грани жизни и смерти. Хотите, я вам расскажу, каковы ощущения, когда на твоих глазах убивают единственного родного тебе человека, а ты при этом не можешь поделать ровным счетом ничего?
- Виктор! Я тебя умоляю! Не трогай его! - все же не смогла сдержать слез девушка. - Я сделаю все, что ты скажешь! Выполню любое твое желание! Только не убивай моего отца!
- Тебе и так прекрасно известно мое единственное желание на твой счет, Люси, - не сводя взгляда с Джуда, произнес Виктор. - Но если ты забыла. Напомню. Оно звучит так - «Не мешай мне», - не сводя прицела с намеченной жертвы, Виктор крутанул барабан револьвера большим пальцем.
- Тогда и ты должен помнить мои слова, сказанные в тот вечер, - разорвав на боку такую красивую и такую нефункциональную юбку и достав на свет связку своих ключей, встала между своим отцом и артефактором Люси.
- Я помню, Люси. Я тебя спросил, придется ли мне сперва убить тебя, чтобы забрать жизнь твоего отца и ты ответила...
- Да! - девушка вновь повторила то единственное слово, что было произнесено на развалинах гильдии. Правда, на сей раз в нем не чувствовался страх – лишь решимость стоять до конца.
- И я тебе ответил – «Да будет так!», - одновременно с выстрелом закончил свою фразу Виктор.
- Не-е-е-ет! - увидев опадающее тело своего единственного ребенка, Хартфелий, позабыв обо всем на свете, кинулся к дочери, но успел лишь практически у самого пола подставить под ее голову руки. - Люси! Люси! Доченька!... - как заведенный принялся повторять еще секунду назад глава богатейшей семьи, а теперь оставшийся на старости лет один-одинешенек простой мультимиллионер. - Не умирай! Прошу тебя! - под равнодушным взглядом своего палача, Джуд принялся срывать трясущимися руками с дочери платье, чтобы увидеть, куда попала пуля.
- Ну как тебе ощущения, Хартфелий? - поинтересовался внимательно наблюдающий за мужчиной Виктор. - Нравятся?
- Дыши, доченька, дыши! - не обращая никакого внимания, ни на убийцу, ни на нацеленный на него револьвер, продолжал причитать Джуд.
- Она жива. Просто спит, - наконец решил смилостивиться артефактор.
- Ч-что? - безумным взглядом уставился на красноволосого парня Джуд.
- Люси – волшебница гильдии Хвост Феи. Она часть моей семьи. А значит, она последняя, на кого я посмею поднять руку. Я выстрелил в нее усыпляющей пулей. Все же убивать тебя прямо у нее на глазах, было бы слишком жестоко даже для меня. А не усыпи я ее, боя было бы не избежать. Я же могу не сдержаться в бою и как минимум, сильно травмировать ее. Положи ее на диван, Хартфелий. Пусть отдыхает. А мы пока прогуляемся. Может, у тебя есть место, где ты желал бы уйти из жизни?
- Она жива, - одновременно облегченно и растерянно пробормотал Джуд и убедившись, что его дочь действительно спокойно дышит, прижал ее покрепче к себе и разрыдался.
- Время не ждет, Хартфелий, - напомнил о своем существовании Виктор. - Ты сделал огромную ошибку и теперь обязан заплатить за нее.
- Д-да, - посмотрев на согильдийца своей дочери и увидев в его единственном глазе холодное равнодушие, кивнул Джуд. Это молодой маг наглядно продемонстрировал ему, что может произойти, начни Люси защищать его, а потому действительно стоило поторопиться, пока дочь не очнулась и не принялась делать глупости. Подхватив свое главное сокровище на руки, Джуд аккуратно уложил ее на диван, что находился в кабинете и поцеловав Люси на прощание в лоб, повернулся к тому, кто вскоре должен был прервать его жизнь. - Идем. Тут недалеко. С твоего позволения, я хотел бы попрощаться еще кое с кем.
- Что же, будем считать это последним желанием приговоренного к смерти, - кивнул Виктор иповел стволом револьвера в сторону двери.
К удивлению артефактора, тот, с кем желал попрощаться Хартфелий, оказался не человеком. Точнее, не живым человеком. Спустя десять минут неспешной прогулки они подошли к могиле матери Люси, где опустившийся на колени Джуд еще с четверть часа рассказывал своей супруге о том, как росла их девочка после ее смерти и какой красавицей она стала.
- Я закончил, - поцеловав надгробный камень и поднявшись с колен, кивнул головой Джуд. - Скажу честно, мне очень страшно умирать. И не только потому что моя жизнь окончится. Я слишком богат, чтобы после моей смерти Люси могла жить спокойно. Ты был прав, когда говорил, что она еще слишком молода для понимания всей многосторонней жестокости мира. Слишком многие захотят использовать мою девочку в своих интересах. И потому я хотел бы просить тебя еще об одном одолжении. Позаботься о моей маленькой девочке. Если Люси дорога тебе не меньше погибших друзей, за которых ты пришел мстить, я уйду со спокойной душой, будучи уверен, что она под надежной защитой.
- Если после твоей смерти она не покинет гильдию, я выступлю в роли ее защитника. Обещаю.
- Благодарю. И прости меня, если можешь, за ту боль, что тебе пришлось испытать по моей вине. Твой недавний жестокий урок напомнил мне, что в жизни нет ничего ценнее семьи. Надеюсь, твоя сестра поправится как можно скорее.
- Пора, Джуд Хартфелий, - прервал Виктор словесный поток пытающегося надышаться напоследок отца Люси. - Проводники душ уже заждались. Ложись рядом со своей любимой и закрой глаза. Я выстрелю в сердце, так что смерть будет быстрой, легкой и безболезненной.
Последовав приказам своего палача, Джуд закрыл глаза и принялся гадать, сможет ли он повстречать на том свете свою милую Лейлу. Впрочем, ожидание не продлилось долго, спустя всего пару секунд прозвучал выстрел и, как и обещал согильдиец его дочери, он не почувствовал ничего. Впрочем, вскоре стало немного жестко лежать, да и в туалет тянуло все сильней и сильней. Засомневавшись, что призраку необходимо посещать уборную, Джуд приоткрыл один глаз, но увиденное заставило его мгновенно распахнуть и второй, чтобы уставиться в немом изумлении на открывшуюся картину. А посмотреть действительно было на что. Красноволосый парень стоял неподвижно с отведенной в сторону рукой, а эта самая рука удерживалась каким-то жутким демоном. Во всяком случае, чешуйчатый хвост, сложенные за спиной крылья, а также кожаные и костяные наросты, торчавшие из гуманоидного тела, вряд ли могли принадлежать человеку либо какому-нибудь иному виду разумных, что населяли континент. Молчаливое бодание взглядами этой странной и пугающей пары продолжалось минуты три и все это время Джуд
