— И это меня поражает больше всего. Она не выглядит маленькой отсталой девочкой. Ее шутки, Вы заметили? А познания, причем, в совершенно разных областях?
— Да, я заметила, и это меня беспокоит. Не может это свидетельствовать о каком-то нарушении работы мозга?
— Нарушении? — Поразился он. — Да я был бы счастлив, если бы подобными нарушениями страдала хоть часть моих интернов, — произнес он, намекая на стадо безмозглых баранов, явившееся к нему на стажировку.
— Но она ничего не помнит о себе, абсолютно ничего. Я обрадовалась, когда она в первый день сказала, что у нее глаза, как у матери. Но недавно Бьянка заявила мне, что они серые. Господи, серые! Когда они карие, как ночь. Разве такое можно забыть?
— Принесите ей зеркало.
— Что?
— Зеркало.
— Хорошо. И еще мне кажется, она очень легкомысленна. Святой отец в ней полностью разочаровался и перестал к нам приходить — она совершенно не внимает его словам.
— И я этому рад, — произнес доктор.
— Рады? — поразилась Надин.
— У нее живой ум, Надин, и своя картина мира. Разве это плохо? Я лишь боюсь, что она очень быстро упорхнет от нас.
— Вы считаете?
— Даже не сомневаюсь.
Надин тяжело вздохнула и отправилась на дежурство, размышляя над словами доктора. Бьянка была настоящим ангелом, пока спала, а как проснулась, оказалась сущим чертенком. И этот еще русский — ну что за блажь, она не сомневалась, что это еще одна глупая шутка девчонки.
* * *
— Простите, Вы говорите по-английски? — подтянутый мужчина с совершенно некрасивым лицом поймал Надин на улице, когда она направлялась от автобусной остановки к больнице.
— Простите, нет, только по-французски, — ответила она. Но он или не понял или решил все равно попытаться.
Сначала последовал поток незнакомых слов, а затем он произнес название старого кладбища, которое было неподалеку.
Надин стала пытаться объяснить ему на французском, как туда пройти, сопровождая свой рассказ активной жестикуляцией, но, очевидно, движений было недостаточно, и где-то посередине объяснения, мужчина потерялся.
— Я — спортсмен, приехал сюда на соревнования, — зачем-то пояснил он ей на ломаном французском. Похоже, это была единственная фраза, которую он выучил. Но Надин не понимала, чем она могла им помочь, и вновь попыталась повторить свой рассказ. Он слушал ее с такими большими глазами, что Надин уяснила, что незнакомец совершенно ничего не понимает. Ситуация превращалась в глупую и тупиковую одновременно. Надин в отчаянии всплеснула руками, подумывая о том, чтобы бросить мужчину там, где он есть, и отправиться в больницу.
— Да что ж за невезуха-то такая. Похоже, вообще не там вышел, — выругался незнакомец.
— Вы — русский? — обернулась Надин. Он не сразу ее понял, но затем закивал головой.
— Пойдемте со мной, — показала она ему жестами.
— Так бы и сразу, — успокоился незнакомец и последовал за француженкой. Но чем дальше они шли, тем больше он понимал, что произошло какое-то недоразумение. Постройка, во двор которой они вошли, больше всего напоминала больницу.
— Я — здоров, — занервничал он, когда они перешагнули порог, и он увидел людей в белых халатах.
— Момент, прошу вас, один момент, — на помеси английского и французского попросила она.
Мужчина сдался, очевидно, понимая, что спорить с ней будет еще сложнее, чем подчиниться и потерять еще несколько минут. В конце концов, в больнице должен был оказаться хотя бы один грамотный человек, говорящий на английском. Хотя сам Алексей тоже не мог сказать, что он блещет английским, но так все же был шанс понять что-то из того, что ему говорят. А ведь его предупреждали ребята, что французы в большинстве своем не признают никакого языка, кроме родного.
— Бьянка, — Надин заглянула в палату, потом помахала ему от двери рукой в приглашающем жесте.
Алексей подошел, в тайне надеясь на то, что там лежит какой-нибудь больной преподаватель английского. Меньше всего он ожидал увидеть очаровательную девушку в тонкой фланелевой рубашке.
— Боже, да что ж тут происходит-то, — в сердцах произнес он, разом утратив всякую надежду выбраться из треклятого пригорода.
— Я тоже часто задаюсь этим вопросом, — на чистом русском ответила девушка, и Алексей вздохнул с явным облегчением.
— Я ищу кладбище, на котором похоронен Донг Лоу, это боец школы Такешан, если Вы слышали, конечно. Но так как тут никто не говорит ни на каком языке, кроме французского, — он бросил обвиняющий взгляд в сторону Надин, — я оказался здесь.
— Алексей, Леша, — он протянул ей грубую ладонь.
— Бьянка, — девушка охотно пожала ее, разглядывая пришельца.
— Так Вы — местная? А говорите чисто, просто не отличить.
— Я не уверена, кто я, — прямо ответила девушка, присаживаясь на кровать и предлагая ему расположиться в кресле. — У меня вроде как провалы в памяти после комы.
— А, надо же, простите. Выглядите Вы замечательно, — не совсем впопад произнес он, пытаясь загладить неловкость.
— Пустяки, — легко отозвалась она. — В боевых искусствах я… — Бьянка хотела сказать «не сильна», но вдруг поняла, что это не так. Глядя на Лешу, она поняла, что знает, как наносить удары, и как от них уходить. Она даже знала этого парня со смешным именем, чью могилу он искал, потому что видела фильмы с ним, еще будучи подростком. Подростком? У Бьянки закружилась голова от нахлынувших воспоминаний, но ощущение было таким, словно все эти воспоминания были не ее.
— Вам не хорошо? — заволновался он.
— Нет, просто бывают моменты слабости. — Девушка облокотилась на подушку. — Вы смотрели его фильмы в детстве?
— Да, — удивленно, с радостью отозвался он. — А Вы тоже? Хотя, что я несу, простите, Вас же тогда еще и на свете, наверное, не было.
— У меня такое ощущение, что была, — проговорила Бьянка. — В общем, Вам нужно будет сесть на электричку и проехать до станции пересадки…
Леша слушал ее, и с каждым сказанным ею словом ему казалось, что он знает ее всю свою жизнь. Никогда еще он так быстро не увлекался девушкой, но эта поглотила его практически сразу. То ли дело было в ее подростковой угловатости и кажущейся беззащитности, то ли в больничной обстановке, то ли в том, что она знала о боях и школах не меньше, чем он.
— У вас есть близкие? — неожиданно спросил он.
— Нет, — покачала головой девушка, ничуть не удивившись его вопросу. Серж и Мари Матео, мои родители, разбились в той самой аварии, после которой я оказалась в коме. Бабушка умерла год назад. Да и мое воскрешение, наверное, так и не случилось бы, не реши муниципалитет, что содержать меня дальше — дело слишком накладное.
