Отведав действительно вкусного, наваристого борща, накатив по рюмашке, ну как без этого, мы, наконец, начали медленно обсуждать текущие дела, но так, без надрыва и спешки. Сейчас в тишине и покое, реально наслаждались моментом и оба прекрасно это понимали, что это, так сказать, прелюдия к серьезному разговору. Олег вполне четко и последовательно рассказал про свои шалости в мире 1914-го года, про которые я знал, ну и раскрыл некоторые нюансы, которые не попали в доклад о его деятельности. Я же поделился успехами космической программы в мире 1942-го года и результатами моих визитов в Москву и участия в деятельности Государственного Комитета Обороны СССР. Через полчаса, уговорив по большой тарелке борща и по порции картошки-пюре с котлетами, мы смаковали кофе из навороченного кофейного аппарата. И вот после взаимный расшаркиваний и пошел тот действительно важный и серьезный разговор. После многозначительной паузы, Олег наконец-то переключился на деловую волну и заговорил, вроде как игривым тоном, но вот чувствовалась во всем этом тревога. Немного все это напрягало.
— Серега, тут твоя Светка моей Татьяне намекнула и не раз, что ты в последнее время как-то неестественно напряжен, больше, чем того требует сложившаяся оперативная обстановка. Чуть ли на грани нервного срыва.
Я хмыкнул.
— Ну, понятно. Типа жене не скажу, а поделюсь с лучшим другом, который под рюмочку все выведает и по возможности мозги вправит.
— Ну, вроде того. Так что давай, диктатор крымского разлива, кайся, что тебя там гложет. Тут даже не нужно быть мозговым проктологом, чтоб заметить, что ты немного на взводе, хотя, тут тебя трудно упрекнуть, марку держишь.
— Так заметно?
— Не для всех. Это заметно только особо близким к тебе людям, в присутствии которых ты расслабляешься и снимаешь маску «бигбосса». Так что, Серега, давай, колись, что тебя гложет, хотя я и так немного догадываюсь.
— Хм, может, сначала давай расскажешь что ты там в клювике принес? Ведь не просто так ты тут устроил тайное вече с гейшами на подстраховке.
Он хохотнул.
— Нет, давай сначала ты. По моим данным, на твоем уровне все идет вполне ровно и неплохо, и если начал дергаться, значит, что-то учуял, тут тебе нет равных. По косвенным и неявным признакам ты, душонка банковская, часто видишь то, что пока никто и предположить не может. А сейчас очень похоже, вроде как что-то надвигается, а ты пока не можешь сформулировать, что именно, поэтому и дергаешься. Вот и хочу, так сказать, тебе помочь, разложить все по полочкам.
Я несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, пытаясь сформулировать причины или даже предпосылки к возникшему дискомфорту, и наконец, заговорил, выдавая все то, что мне не дает покоя в последнее время.
Олег не перебивал и очень внимательно слушал мой рассказ и после того как я в принципе все изложил несколько секунд молчал, при этом кивая головой и наконец выдал вполне интересную вещь, над которой стоило чуть попозже поразмыслить:
— Серега. В общем, сейчас не парься, все нормально, — медленно и расстановкой произнес он, — Было бы намного хуже, если б ты уверовал в свою непогрешимость, как Папа Римский, и пошел бы творить направо и налево великие свершения. Вот тут пришлось бы останавливать, а так, у тебя включился инстинкт самосохранения. Кстати, вполне нормальная вещь у людей, кто тянет лямку власти по необходимости. Ты же не из тех, кто получает от этого кайф, и для кого власть потом становится наркотиком и самоцелью. В общем, как друг мог бы сказать — окончательно «забей», но есть одно «НО» и это причина моего желания с тобой посекретничать, так сказать в тишине. И это в некоторой степени, если можно сказать, подтверждает твои опасения.
— Ой, как интересно. Давай колись, я в нетерпении аж пританцовывать начинаю. Неужели все так серьезно?
— Давай сначала разберемся с твоим первым вопросом, с самокопанием. В принципе, ничего серьезного, обычная усталость. И я, как командир и начальник, тебя прекрасно понимаю. У тебя от всех напрягов и, особенно, от этой высокой политики просто взгляд замылился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В какой форме? Я что начал на людей поплевывать? — я немного опешил от такого заявления.
