— Передатчик настроить не удается, сильно обгорел!
Наверх вынесли станцию УКВ, но толку от нее было немного.
Дальность ее действия была не более десяти миль, а горизонт был чист.
Пять красных ракет
К полудню погода стала быстро ухудшаться. На ходовом мостике, где собралось большинство офицеров, царило молчание. Все понимали: надвигающийся шторм серьезно осложнит борьбу за спасение лодки.
— Бискай есть Бискай! — мрачно оглядывал пенные гребни волн Бессонов. — Будем надеяться, что серьезного шторма не будет!
Находившихся на верхней палубе матросов он отправил в носовые отсеки. Скользя по кренящейся палубе, подводники гуськом потянулись к люку первого отсека. Палуба быстро опустела, а лодку с каждой минутой раскачивало все сильнее и сильнее. Вскоре кормовую надстройку стала периодически захлестывать волна.
— Смотрите! — бывшие на мостике подводники разом обернулись на голос старпома Ткачева
Над верхней палубой в районе седьмого отсека поднимался густой пар. Это могло означать лишь одно — седьмой продолжал гореть.
— Справа по траверзу судно! — внезапно закричал сигнальщик-
Бессонов инстинктивно глянул на часы. Было 14 часов 15 минут.
— Давайте ракеты! — приказал он.
— Какие?
— Пять красных!
С шипением в воздух взвилась первая ракета, за ней еще и еще. Бессонов, Каширский и замполит Амосов, не отрываясь, смотрели в бинокли.
— Кажется, заметил и повернул на нас! — обрадованно бросил стоящим на мостике Каширский.
Вскоре стало ясно, что идущее к лодке судно — сухогруз. Затем по маркировке трубы определили государственную принадлежность — Канада Еще несколько минут, и восьмикратная оптика выхватила название судна — «Глоу де ор». Каширский с Бессоновым нервно переглянулись. Оба стояли теперь перед тяжелейшей дилеммой: отказаться от помощи иностранца, принадлежавшего к тому же к государству блока НАТО, и тем самым еще больше затруднить спасательные работы, или же протянуть руку за помощью, что однозначно навлекло бы гнев Москвы. Еще бы, советский атомоход на буксире судна вероятного противника! Не будем забывать, что шел семидесятый год и «холодная война» была в самом разгаре! Надо ли говорить, как отреагировали бы руководители Советского Союза, получив доклад о том, что только что начавшиеся грандиозные маневры «Океан» увенчались не только обнаружением (что само по себе уже ЧП), но и «захватом» нашего атомохода. Тем более что происшедшее могло серьезно омрачить празднование столетнего юбилея со дня рождения В.И. Ленина
К молчавшим Каширскому и Бессонову подошел шедший на лодке замначальника Особого отдела дивизии капитан 3-го ранга Арго Билль. Кто-кто, а он прекрасно понимал, чем вызвано это затянувшееся молчание замкомдива и командира. Спустя годы оставшиеся в живых члены экипажа К-8 с теплотой будут вспоминать своего особиста. За что? За мужество!
— Запрашивайте помощь! — сказал он. — Готов нести ответственность наравне с вами!
Каширский с Бессоновым понимающе переглянулись. Теперь их, взваливших на себя тяжкую ношу ответа за возможные последствия, стало трое. Замкомдив с командиром тоже высказались за принятие помощи. Итак, советские подводники, презрев во имя спасения людей все возможные политические сложности, были готовы принять помощь даже от натовского судна. Теперь слово было за канадцами: сделают ли шаг навстречу, и великое морское противостояние ознаменуется первым дружественным актом взаимовыручки. Канадское судно меж тем быстро приближалось. Еще несколько минут — и произойдет событие дотоле небывалое: канадские моряки придут на помощь советским атомоход чи кам! Но произошло почти невероятное! Подойдя к дрейфующей подводной лодке кабельтов на пятнадцать, канадский сухогруз обошел ее по дуге и, несмотря на все призывы о помощи, внезапно развернувшись на обратный курс, дал полный ход. На палубе канадского сухогруза толпилась любопытствующая команда.
На мостике «восьмерки» сдержанно матерились.
— А может, оно и к лучшему! — вздохнул замполит Амосов, поправляя спадающие очки. — От такого спасателя хлопот больше, чем пользы.
