И который одновременно осознает себя преследуемым — причем умным, хорошим, честным человеком, которого преследует свора диких, отвратительных, глупых и к тому же завистливых типов. Его дом, его город, страна — это осажденная крепость. Его унизят, изобьют или убьют, как только будут иметь такую возможность.
Нехитрый комплекс идеек, согласен. Но он выполнял и выполняет свою роль — замученный проблемами, заеденный комплексами человечек расправляет плечи. Он уже не задрипанный бухгалтер, об которого вытирает ноги всякий, кому не лень! Он не какой-нибудь глубоко рядовой терапевт, невропатолог или инженер на железной дороге! Он представитель древнего и неделимого, гений от рождения, наследник Всея Израиля! С ним не шути…
Мотающийся, как цветочек в проруби, сам уже не очень понимающий, кто он такой, совок постигал — вот он кто! Какие у него корни! Какой он замечательный! Какая у него перспектива!
Уровень исторических познаний, сила аргументации, убедительность фактологической базы хорошо видны на примере книги американского раввина Даймонта.
По Даймонту, это евреи изобрели алфавит{260}, и даже ратушу и колокола на ратуше изобретены пражскими евреями в XV веке{261}. Стоит ли напоминать, что колокола на ратушах во Франции (почему-то не в Праге) датируются и XI веком. Все равно ведь мистер Даймонт не поймет.
Одним словом «евреи Запада создали западную культуру»{262}, — так, знаете ли, скромненько, но со вкусом.
Антисемитизм? Царь лично «поручил Нилусу — печально известному монаху — придумать какое-нибудь новое обвинение против евреев».{263}
Взгляд со стороны на самих себя полезен всякой стране и народу, но много ли ценного в таком взгляде: Россия — это «гигантская, невероятная, лоскутная страна, отдельных княжеств, где рыскают татары и казаки».{264}
Или вот: «Они{265} поняли, что евреи необходимы им для развития экономики завоеванных территорий. «Мужики» же должны были оставаться послушными и невежественными. Евреи могли свободно передвигаться по Польше, Литве и Украине, но в «Святую Русь», где 95 % населения составляли «мужики», въезд евреям был запрещен. Царям удалось сохранить душу «мужиков» в ее первозданной чистоте. В 1917 году, после Октябрьской революции, «мужики», попавшие в Москву и впервые увидевшие автомашину, крестились и громко шептали: «Господи помилуй». Они думали, что увидели дьявола или еврея».{266}
Кем надо быть, чтобы всерьез писать все это, чтобы переводить на русский язык и распространять в России подобную макулатуру, пусть думает сам читатель.
Впрочем, достается не одной многострадальной России:
«Монголы были одеты в волчьи шкуры, ели все живое — кошек, собак, крыс, вшей, — и пили человеческую кровь, если под рукой не было ничего другого».{267}
Спор эллина и иудея в исполнении Даймонта выглядит так: «За одиннадцать веков своего существования Византия произвела на свет только три художественные формы: византийские церкви, византийскую живопись и кастрированных византийских мальчиков-хористов».{268}
Ладно, Византию мистер Даймонт не любит (видимо, за преследования евреев… но какую тогда землю допустимо любить?!). Но вот Эллада, к которой он вроде бы изволит благоволить:
«Период расцвета античной Греции продолжался пять столетий, затем греки превратились в народ пастухов. Они никогда не достигли вновь своего былого величия. Совершенно иначе дело обстоит с евреями. Они сохраняют творческую активность на всем протяжении своей четырехтысячелетней истории. Они внесли свой вклад в развитие Востока и Запада, хотя и Восток и Запад не всегда осознают значение этого вклада и, даже осознавая, не всегда готовы признать себя в долгу перед евреями».{269}
Получается — уважаемый мэтр, написавший огромную книгу, не имеет никакого понятия о громадных, основополагающих пластах мировой истории. Я уж не говорю, что греки и сегодня живут отнюдь не разведением коз и вовсе не являются «народом пастухов»; что высказывания мистера Даймонта звучат попросту оскорбительно.
