Форма входа
Читем онлайн Алые росы - Владислав Ляхницкий
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Ксюша рожает не в банешке, а в горнице-пятистенке. Повитуха хлопочет возле нее и все причитает, завесив иконы: «Мужики они, мужики, не надо им видеть». Богородица не завешена. Нет-нет да и перекрестится повитуха, попросит у нее облегчения для роженицы. А Сысой ходит под окнами прямо по сугробам, без шапки и тоже крестится. Молитвы забыл, а услышит стон и зашепчет богу про то, как любит Ксюшу и второй такой бабы ему не сыскать. Бог смеется, грозит скрюченным пальцем, кажет язык. Хотел Сысой кулаком погрозить, да в снег провалился, а повитуха с крыльца кричит:
— С князем тебя, хозяин!
— Сын? Спасибо тебе. — Вскочив, легко подбежал к повитухе, обнял ее и целует, целует в иссохшие губы, и все повторяет: — Спасибо тебе… А ты не ошиблась?
— Тьфу! Семьдесят годов прожила, так парней от девок отличать научилась, — смеется старуха. — Сын-то, скажи, весь в тебя. Ну, как вылитый, как две капли воды.
— Неужто с бельмом? — с испугом спросил Сысой.
— Чего удумал. Может, и чуб у него завитой?
Сысой к двери, а повитуха за полу борчатки:
— Куда это ты?
— Сына смотреть! Жену!
— Постой, торопыга, — шепчут сухие губы. — Через сорок ден их увидишь. Ты скажи-ка мне лучше, где очищение будем творить?
— Там же все, в горнице, неужто в банешке? Я хоть через дверь посмотрю только в щелку…
— Кстись, бог с тобой, и голоса она твоего не должна слыхать сорок ден, — грозит повитуха пальцем.
Сладок сон. Чмокает Сысой толстыми губами. Устин сидит у стола, подперев кудлатую голову ладонями. Противна ему Сысоева рожа, да судьба связала их и нет, кажется, выхода.
— Может, к Егорше податься? — беззвучно шепчет Устин.
Повитуха исчезла. Рядом с Сысоем Саввушка.
— Сорок-то ден очищения прошли. Э-эх, Сысой Пантелеймоныч, неужто к ней пойдешь? Неужто забыл, как наша изба ходуном ходила от плясок да девичьего визга?
— Да ну тебя, проклятущий, — отмахнулся Сысой, и с умилением поглядел на свои сапоги с лаковыми голенищами, одернул левой рукой расшитую рубаху, подпоясанную пояском с кистями, а правой поднял большой каравай с солонкой на рушнике.
Тихо открылась дверь в горницу, на пороге показалась повитуха.
— Войди-ка, князь, ко княгинюшке…
Ксюша сидит на лавке, держит на руках сына. С плеч свисает желтая шаль с красными маками — давнишний подарок Сысоя, и как отсвет этих маков цветут щеки Ксюши. Что-то новое, величавое увидел Сысой на ее лице. Какое-то необычное спокойствие и пленительность в чуть приметной счастливой улыбке.
Положив каравай на стол, Сысой делает шаг к жене, второй, третий.
— Какая ты!.. Боже, какая красивая… — Руки протянул, а Ксюша вдруг задрожала вся, лицом изменилась и закричала, как кричала и раньше:
— Не подходи, окаянный, — и замахнулась…
Отшатнулся Сысой…
Рядом стоит Устин и трясет его за плечо:
— Проснись, не кричи. И што ты все Ксюшку кличешь?
Сел Сысой на диван. Без Ксюши не жизнь. Надо ее найти во что бы то ни стало. И решает Сысой: «Брошу все. Скажу Ваницкому: шахту взорвать нельзя. Охраняют ее после порчи насоса, как девку в купеческом доме. Поеду Ксюшу искать».
Решил и спокойнее стало на сердце. По расчетам Ксюша должна бы скоро родить. Сейчас ей особенно трудно, и если ее найти, так она благодарна будет. Решено. Чуть смеркнется, и я дуй не стой. И чтоб еще когда-нибудь в жизни впутался в грязное дело! Да гадом я буду, если пойду на поводу у Ваницкого. Найти б только Ксюшу…
Будущее показалось Сысою светлым, как не казалось ни разу. «Пусть отец не пустит в дом Ксюшу, на пасеке будем жить. Тихо, мирно, друг друга любя. Свадьбу сыграем. Сына буду растить…»
Устин стоял у дивана, не то усмехался, не то улыбался.
— Як тебе с радостной вестью, Сысой Пантелеймоныч. После бурана приискатели нонче пойдут дороги топтать и на шахте останутся одни водоотливщики. Этой ночью самое время идти.
Сысою хотелось завыть от досады. Попросить Устина: «Молчи, мол, забудь про все. Отпусти». Так разве он человек? Сейчас же Ваницкому донесет: сбежал, мол, Сысой. Эх, жизнь собачья. Только хотел человеком стать».
10.
По дороге идти нельзя. Встречный скажет потом: неспроста, мол, Устин перед взрывом на прииск ходил. — Поэтому шли. тайгой, напрямик, на лыжах. Шли молча. Мало ль какой запоздавший охотник мог услыхать в тайге голос, а потом объясняй, зачем оказался возле прииска перед взрывом.
