В начале года война с Данией пошла на убыль, и Людовик Четырнадцатый проявлял заметное стремление восстановить мир. Его цель была достигнута: и Англия, и Голландия были весьма заметно ослаблены затяжной бессмысленной войной, и в Бреде начались мирные переговоры. Однако хотя на этих переговорах и были урегулированы основные спорные вопросы, представители Англии так рьяно отстаивали второстепенные пункты мирного соглашения, что снова вспыхнула вражда, и Дания возобновила военные действия.
Известие о том, что датские суда снова вышли в море и появились вблизи английских берегов, у Корсета, было воспринято, как гром среди ясного неба. Леннокс, возглавлявший судебную и исполнительную власть Дорсетшира, получил приказ отправиться туда и организовать отпор. Он поспешно собрался и уехал, оставив Фрэнсис в большой тревоге, потому что было хорошо известно о коварстве датских моряков, которые предпочитали не вступать в сражение в открытом море, а действовать в английских территориальных водах, где их добычей становились безлюдные и неподготовленные суда, которые были оставлены там, поскольку считалось, что война закончилась.
Стоя на холме в кобхемском парке, Фрэнсис не верила своим глазам, видя, как величественная датская флотилия входит в широкое устье Темзы, где большие английские суда могли оказать ей весьма слабое сопротивление. Фрэнсис вместе с другими обитателями Кобхема могла наблюдать одно из самых трагических событий в истории английского флота и рыдала от отчаяния, когда старый дом содрогался от пушечной стрельбы и когда до нее доходили рассказы – правдивые и вымышленные – об огромных потерях, которые несла Англия.
Фрэнсис совсем ничего не знала о том, чем занят в Дорсете ее муж, до тех самых пор, пока у нее в доме не появился капитан Джонсон – шкипер с одного из принадлежавших Ленноксу каперов, названного в ее честь «Фрэнсис», – который привез ей письмо и обнадеживающие сведения о нем.
Фрэнсис принимала гостя в большом зале, где капитан с жадностью поглощал наспех приготовленную для него еду.
– Крепитесь, Ваше Высочество, – говорил он ей с грубоватым участием. – Герцог здоров и командует самым лучшим экипажем, какой только может быть. Эти дьяволы застали нас врасплох – прекрасная штука, раз мы поверили в перемирие, – но скоро они свое получат. Хотя это нам и дорого будет стоить – и корабли, и люди, которые погибают вместе с ними.
– Можно построить новые корабли, – ответила ему Фрэнсис. – Другое дело – люди, все те люди, которые ничего не подозревали… Скажите, капитан Джонсон, вы действительно уверены, что мой супруг вне опасности? Если вы здесь для того, чтобы сообщить мне, что он… что с ним… Пожалуйста, не старайтесь скрыть, потому что вам это не удастся. Такие новости невозможно смягчить.
Грубоватый моряк Джонсон смотрел на Фрэнсис с удивлением и восхищением. Он никогда не видал раньше такой красивой и равнодушной к себе женщины. Она сидела напротив него за большим дубовым столом, поставив на него локти и положив подбородок на сцепленные ладони.
– На самом деле все обстоит совсем не так, – сказал он. – Герцог все время оставался на своем посту. Датские корабли, наверное, именно поэтому прошли мимо нас, и Дорсетское побережье не пострадало. Герцог больше тревожится о Вашем Высочестве – Кобхем ведь совсем близко, в пределах досягаемости пушек. Если бы враг высадился на берег, одному Богу известно, что могло бы произойти. Многим женщинам, – честно сказал он, – вряд ли удалось бы сохранить самообладание.
– Правда?! Я не принадлежу к их числу, – ответила Фрэнсис. – Хотя было очень много шума, и я волновалась за ту часть дома, которая еще не достроена. Она вполне могла рухнуть от сотрясения. Но ничего подобного не случилось, так что вы можете порадовать герцога. Но все-таки было ужасно видеть, как они входят в наши воды, а наши пушки молчат…
– Вам надо было где-нибудь спрятаться. Моя жена хоть и не трусиха, но спряталась бы в погребе.
– Никому из нас это даже не пришло в голову, – честно призналась Фрэнсис. – Мы все смотрели с холма, а мужчины ругались. Я никогда раньше, – она невольно рассмеялась, – никогда в своей жизни не слышала ничего похожего на то, что теперь слышу от наших строителей и Уоринга, садовника. Это было так здорово! Жаль только, что я все забыла!
Капитан Джонсон не мог не рассмеяться вместе с Фрэнсис.
– Мне выпала большая честь – сказать Его Высочеству, что его супруга – храбрейшая леди!
– Может быть, мне и понадобилась бы храбрость, если бы я задумалась о том, что происходит, – призналась Фрэнсис. – Но теперь уже все позади. Принц Руперт в Шепи занимается фортификационными сооружениями.
– И эти сухопутные моряки в Лондоне наконец побеспокоились и нашли десять тысяч фунтов, – сказал Джонсон.
– Наверное, в Шепи они очень плохо обеспечены, – с тревогой сказала Фрэнсис. – Я получила от принца письмо с просьбой прислать им оленью тушу. У них нет мяса. Я выполнила его просьбу и еще отправила провизию из наших собственных запасов. И в Дорсет тоже. И немного пороха, который был припасен у герцога. Наверное, сейчас уже все получено.
До отъезда капитана Фрэнсис поспешила написать Ленноксу письмо, которое он увез с собой: «О, мой дорогой, если бы моя любовь могла защитить Вас! Я самая счастливая женщина в мире, потому что любима Вами, мой дорогой супруг, и эта любовь – единственная радость моей жизни, и я скорее соглашусь умереть, чем потерять ее».
Спустя несколько дней после отъезда капитана Джонсона в военных действиях наступил перелом. Представители Англии на переговорах в Бреде – под впечатлением последних событий в своих внутренних водах – были готовы прийти к разумному соглашению, и Ковентри, посол Англии, прибыл из Голландии с проектом мирного договора.
Однако несмотря на эти события, Леннокс не смог сразу же уехать из Дорсета, хотя король уже отдал приказ отчеканить медали в связи с окончанием войны. Несмотря на то, что Фрэнсис утратила расположение короля, и в его присутствии никто не решался вспоминать о ней, хотя многим ее очень не хватало при Дворе, на медали было ее изображение в образе Британии, с гордостью наблюдающей за своими судами, плывущими в океане.
Фрэнсис очень скучала без мужа и занималась переустройством Кобхема, проявляя при этом такие способности, которые наверняка удивили бы всех ее друзей, включая и самого короля.
Она написала Ленноксу о том, что их спальня уже почти готова и покрашена, поскольку ей удалось найти маляра, о котором он говорил, хотя, писала она, найти рабочих в это время нелегко. Кроме того, она много времени уделяла саду, сама вникала в то, где и какие клумбы должны быть подготовлены, потому что надеялась выращивать на них розы.
