- Да, брось ты, Лена, перестань! - шатенка досадливо махнула рукой. Люди дело делать пришли. А не байки твои слушать.
- Я говорю то, что есть на самом деле. И можете сколько угодно мне не верить, но я её видела уже после звонка из милиции! Она была в другой одежде, но я её все равно узнала. Тем более, шапка такого же фасона только мохеровая и розовая.
- Подождите-подождите! - я быстро помотала головой. - Вы говорите, что видели женщину, которая приходила к вам за путевкой, уже после того, как позвонили из милиции и сообщили о её смерти.
- Да. Я видела её в середине января, - Лена слегка раскраснелась и, казалось, обиделась. - Даже точно число могу назвать. Девятнадцатое. Потому что у моей дочери девятнадцатого день рождения, и я ушла с работы пораньше. Шла к метро и у киоска с колбасами её, как раз, и встретила.
- Она не испугалась, когда вас увидела? Не вздрогнула?
- Да, она, по-моему, меня даже не узнала... Точно, не узнала. Скользнула взглядом и все.
- К вопросу о медсестре Галате из роддома, - вполголоса заметила я Митрошкину. - О доброй тете медсестре...
- Надеюсь, ты не хочешь сказать, что сюда за путевкой приходила Галата? - вопросил он с притворным ужасом.
- Нет. Но я хочу напомнить тебе о неимоверном количестве женщин, красящих волосы хной, на душу населения. А так же о том, что описывая пожилых людей, мало кто запоминает такие "незначительные" подробности, как форма носа или разрез глаз.
Впрочем, дальше можно было не объяснять. Леха, конечно же, все понял. Вспомнил, как я чуть не обвинила в убийстве чету Шайдюков, основываясь на том, что пожилая шантажистка красила волосы хной, и решив, что это - Галина Александровна. Вспомнил наш эксперимент в парке больничного городка, когда я просила его описать внешность сначала девушки, а потом старушки. Мне понадобилось принародно "сесть в лужу", чтобы разобраться в данной ситуации. Говоров же, похоже, все просчитал заранее и именно на этом построил комбинацию.
- Хочешь сказать, что не одни мы такие умные? - Митрошкин машинально щелкнул браслетом часов. - А что? Очень даже может быть...
Женщины за нашим обменом репликами следили с глубоким уважением. А блондинка Лена так и вовсе стояла, затаив дыхание.
- Но это, правда, была Баранова, - вставила она, словно боясь что про неё забудут. - В шубе. С дамской сумочкой и с пакетом. Пакет здоровый, с пластмассовыми ручками.
- Простите, а во сколько, вы говорите, её встретили? - он прищурился.
- Часов около шести. У нас-то работа в семь кончается, а я на час раньше убежала.
- И за путевкой она приходила тоже в самом конце рабочего дня?
- Да, - ответили все трое едва ли не хором.
- Жень, тебе ничего случайно не приходит в голову? - спросил Леха, похоже, не питая особых надежд по этому поводу. - А мне вот приходит... Мне почему-то кажется, что она работает где-то в этом районе. Нормальный рабочий день заканчивается в шесть. Оба раза она мелькала приблизительно в это время. И потом, не только пакет, но ещё и дамская сумочка? Станет нормальная женщина, идя за продуктами, ещё и дамскую сумку с собой тащить?
- Я всегда тащу, - уточнила я. - У меня в полушубке карманов нет, и кошелек положить некуда.
- Ну, то ты, - он досадливо махнул рукой. - Не о тебе разговор... Хотя, впрочем, о чем, вообще, разговор? Мы, кажется, выяснили, что хотели?
- А поговорить?.. Ну, если она, на самом деле, где-то в этом районе работает и каждый вечер, в шесть часов возвращается домой на метро? Почему тогда не пытаться её поймать? Всего один день: не получится - не надо!
Леха посмотрел на меня с ужасом, но ничего не сказал...
А ровно в восемнадцать часов пятнадцать минут блондинка Лена, уверовавшая в важность своей миссии и вместе с нами покорно мерзнущая у метро, вдруг закричала:
- Вот она! Вот она!
Я кинулась вперед, уже заметив фигуру в каракулевой шубе и малиновом вязанном тюрбане, но добровольная помощница продолжала громко уточнять:
- С сумкой через плечо! И шапка, шапка с люрексом! Да вон он - розовый тюрбан!
Люди вокруг несчастной жертвы испуганно расступались, она пыталась дернуться то в одну, то в другую сторону и при этом глядела на Лену со страхом и непониманием. Митрошкин первым понял, в какое дурацкое положение попала бедная женщина, и сквозь густую толпу погреб вперед, объясняя налево и направо:
- Женщина потеряла золотое кольцо. Ей хотят его вернуть. Нечего здесь стоять и смотреть.