Расстались на берегу Безымянки. Сысой прерывисто дышал. «Подлюга подлюгой, — подумал Устин, — а совесть, видать, все-таки мучит. И то сказать: от взрыва много людей на погост понесут. А убить человека — не гриб сорвать».
Наклонился к уху Сысоя:
— Трусишь, никак?
Сысой отшатнулся.
— Поди ты прочь. Я свое дело сделаю, а вот ты…
— Учи!
Устин вел на прииск. Он показал и лыжню, по которой незаметней дойти. План взрыва тоже Устинов. Он чувствовал себя головой, а Сысой просто-напросто исполнитель. К тому же трусливый.
— Ну, Сысой, давай перекрестимся, штоб все получилось как надо.
Перекрестились, обнялись. Устин неслышно скользнул в тайгу и, притаившись за кустом, проследил, как Сысой спрятал лыжи под мост, а затем, опустившись на четвереньки, пополз по тропинке к шахте.
Звезды сегодня крупные, как картечины. Яркое звездное небо чаще бывает в морозец, а сегодня тепло. Снег не скрипит.
Возле шахты горел костер. Семь человек мерно качали очупы помп, семь отдыхали на бревнах.
Сквозь пихты мелькал красноватый огонь — это светилось окно конторы. Ее строил Устин. И шахту строил Устин. Когда-то, приехав из города, он ощупал в кармане свидетельство на владение прииском, оглядел Безымянку и сказал торжествуя: «Все мое…»
Сколько было надежд! А забрал все Ваницкий.
Устин овладел собой и, прищурившись, продолжал следить за Сысоем. Вон он притаился на углу занесенной снегом котельной. Ждет.
Устин выбрал место, где кусты стояли погуще, устроился поудобнее и, приложив к губам ладони, взвизгнул пронзительно:
— Спасите-е… спаси-и-те-е…
В ночной тишине неожиданный крик о помощи ударил как взрыв. Устин видел: все, кто качали воду у шахты, бросили очупы и кинулись к краю отвала., А дальше куда идти? Дальше снег по самые плечи. Сгрудившись на краю, люди всматривались в темноту и тревожно кричали:
— Кто там? Што там стряслось?
Лыж возле шахты не было, а без них по тайге и шагу не ступишь. В это время от угла котельной Сысой кинулся к шахте и торопливо спустился в нее.
На отвале продолжали кричать. Устин, конечно, не откликался. Он стоял и представлял себе, как сейчас Сысой вынимает из мешка динамит, привязывает его к стойкам, вяжет сеть из пороховых шнуров.
Понадобится несколько месяцев, а может, и год, чтобы восстановить шахту и обрушенные горные выработки. У артельщиков сил не хватит, и зарастет Безымянна снова травой. На болоте между копром и Копайгородом вновь поселятся утки.
И Ваницкому дивно время потребуется, штоб прииск, поднять после взрыва… А сулил Николашку к весне. Как же так? Ежели к весне Николашка придет, так по-што прииск накрепко рушить?
Задумался Устин. Обманывает Ваницкий. Никакого Николашки к весне не будет — иначе не стали бы портить шахту. Не верит, видать, в Николашку сам и знает, видать, крепка новая власть. Просто хочет артельщикам досадить, пустить их по миру. Управителем обещался поставить. Мог губернатором пообещать или царем морским. А артельщики все равно догадаются, кто шахту взорвал: пропишут мне Николашку.
Ну уж дудки, Аркадий Илларионович.
Не получив ответа из тайги, часть рабочих вернулась к помпам. Часть побежала в поселок за лыжами. Сейчас самое время вновь крикнуть: «Спасите» — и снова отвлечь приискателей к краю отвала.
По уговору после второго крика Устина Сысой должен поджечь шнур и выскользнуть из шахты за угол котельной. Но Устин не торопился выполнять вторую часть уговора и направился в обход шахты к огоньку, светившемуся в конторе. Дойдя до дороги, снял лыжи, спрятал их под пихтой и остановился: «Может, неладно продумал? Есть еще время переиначить? — Прикинул в уме: — Нет, правильно все рассчитал».
Устин повернул к конторе. Оттуда бежал Вавила с лыжами на плече. Устин загородил ему дорогу:
— Здорово-те.
— В тайге кто-то помощи просит…
Вавила старался обойти Устина, но тот раскинул руки.
— Я помощь звал на увале. Отойдем-ка в сторонку. В шахте вашей… — Темно. Лица Устина не видно, но голос взволнован, срывается. — В шахте вашей… Ворог сидит с динамитом… Смекаешь? Он чичас как в мышеловке… Но поспешать надо, неровен час, вот-вот взорвет вашу шахту.
— Уже не взорвет, — ответил Вавила и показал на тропинку. Устин обернулся и отступил в сугроб. К ним подходили трое. Два парня по сторонам, а в середине Сысой. Без шапки, правая бровь рассечена и кровь заливает бельмо. И от этого кажется, будто глаз его стал неожиданно очень большим.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Алые росы - Владислав Ляхницкий бесплатно.
Похожие на Алые росы - Владислав Ляхницкий книги