Руслан словно выбыл из своего тела, и одновременно всеми клетками чувствовал нарастающий восторг. Царица, которая бортовала его так долго, была наконец-то под ним, не совсем покорная, но им обоим это нравилось.
Руслан не был сейчас способен на моральные оценки своего поведения, сейчас он мог только брать. И он брал, то, что принадлежит ему по праву. По всем правам, она была его. Даже если сейчас она так не думает. Даже если она не хочет.
Он резко вколачивался в неё, думая сейчас только о своём удовольствии, думая лишь о том, что сейчас ему необходимо соединиться с ней вот так низменно и похотливо, потому что ему нужно хоть на эти короткие, порочные мгновения почувствовать себя причастным к ней.
Он сжимал её так сильно, словно хотел пропитаться её запахом, её теплом. И не переставал вбиваться, с каждым толчком чувствуя, что она становиться всё влажнее, и горячее.
Дыхание Вики, сбитое, смешанное со стонами, щекотало его ухо. Сам же он жарко дышал в её макушку, чувствуя, как струна внутри натягивается, по мере приближения разрядки. Как всё вокруг топит в алом. Как горит её кожа под его руками, и как он сам плавиться от этого жара.
Первой сдалась Вика, она закричала, и только стоило этому произойти, он тоже почувствовал, как его настигает финиш. Тело, блаженно расслабляясь, выплёскивая в кровь кайф. Подавленные и сдерживаемые эмоции растекались горячей порцией эйфории между ног царицы.
Блядь, если они продолжат так и дальше, то рано или поздно, его ебанёт инсульт, и он сдохнет, как и хотел, на ней.
Мгновения, сменялись мгновениями, Руслан не спешил рвать их объятия, хотя Вика пару раз шевельнулась, но тут же притихла, поняв, что свободы пока не будет. Почему она не настаивала, он не знал, и думать об этом не хотелось. После этой вспышки, когда в этом коротком трахе он выложил перед ней всё что чувствовал, у него не осталось слов, мыслей. И чувства его как-то приглушились. Ступились все острые грани, больше не пороли и не рвали. Резали, да, но уже без надрыва. Просто больно, без резких всплесков и эмоций.
— Неужели ты сможешь это сделать? — глухо спросил он, поглощая тоннами её яркий разгорячённый аромат.
— Что? — так же глухо переспросила она, и он явственно ощутил то напряжение, которое поползло по её телу.
— Убить его? Сможешь? — уточнил Руслан и резко отстранился, задрав её лицо за подбородок.
Смотрел в её, пока ещё синие глаза, смотрел и не знал, что он сделает, если она ответит положительно. Продолжит ли также любить, или станет ненавидеть. Но только эти мысли посетили его голову, он уже знал ответ. Продолжит, несомненно, продолжит. Разочарование ещё не повод перестать её любить. Оно часто посещало Руслана, и он прекрасно знал его кислый вкус, который убивал всю остальную тягу к подобным повторам. Но с Викой будет по-другому. В нём ещё много чего можно убить, прежде чем он остынет к ней.
— Не в этом дело, Руслан, — вздохнула она, не отводя глаз, которые остывали и становились светлее.
— А в чём тогда, дело, блядь? — зарычал он, моментально заводясь.
— В том, — выдохнула Вика, — что ты всё решил за нас. За себя и за меня. Даже когда кончал в меня, ты делал это эгоистично, не предполагая, что будут последствия.
— Так я готов принять эти последствия, — возмущённо заорал Руслан, отпуская её и наконец, отходя, потому что, чувствовал, что с подбородка, его ладонь переползёт на её шею.
— Дело в том, что я не готова. Но для тебя это не имеет значения, — Вика неуклюже сползла со стола, и оправила одежду.
— Имеет для меня это значение. Ты для меня в этой жизни самое главное значение, — выпалил он, оборачиваясь к ней.
Она стояла сейчас такая маленькая, хрупкая и помятая, им же. И как всегда гордо пялила свой подбородок острый.
— Ты знаешь, я понимаю, что ты не можешь по-другому. Ты вот такой, какой есть. Может действительно, не стоит заботиться о моих чувствах, и переживаниях. Я уже смирилась Руслан, так что давай оставим этот разговор, — она договорила и вышла.
