и там спущу я другую орлицу, которую поймали в марте на холмах Лагроса. Она стоила мне много часов ночного отдыха, ибо постоянно будил я и ее, и ее сокольничего, и учил ее подчиняться мне и прилетать на мой голос. Ныне спущу я ее на большого черного медведя, живущего в Лагросе, из-за которого уже два года страдают окрестные фермеры, ибо приносит он им смерть и разорение. И насладимся мы прекрасным зрелищем, если не будет она слишком застенчивой.
И королевский сокольничий принес орлицу, и посадил Король ее себе на кулак. Была она черной, с красным клювом, великолепная на вид. Ее ноги сковывали красные кожаные путы с маленькими серебряными колечками, на каждом из которых был выгравирован краб — герб Ведьмландии. И ее клобук, тоже сделанный из красной кожи, был отделан серебром. Сначала она рвалась с кулака Короля, клекотала и била крыльями, но вскоре успокоилась. И поскакал Король вперед, послав своих огромных ищеек на поиски медведя, и все последовали за ним.
Не прошло и нескольких минут, как они подняли медведя, глаза которого налились кровью при виде королевских гончих. Обезумев от гнева, медведь набросился на них и так ударил самую ближнюю к нему, что ее кишки хлынули наружу. Король снял клобук с орлицы и она взлетела с его кулака. Но, дикая и еще плохо выдрессированная, она ударила не медведя, а собаку, которая держала его за ухо. И вонзила она свои жестокие когти в шею собаки и выклевала ей глаза прежде, чем человек успел бы дважды выругаться.
Гро, ехавший рядом с королем, пробормотал: — Ох, не нравится мне это. Ужасное предзнаменование.
Но Король выехал вперед и ударил медведя копьем, поразив его сверху и немного сзади в плечо. Острый наконечник дошел до сердца и умирающий медведь упал, захлебываясь в собственной крови. Потом Король в гневе ударил орлицу тупым концом копья, но не сильно, вскользь; орлица улетела и пропала из виду. И Король очень разгневался из-за потери собаки и бегства орлицы, но главным образом из-за того, что ему пришлось самому убивать медведя. И приказал он егерям снять с медведя шкуру и принести домой, как охотничий трофей, и все поскакали обратно.
Спустя какое-то время позвал Король Лорда Гро и выехал с ним немного вперед, так, чтобы ничьи уши не слышали их разговора. Заговорил Король с Лордом Гро и сказал: — Ты выглядишь очень недовольным. Неужели только из-за того, что я не посылаю Корунда в Демонландию, дабы он закончил дело, начатое в Эшграр Ого? И ты что-то пробормотал о предзнаменованиях.
— О Милорд Король, — ответил Гро, — простите мне мои страхи. Что касается предзнаменований, пословица говорит "Дурак выдает желаемое за действительное, умный — действительное за желаемое". Я сказал не подумав. Разве можно оплакивать решения Судьбы? Но посколько вы произнесли имя Корунда…
— Я назвал его, — сказал Король, — ибо у меня до сих пор звенит в ушах от женских слов. Кроме того я не сомневаюсь, что ты — заинтересованное лицо.
— Настолько, — ответил Гро, — что это вообще моя мысль: он лучше всего годится для этого, о Король.
— Возможно, — сказал Король. — Но разве я должен ударять по воздуху, когда случай стучит мне в ворота? Я уже говорил тебе, что сведущ в магическом искусстве, но даже я не могу остановить бег времени, вызвать Корунда из Чертландии и направить его на запад.
Гро сдержал коня. — Ну, — сказал Король, — я хотел бы еще что-нибудь услышать от тебя.
— Милорд, — ответил Гро, — мне не нравится Корсус.
Лицо короля сморщилось, и Гро опять придержал коня. Тем не менее, видя, что Король молчит и ждет, Гро продолжил: — Поскольку ваше величество ждет моего совета, я выскажу все, что думаю. Вы знаете, о Повелитель, что Кориниус — самый последний из всех людей в Карсё, которых бы я назвал своими друзьями, и если я поддержу его, не подумайте, что мной движет какой-то личный интерес. Я совершенно уверен, что Корсус ни в коем случае не должен участвовать в этой экспедиции и лучше всего послать его в Чертландию, где он мог бы отпраздновать свои победы и, возможно, перехватить Джусса и Брандох Даха, если им повезет и они вернутся из Коруны; и, как вы только что вы справедливо сказали, о Король, настало время для быстрых действий. Но, если не он, у вас нет никого лучше Кориниуса. Великолепный солдат, опытный капитан, молодой, жестокий, решительный, и еще такой, который, встав, никогда не сядет снова, пока не закончит свое дело. Пошлите его в Демонландию.
— Нет, — сказал Король. — Я не пошлю Кориниуса. Разве ты не знаешь, что соколов, какими бы прекрасными, гордыми и жестокими они не были, необходимо приручить, прежде чем спускать на жертву? И он такой же, и я должен приручить его строгостью и принуждением, прежде, чем я буду полностью уверен в нем. Ровно год назад, когда из-за своего пьянства он позабыл о всех моих советах, разрушил мои планы, разорвал наши отношения с Пиксиландией и освободил пленников, я поклялся и сказал ему, что отныне всегда буду предпочитать ему Корунда, Корсуса и Лаксуса, пока он как следует не потрудится на моей службе и не завоюет опять мое доверие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