— Фу… Серега, ты чего? Еще этого не хватало. Я не про то.
— Так объясни, чудо военно-морское.
— Нет. Ты не так понял. Просто с некоторых пор, как взял на себя полную ответственность за всех тех, кто тебе доверился, несешься как локомотив вперед…
— Но я же о людях забочусь…
— Серега, народ вокруг все прекрасно видит и понимает. И то, как ты урывками спишь у себя в кабинете, и как питаешься бутербродами и как самое больше счастье для тебя, это просто провести время с семьей. Никаких пьянок с элитным пойлом, икрой и шлюхами, и другим из своей команды не позволяешь барствовать. Ты думаешь, на это не обращают внимание? И Светка твоя тоже марку держит, не корчит из себя первую леди, вкалывает как все и поблажек не требует. Видно что, что реально пашешь на износ, поэтому и народ идет за тобой и работает на совесть, прекрасно понимая, что нужен результат, а не бравурные и показушные доклады. Люди ради дела включают соображалку на всю катушку, и тут же начинают вспоминать о всех заначках и отложенных на черный день нужных и ненужных железках, которые достают и пускают в работу. Поэтому многое и получается. Энергетика и общий настрой, помнишь, как молодые коммунисты-энтузиасты сразу после революции.
— Ну, это понятно…
— И это не все. Мы тут просто привыкли к такому ритму жизни, а вот если посмотреть с точки зрения простого довоенного обывателя, то работаем в весьма экстремальном режиме и достаточно длительный срок. Как профессиональные кризисные менеджеры. Но биологию не обманешь, и так сколько все фактически на адреналине живем. Поэтому чтоб не перегореть, надо либо остановиться, либо полностью менять мировозрение, адаптировавшись под новые реалии на постоянной основе.
— Ты к чему ведешь, философ головорезный?
Подозрительно посмотрел ему прямо в глаза, спросил:
— Опять все на какую-нибудь пошлую шутку сведешь?
Олег явно был настроен очень серьезно, видимо разговор долго готовился и до меня должны довести что-то очень важное.
— Да нет, Серега. Сейчас все по-другому. Дело мы с тобой замутили ну уж очень непростое, и ты, и я это прекрасно понимаем. Сначала миры прошлого, а теперь вон на космическую программу замахнулись. Без презентаций, брызг шампанского и разрезания ленточек. Надо — сделали. И все. Дело и, главное, результат — основные показатели. Вот народ и подтягивается к тебе.
— Это ты уже говорил. Ты что мне тут вообще втереть хочешь? Чего-то я не могу понять, куда клонишь.
— Ладно. Тут все просто: в поселениях, даже в самых навороченных бункерах по прошествии двух лет стали скатываться к феодальному строю. Количество ресурсов ограничено, какие огромные запасы бы ни были. Чтоб поддерживать хоть какой-то порядок, нужна военизированная система власти и полное обесценивание низового труда. Так сказать заставить работать всех, кто не феодал и его дружина, так сказать за еду. Вершину пищевой цепочки занимает самый сильный вожак, потом идет его стая, ну и дальше все остальные. Это естественный процесс и без этого никуда, просто закон выживания в экстремальной ситуации. Все это видят, все это понимают, гуманизм там, всякие человеческие отношения, справедливость это все осталось в том мире.
— И тут появляемся мы.
— Да. Именно. И тут появляется Серега Оргулов, который сказку сделал былью. И мир другой нашел, и продукты достает, и людей переправляет, без мзды и рабских условий. Да еще и космическую программу замутил. Вождь одним словом, только бородки, кепки и броневичка не хватает.
— Понятно. Поэтому и армейцы и «фэйсы» так резво пошли на союз. Они все равно не смогли бы сдержать инициативу снизу и получили бы элементарный бунт, кровавый и беспощадный. Не можешь предотвратить, возглавь. В принципе это и так было ясно, картина вполне типовая, но я как понял, ты можешь ее раскрасить чем-то новым и интересным. Настолько интересным, что устроил эту тайную вечерю.
