— Да, конечно же. — Он отпустил ее.
Бордман нервно стирал пот с лица и проглотил какое-то успокаивающее лекарство. Мюллер никогда раньше не видел его в таком состоянии.
— Ну, а что, если мне бросить вас обоих, а? — предложил Бордман. — Эта погода что-то нехорошо на меня подействовала.
И он убежал. Теперь только Мюллер почувствовал, как его охватывает паника.
— Куда нам ехать? — спросил он.
— Транспортные коконы рядом с залом. Снимем номер в портовой гостинице. Где твой багаж?
— Еще на корабле, — ответил Мюллер. — Можем подождать.
Марта прикусила уголок нижней губы. Он взял ее под руку. Ну, мысленно подгонял он Марту, скажи мне, что ты плохо себя чувствуешь.
— Зачем ты остригла волосы? — спросил он.
— Разве я не нравлюсь тебе с короткими волосами?
— Не особенно. — Они сели в кокон. — Они были длинными и очень голубыми, как море в ветреный день.
— Я старалась выглядеть красивой для тебя.
— Зачем ты закусываешь губу?
— Что?
— Ничего. Мы приехали. Номер уже зарегистрирован?
— Да, на твое имя.
Они вышли, спустились этажей на пятьдесят, чуть ли не самый последний. Трудно было выбрать лучше, подумал Мюллер. Они вступили в отведенную им спальню. Свет был притушен. Мюллер вспомнил, как вынужден был довольствоваться сексаторами, и почувствовал тяжесть в низу живота. Марта обогнула его и скрылась в соседней комнате. Он разделся.
Она вернулась обнаженной. Нарочитой косметики уже не было, а волосы вновь стали голубыми.
— Так ты выглядишь намного лучше. У гидрян то ли пять полов, то ли ни одного. Я так точно и не понял. Однако мне кажется, что как бы они этим ни занимались, люди находят больше удовольствия. Что ты остановилась там, Марта?
Она молча приблизилась. Одной рукой он обнял ее за плечи, в другую поместил округлую грудь. Раньше, когда он это делал, то ощущал, как твердеет от желания ее сосок под ладонью. Сейчас же она чуть подергивалась как испуганный жеребенок. Губы ее тоже оказались сухими, напряженными, враждебными. Он усадил ее на кровати. Она вопреки своему желанию пыталась ласкать его.
В ее глазах он увидел страдание.
Она отодвинулась от него и упала на подушки. Он видел ее лицо, перекосившееся от с трудом сдерживаемой муки.
— Возьми меня, Дик, — произнесла она. — Ну скорей же!
— Тебе так не терпится? Правда?
Она хотела взвалить его на себя. Он высвободился и сел. Красные пятна заливали ее лицо и спускались на плечи, по щекам текли слезы.
— Скажи мне, что с тобой, Марта?
— Не знаю.
— Ты ведешь себя так, словно заболела.
— Наверно.
— Когда тебе стало нехорошо?
— Зачем эти вопросы? Милый, иди же ко мне!
— Но ведь тебе не хочется. Ты делаешь это от доброты сердечной.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Дик. Дик, я же тебя предупреждала насчет экспедиции. Говорила, что я могу предвидеть будущее. Что тебя там может ждать что-то плохое, но не обязательно смерть.
— Скажи мне, где болит?
— Не могу… не знаю…
— Ложь. Когда это началось?
— Сегодня утром. Едва я встала.
— Еще одна ложь. Я должен знать правду.
— Возьми меня, Дик, не заставляй меня дольше ждать. Я…
— Что?
— Уже не могу это вынести.
Она вскочила с постели и принялась тереться об него, как кошка.
Он схватил ее за кисти рук.
— Скажи, чего ты больше не можешь выносить, Марта?
Она сжала зубы. Он сжимал ее руки все сильнее. Она откинулась назад, так что голова ее свисла, а груди целились в потолок. Теперь она вся была мокрая от пота. Растревоженный, жаждущий, он настаивал:
— Скажи, чего ты не можешь вынести?…
— Твоей близости, — призналась она.
Глава шестая
1
В лабиринте было намного теплее, чем на равнине. Наверное стены и экран не пропускают ветра, подумал Раулинс.
Сверни влево… три шага… поставь правую ногу у той черной полоски на тротуаре… полный поворот на девяносто градусов вправо… еще раз…
Это несколько напоминало детскую игру в «классы». Только что здесь игра шла на более высокие ставки. Следи за каждым своим шагом, чувствуя, как смерть идет по пятам. Что за люди выстроили этот город? Он увидел луч энергии, пересекающий ступени перед ним. Компьютер приказал ему задержаться. Раз, два, три, четыре, пять… Иди!
По другую сторону этой преграды он остановился и повернулся. Бордман, хотя и старше его, догонял его, помахал ему рукой и подмигнул. Сейчас ему предстояла та же ловушка Он уже миновал место, в котором вспыхивал энергетический луч.
— Передохнем минутку? — спросил Раулинс.
— Не относись с такой снисходительностью к старому человеку, Нед. Не задерживайся, я еще не устал.
— У нас трудный участок впереди.
— Вот и нечего рассиживаться.
Раулинс просто не мог смотреть на эти кости. Существа разных видов встретились тут со смертью.
Яркий свет вспыхивал множество раз в секунду. Бордман, идущий на расстоянии пяти метров за Раулинсом, превратился в зловещий призрак, дергающийся в конвульсиях. Оглянувшись, Раулинс был вынужден махнуть перед глазами рукой, чтобы увидеть эти сдержанные движения.
Он слышал голос компьютера:
«Пройди десять шагов и остановись. Раз, два, три. Пройди десять шагов и остановись. Быстрее пройди до конца платформы».
Здесь, в зоне «X» кошмары подстерегали почти везде, и у него путалась лишь их очередность. Может быть, это здесь блок, весящий тонну, падает на неосторожных? А стены что, сжимаются? А где мост, который ведет в озеро огня?
Если исходить из средней продолжительности жизни человека, он мог бы прожить еще двести пять лет. Он хочет жить как можно дольше.
2
Зверь с длинными зубами сидел на пороге дома напротив них. Бордман отцепил от своего пояса оружие и включил автоматический прицел, установив его на тридцать килограмм массы в радиусе пятидесяти метров.
— Не промахнусь, — сказал Бордман и выстрелил.
Хищник, спрыгнув с порога, вытянул лапы в агонии и упал. Откуда-то прибежали три маленькие зверушки, питающиеся падалью, и начали рвать его в клочья.
Бордман захохотал. Чтобы попасть из оружия с автоматическим прицелом, не надо быть хорошим стрелком. Но он давно не охотился. Когда ему было тринадцать лет, он провел томительную неделю на охоте в Сахарском заповеднике вместе с группой из восьми значительно старших, чем он, заправил. Он охотился с этими людьми, так как заботился о своей карьере, но вообще-то ему там не понравилось — душный воздух, яркий блеск солнца, мертвые грязные звери на песке, бессмысленные убийства. Когда тебе тринадцать лет, то не слишком понимаешь мудреные развлечения людей среднего возраста. И все же он выдержал до конца, в надежде, что в делах карьеры ему помогут хорошие отношения с ними. И они помогли в самом деле. Но теперь это уже было что-то другое. Не развлечение, не спорт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