Но дело обстоит намного хуже. Мистер Даймонт то ли не знает, то ли не желает знать, что эллины после классического периода VI–III веков до Рождества Христова вовсе не «превратились в народ пастухов». После завоеваний Александра Македонского они заложили основы для синтеза культур Востока и Запада, — эллинизма. А эллинизм — это и Александрийская библиотека, и измерение размеров земного шара Эратосфеном, и Колосс Родосский, и разделение мира на части света, и… впрочем, перечислять придется долго. Слишком долго. Без наследия эллинизма просто невозможно представить себе историю человечества и современной цивилизации. Мистер Даймонт не знает и того, что эллины вместе с римлянами создали исполинскую Римскую империю, наследницей которой по праву считает себя весь западный мир, и были в ней признанным народом интеллектуалов (вот у евреев в Римской империи репутация была прескверная). И даже когда Западная Римская империя пала, Восточная Римская империя, греческая Византия, дожила до 1452 года. А византийская наука и техника были образцом для всего Запада по крайней мере до XIII–XIV веков.
Помнится, когда-то журнал «Костер» поместил письмо одного семиклассника Коли С. Правда, сознавался Коля, конем ходить он еще не умеет, но уже выиграл в шахматы у всех в своем классе, а теперь просил редакцию журнала «найти ему гроссмейстера», — чтобы Коля и у него мог выиграть партию в шахматы. Редакция, помнится, пообещала найти ему такого же гроссмейстера, который не умеет ходить конем…
Идеологическая империя
Любая империя возникает естественным путем. Она существует так же, как водопады и деревья. Она гаснет, как догоревший закат.
Когда империя утратила свой смысл, ее очень не хочется закрывать. И тогда империалисты придумывают идеологию, «необходимую» для ее продолжения. Российская империя выросла из Московского княжества, как растет кристалл или экологическая система.
Империя рухнула… И тут же возникла снова под странным псевдонимом «СССР». Союза республик свободных. Потребовалось мощное идеологическое учение, претендующее на власть над всем миром — чтобы обосновать право империи жить дальше.
Точно так же и еврейская империя иссякла… И тут же вспыхнула идеология! Та самая… После Второй мировой войны еврейская империя сделалась идеологической.
Строители той еврейской империи и нынешней различаются так же, как строители Российской империи и строители СССР.
«Новый антисемитизм»
С 1970-х годов известно и еще одно явление: «новый антисемитизм». Состоит оно вот в чем: любое высказывание, которое чем-то не устраивает профессиональных и (или) идеологических евреев, объявляется антисемитским.
«Новый антисемитизм» позволяет объявлять антисемитом всякого, кто почему-то не понравился компашке материально заинтересованных людей. Совершенно произвольно!
Это очень удачное изобретение. Западные люди просто панически боятся быть обвиненными в антисемитизме. Ведь все люди на Земле в чем-то виноваты перед евреями… Отрицать это невозможно так же, как цифру в 6 миллионов уничтоженных. Евреи — жертвы, и обижать их очень стыдно. Если против вас начали кампанию в прессе и обвинили в антисемитизме — перед вами закроются очень многие двери.
Престижные университеты не возьмут вас на работу… как и многие могущественные частные и получастные корпорации. Соседи начнут вас сторониться, вы сделаетесь в их глазах чуть ли не соучастником неисчислимых преступлений.
Стать «антисемитом» западный человек очень боится. И «новый антисемитизм» — надежная дубинка в руках профессиональных евреев.
Есть в Германии такой писатель — Вейдле. В 1999 году он получал в Берлине престижную литературную премию.
— Что вы смотрите по телевизору?
— Ничего. Я не могу смотреть телевизор.
— Скучные программы?
— Нет. Просто телевизор превратился в большую дубинку для немцев. По телевизору все время показывают и рассказывают, какой я отвратительный человек, какие вообще немцы плохие и жестокие. Мне неприятно слышать об этом по пять раз в день.
Что тут было!!! Премию Вейдле все-таки дали, но на телевидение больше не пустили. Объявили, естественно, антисемитом. Начался не по-немецки шумный, не по-европейски грубый процесс поношения Вейдле на телевидении и в печати. «Демократическая общественность» даже устроила пикетирование возле дома Вейдле, причем скандировала хором: «Вейдле — нацист!».
Так поступили с человеком известным и ярким. А каково начинающим?