Почему столь недостойно поступил канадский капитан, неизвестно. Может, вид терпящей аварию советской подводной лодки не вызвал у него ничего, кроме злорадного любопытства, удовлетворив которое, он поспешил убраться восвояси? Может, вид раненого атомного монстра напугал канадских мореходов? Как бы то ни было, но великую заповедь мореплавателей всех времен об оказании помощи терпящим бедствие они проигнорировали... Но, как говорится, Бог им судья!
— Командир, кормовую надстройку заливает. Боюсь, что лодка набирает дифферент на корму!
Бессонов нервно оглянулся. С мостика было отчетливо видно, как пенные шапки волн захлестывают кормовой стабилизатор. Некоторое время командир молчал.
— Ничего страшного,—махнул он затем рукой Пашину.—Погода ухудшается, и это лишь кажущийся эффект!
Но командир электромеханической боевой части не успокоился.
— Мы валимся на корму, и надо немедленно продуть кормовую группу цистерн! — заявил он Бессонову.
После недолгого раздумья тот согласился:
— Продувай!
Через несколько минут освобожденный из тесных оков стальных баллонов сжатый воздух с шипением заполнил цистерны. Корма немного подвсплыла
Темнело. Заканчивались первые сутки аварии. Москва все так же еще ничего не знала о постигшей К-8 беде, и подводники были по-прежнему предоставлены сами себе. Пронзительно свистел ветер. Сигнальщики, да и все находившиеся на мостике напряженно всматривались вдаль. Не мелькнут ли где вдалеке ходовые огни проходящего мимо судна? Однако все было напрасно. Океан был пустынен. А волны все сильнее и сильнее били в борт.
— Не дай бог заштормит надолго, — переговаривались на мостике. — Тогда уж нам не поздоровится!
* * *
К утру корма стала снова оседать в воду. После недолгого совещания ее снова решили поддуть сжатым воздухом. И замкомдив, и командир пошли на это неохотно — воздуха высокого давления в резерве осталось совсем немного, а пополнить его было нечем: компрессоры были давно обесточены, — но другого выхода, увы, не оставалось. Начавшийся рассвет был безрадостен: пожар, шторм, отсутствие связи и полная неизвестность впереди.
— Ходовые огни! Вижу ходовые огни! — закричал внезапно сигнальщик.
Люди на мостике встрепенулись:
—Где? Где?
— Справа пятнадцать! Да вон же хорошо видно! — уже рукой показывал старшина 1-й статьи Чекмарев.
Прикрывая глаза от ветра, офицеры стали вглядываться по указанному направлению. Точно! Справа отчетливо просматривался красный бортовой огонь и два белых на мачтах.
— Похоже, транспорт! — посмотрев в бинокль, высказал предположение капитан 2-го ранга Ткачев.
— Давайте ракеты! — распорядился командир.
Одна за другой в небо ушло еще пять красных ракет.
— Поворачивает на нас! — сразу крикнуло несколько голосов.
Быстро светало. На мостике Каширский, Бессонов и Анисов, торопясь, шифровали радиограмму. Когда судно несколько приблизилось, с лодки на него передали сигнал «Иже Веди», что по международному своду означает «Хочу установить связь». Затем передали еще две буквы: «Люди» и «Мыслете» — «Прошу остановить машины, есть важное сообщение» и «Не имею хода». С судна просигналили, что все поняли.
Теперь было отчетливо видно, что подошедшее к атомоходу судно — сухогруз. На желтой дымовой трубе хорошо выделялась широкая красная полоса.
— Кажется, наши! — обрадовались на мостике К-8.
— Укажите вашу принадлежность! — крикнул в свернутый из галетной банки мегафон Каширский.
В ответ что-то махали руками, но слова относил в сторону ветер.
— Вы русские?
— Русские! Русские! — обрадовано закричали с судна На лодке сразу оживились.
Сухогруз подвернул и на его корме отчетливо проступила надпись «Авиор» и порт приписки «Варна».
— Все одно свои, братушки! — переговаривались между собой подводники. — Теперь уж дело пойдет на лад.
Тем временем командование атомохода выяснило возможность передачи радиограммы. С «Авиора» разводили руками:
— Вашей частоты не имеем. Наш передатчик дискретный!
— Что будем делать? — обвел взглядом стоящих рядом с ним офицеров Каширский. — Остается одно — давать РДО через Варну!
Командир, замполит и особист утвердительно кивнули. Вновь вооружившись мегафоном, замкомдив продиктовал на болгарское судно шифрованную радиограмму — бессвязный набор цифр для передачи в Москву.
С «Авиора» кричали:
— Остаюсь около вас, пока не получу подтверждения из Варны!