Однако, народ жаждал наблюдать за добровольным возвращением ювелирных изделий, не менее, чем за арестом преступницы, поэтому никто не расходился. Пришлось Лехе взять женщину под руку и, прокладывая дорогу локтями, оттащить на безопасное расстояние. Как раз к тому самому колбасному киоску, возле которого её в прошлый раз засекла бдительная Лена. По дороге несчастная заикалась и оправдывалась, что никакого кольца не теряла, перемежая все это вопросами:
"Куда вы меня ведете? Зачем вы меня ведете?"
- Она? - тихонько уточнила я у нашей добровольной помощницы. Та уверенно кивнула.
- Извините, что пришлось так поступить, - Митрошкин поставил женщину под тополем, а сам чуть отступил назад, - но мы из милиции. К нам поступила информация, что в декабре прошлого года вы покупали путевку для Барановой Галины Александровны. Причем этой самой Галиной Александровной и представились...
- Да.., - женщина побледнела.
- Как вас зовут?
- Полина Владимировна. Дорофеева Полина Владимировна.
- Надеюсь, свидетелей приглашать не нужно? Вы все объясните сами?
Лена жарко дышала мне в затылок, видимо, сгорая от желания выступить в роли свидетельницы.
- Я объясню, - женщина чуть не расплакалась. Выкрашенная хной прядь выбилась из под шапки и упала на лоб. - Я, конечно же, все объясню. Но я не понимаю, что здесь такого? Меня попросил мужчина. Нормальный молодой мужчина. Объяснил, что хочет сделать сюрприз теще и купить ей путевку в хороший санаторий, а там выписывают только лично в руки. Он сказал, что замерз уже на улице стоять, ждать женщину подходящего возраста с располагающим лицом. Сказал, как тещу зовут, дал выписку из карточки. Мне это было совсем не трудно, и я согласилась... А что в этом такого?
- Как выглядел мужчина?
- Молодой, с черной бородкой, в коричневой дубленке. В лице ещё что-то такое немножко нерусское. Но не кавказец!
- Денег он вам, кроме того, что за путевку надо было заплатить, дал?
Она ещё ниже опустила голову:
- Да, он предложил, но я отказывалась... Там просто сдача оставалась. Я ему вернула все до копеечки, квитанцию отдала от приходного ордера. Но он так настаивал... У меня теперь будут неприятности? Вы только на работу не сообщайте, пожалуйста!
- Не будем, - честно пообещал Митрошкин, пряча руки в карманы. А я почему-то подумала о том, что у этой Полины Владимировны в молодости, вероятно, было красивое лицо. Не просто красивое - очень! А сейчас "морщинки", "крашенные волосы", "шапка-тюрбан" - и все!.. И ещё о том, что меня под старость лет по словесному портрету, вообще, не сможет найти ни один милиционер, потому что даже сейчас к моей ненаштукатуренной физиономии больше всего подходит определение - "обычная"...
К тому моменту, когда мы с Лехой, наконец, распрощались и с Леной, и с Полиной Владимировной, и спустились в метро, я уже пребывала в чрезвычайно мрачном расположении духа.
- Чего ты? - нежно пихал меня Митрошкин в бок. - Ну, чего ты?
- Ничего. Просто настроение плохое.
- Потому что утомилась мотаться туда-сюда. А что мы в результате узнали?.. Только то что умный Андрюша Говоров выловил какую-то рыжую тетушку и попросил её купить путевку на имя Галины Александровны Барановой. А зачем? В профилакторий то Галина Александровна приехала своими ногами. Никто её пинками не толкал. Зачем тогда все эти хитро-мудрости?
- Леш, - я стянула берет и тряхнула распущенными волосами, - я сегодня на репетицию не пойду. Скажи Слюсареву, что я заболела. Гриппом.
- Ты, надеюсь, помнишь, что актер может не придти на спектакль, а равно и на репетицию только в одном случае - если он умер? - повторил прописную истину мой кавалер.
- Помню. Тогда скажи ему, что я умерла. Я не хочу эту роль. Я, вообще, уже ничего не хочу. Ну, какая из меня, к чертовой матери, Клеопатра? Не получается ничего, и внутри пусто... "Хармина", "Ириада"...
- Да, ну ты брось! Все у тебя получится. Просто голова была другим занята, а сейчас забудь про все и начинай работать. Ты умная, молодая, красивая...
Добрый Митрошкин, конечно, же не хотел издеваться, но его слова, как раз ударили по самому больному месту.
- Молодая? Красивая?.. Да у меня самая заурядная физиономия! Я ни на инженю, ни на героиню, по-хорошему, не тяну. И лет мне, между прочим, уже двадцать восемь. А что я сыграла? А чего я добилась? А что я имею? Лазаю, как красный следопыт по каким-то подъездам, допрашиваю тетушек с авоськами и пытаюсь ловить убийц, которые, по крайней мере, одержимы какими-то страстями!
