— Нет. — Он сжал кулаки. — Мне скорее хочется отшлёпать тебя за непослушание.
— Ха! — ответила Аиша. — Попробуй только, и я врежу тебе по голове своими верными пистолетами, — вытащив их из-за пояса, Аиша взялась за стволы и подняла их в шутливо угрожающем жесте.
Рейф выхватил у неё из рук пистолеты и зашвырнул их в угол.
— Не будь так чертовски легкомысленна! Предполагалось, что ты воспользуешься ими для собственной защиты.
— Я не легкомысленна, и я и вправду защитила себя — и тебя! — неожиданно вспыхнув от ярости, Аиша набросилась на него. — Какой толк был оставаться здесь внизу? Быть готовой жертвой, трястись от страха, сидеть и ждать, кто следующим войдёт в эту дверь — ты или парочка пиратов, готовых насиловать, убивать, продавать в рабство?
— Но…
— Что, как ты думаешь, я должна была делать? Застрелить двух пиратов, а с остальными бороться голыми руками? Или застрелить одного, а из второго пистолета застрелиться самой? Нет. Если мне предстояло погибнуть от их рук, то я предпочла бы, чтобы это случилось на открытом воздухе, где я могла бы сражаться с ними до последнего вздоха. И где я прихватила бы столько их с собой, сколько только смогла бы, — к тому моменту, когда она закончила говорить, Аишу трясло.
Ненадолго наступила тишина, а затем Рейф хрипло сказал:
— Ты даже не представляешь, что я почувствовал, когда увидел тебя на палубе, которая кишела пиратами.
Аиша прямо встретила его взгляд.
— Возможно, то же самое, что почувствовала я, увидев тебя сражающимся одновременно с тремя-четырьмя пиратами. А ведь ещё вчера ты едва делал шесть кругов по палубе!
Прикрыв на мгновение глаза, Рейф открыл их и выдавил сквозь стиснутые зубы:
— Не обо мне речь. Я солдат! Я могу сражаться с закрытыми глазами. Ты же женщина!
— Ты больше не солдат. И ты был болен и находился под моим присмотром большую часть прошлой недели. Ну а теперь… у тебя рубашка испачкана кровью. Твоей кровью?
Он гневно отмахнулся от неё:
— Парочка небольших царапин. Проклятие, женщина, взгляни на себя! Ты вся в крови!
Аиша покачала головой:
— Это кровь пиратов, не моя.
— В пылу сражения люди не всегда сразу понимают, что они ранены.
— О. Тогда дай мне тебя осмотреть…
— Я не нуждаюсь в услугах чёртовой няньки! — заревел он.
— Не будь глупцом. Я просто хочу убедиться, что ты не пострадал, — Аиша шагнула к нему.
Рейф отступил.
— Не подходи ко мне! — его голос дрожал от ярости. — Я не в том состоянии, чтобы терпеть чьи-либо прикосновения.
— Я видела тебя и прикасалась к тебе, когда твоё состояние было намного хуже нынешнего, — Аиша ухватила его за рубашку.
Рейф рванулся в сторону. Раздался громкий треск. Сквозь образовавшуюся прореху виднелась тонкая кровоточащая линия.
— Ты ранен!
Рейф нетерпеливо отмахнулся:
— Просто царапина. Проверь, ты не пострадала?
Аиша пропустила его слова мимо ушей:
— Даже царапина нуждается в том, чтобы её обработали. Я должна осмотреть тебя всего, чтобы убедиться, что других ран нет.
Рейф злобно уставился на неё:
— Собираешься трястись надо мной, да?
— Называй это как хочешь, — сказала Аиша, — но за последний час не один человек пытался убить тебя, и ты сам только что сказал, что люди не всегда понимают, что они ранены. Поэтому…
— Я говорил о тебе, пропади оно всё пропадом!
Аиша не ответила и спокойно встретила его взгляд.
— Господи, что за упрямая женщина! — внезапно Рейф сорвал с себя рубашку, смял её и выкинул в иллюминатор. — Видишь? — бушевал он. — Ничего серьезного. Что насчёт тебя? Ты скрываешь какие-нибудь раны под этой грязной, окровавленной, уже ни на что негодной тряпкой, которая некогда была твоим любимым платьем? — он схватил за наиболее испачканный кровью кусок ткани на её груди и рванул. Разорвавшийся корсаж повис двумя половинками.
Внезапно наступила ошеломлённая тишина.
Аиша отступила. Не двигаясь, только тяжело дыша, ещё долгое время они смотрели друг на друга.
Наконец она медленно отвернулась и позволила тому, что осталось от её платья и порванной, пропитанной кровью сорочки, соскользнуть с неё и горкой лечь вокруг ног. Шагнув в сторону, Аиша подняла загубленную одежду и с решительным видом пошла к иллюминатору, одетая лишь в мешковатые турецкие панталоны до колен. Выбросив в окошко платье и рубашку, она повернулась к Рейфу и, вся дрожа, сложила руки на груди.
— Никаких ран. Удовлетворён?
Сглотнув, Рейф провел руками по лицу:
— Господи, Аиша, когда я увидел тебя на этой палубе… Никогда в жизни я не был так напуган, — прибавил он хрипло.
— Я думала, мы оба погибнем, — с заметной дрожью в голосе ответила Аиша. — И я не могла вынести мысли, что мы никогда не сделаем этого! — и она бросилась ему на грудь.
Кинувшись к нему, Аиша обхватила руками его за шею, а ногами стиснула бёдра.
Поймав её и сжав в стальных объятиях, Рейф покачнулся, задел кровать и упал на неё спиной.
А затем он слепо и отчаянно целовал её, и Аиша отвечала ему в безумном, диком исступлении.
Ярость, желание, страх и облегчение — противоречивые эмоции накатывали на неё огромными волнами. Она никак не могла прижаться к нему достаточно крепко. Ей хотелось забраться внутрь его, внутрь его груди. Хотелось держать его и тем самым прогнать яркий пугающий образ того, как он, окруженный злобными хищниками, сражался с ними, как сверкала его сабля, а глаза сияли и горели голубым ледяным пламенем.
Аиша покрывала всего его беспорядочными, суматошными поцелуями — лицо, рот, глаза, шершавый подбородок, выпуклые мышцы плеч — одним словом, все те места, до которых она только могла дотянуться. Целуя, пробуя его на вкус, она словно излечивала его, защищала его, дарила ему всё то, чем владела — дарила саму себя.
И будь что будет.
Она была на волосок от смерти. До сих пор слышала, как сабля со свистом рассекла воздух всего в нескольких дюймах над её головой. Но она была цела, цела и невредима и находилась в объятиях мужчины, который заставлял её чувствовать себя более живой, чем она чувствовала когда-либо прежде.
Аиша задела бёдра Рейфа и ощутила под бриджами из оленьей шкуры вздыбленную горячую твёрдую плоть. Его мощное тело неистово содрогнулось. Рейф застонал, и от этого звука дикое ликование с безудержной силой забурлило в ней.
Рейф обхватил её ладошки своими большими руками и заставил остановиться на несколько лихорадочных мгновений. Его широкая, сильная грудь тяжело вздымалась, дыхание вырывалось горячими, прерывистыми вздохами. Голубые глаза внимательно всматривались в её лицо.