А он как дурак всё пялился на то место, где она стояла, воскрешая в памяти её последние слова и пытаясь понять, что он упустил. Его уверенность в собственной правоте пошатнулась. Слишком много горечи было в её словах. И можно было отмахнуться и утвердиться в своём доминировании. Но что-то мешало, нарушало гармонию. И вот когда он поймет, где он допустил ошибку, он увидит, то, что сейчас скрыто от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
10
Я выглянула в окно спальни, и увидела, как во двор въезжает автомобиль отца. Странно, не помню, чтобы сегодня договаривалась с родителями.
Тимур гулил у себя в колыбельке, пока я приводила себя в порядок.
Ночка оказалась не из лёгких.
Опять эти слёзы.
Проревела всю ночь.
Может, конечно, это и гормоны, но не стоит списывать всё на них. Руслан тоже постарался. И я вроде бы уже смирилась с его решением, он вот такой бескомпромиссный, резкий.
Знала.
Я всё про него знала.
А внутри всё равно ковыряет досада, что он даже не попытался меня понять, приняв все мои причины за блажь. Даже не выслушал ни разу. Типичный мужской эгоизм. Почему я считала, что он может быть другим. Потому что полюбила его безумно. Потому что, он подарил мне целый мир полный любви. Потому что растворилась в нём, доверилась. Но даже у падших ангелов есть свои недостатки. Он так долго был на земле, что совсем очеловечился, и ничего ему не чуждо, особенно проявлять своё эго, путём подавление чужого. Быть глухим и слепым. Быть равнодушным.
Я смахиваю набежавшие слёзы, и аккуратно взяв Тимура на руки, иду встречать родителей.
Но внизу меня встречает Руслан. Он, молча, забирает у меня сына.
— Ты не на работе? — удивлённо тяну я, разглядываю широкую спину, которой он ко мне развернулся.
— Перенёс сегодня все встречи, у нас с тобой есть дело, — отвечает он, немного обернувшись.
— Дело? — снова тяну я непонимающе.
Но Руслан ответить не успевает, потому что входят мои родители.
— Мам? Пап? Привет! А вы чего? — без обиняков, спрашиваю я.
— Да вот Руслан, позвонил, попросил посидеть с Муриком, — отвечает мама, скидывая пальто на руки папе.
— Руслан? — снова вопрос, и меня начинает это злить.
Я немым укором застываю, глядя в его спокойное лицо, но он особо и не торопиться ничего объяснять мне. Держит сына и попутно раздаёт поручения моим родителям, что мы задержимся на весь день, что Тимуру поставили прививку и купать и гулять с ним сегодня нельзя. А родители уже давно потеряли ко мне интерес, внемлют ему, и сюсюкают с внуком.
Это картина меня бы умилила и повеселила. Моя мама, преданно заглядывает в глаза Руслану, тому, кто по её мнению разрушил мой брак. Папа добродушно сжимает плечо моего мужа, поддакивая ему. В центре всего довольный Тимур, на руках у своего отца. Невероятно красивого и серьёзного сейчас. Чёрный цвет рубашки, и узкие черные брюки. Густые каштановые волосы, и аккуратная борода, и внимательный взгляд карих глаз из под густых бровей. Словно весь сотканный из теней. Красивый до дрожи, и до той же дрожи, порой холодный.
Когда все инструкции розданы, и Тимур перекочёвывает в руки к дедушке и бабушке, наконец, наступает моя очередь.
Руслан смотрит на наручные часы, и говорит, обращаясь ко мне.
— Собирайся, царица, нам не стоит опаздывать.
— Опаздывать куда?
— Есть дело, которое стоит решить. Твои вещи я собрал, тебе осталось только переодеться во что-нибудь удобное. Я жду тебя в машине.
Вот так загадочно и непонятно. А если учесть, что настроения разговаривать с Русланом у меня нет, я не спорю. Возможно, он решил загладить свою вину, и организовал что-то вроде, романтичного времяпрепровождения. И я не хочу саботировать этот его порыв. Налаживать отношения нам всё же придётся, как бы я не обижалась на него.
Но когда наш автомобиль тормозит на парковке у медицинского центра, я непонимающе смотрю на мужа.
— Зачем мы здесь?
Руслан глушит мотор и поворачивается ко мне всем корпусом. Смотрит напряжённо, и как-то решительно.
