Мое заклятие перебило их хлипкую формулу. Занавеску сорвали, в шатер хлынули солдаты сегуна. Волчий Хвост подпрыгнул и в полете стал превращаться в волка. Вместе с ним затеяли превращение еще двое. Остальные чуть отстали, это стоило им жизни.
Я взлетела за миг до того, как Волчий Хвост упал сегуну на грудь. Асикага отважно выставил клинки, но сдержать напор оборотня он бы не сумел.
Это было даже красиво. Чтобы стать волком, берсерку требуется оборот в прыжке, неважно, назад или вперед. Невежественные склавены сочинили легенду, будто вовкулаку необходимо кувыркнуться через воткнутые в землю ножи. На самом деле, ему всего лишь ненадолго требуется оторваться от земли, а ножи — это выдумка лихих мальчишек. Только в полете оборотень обретает устойчивую форму.
Ромашка упал на колено, стаскивая с плеча тромбон.
— Толик, стреляй, клинки их не возьмут!
Я плюнула в глаза тому мерзавцу, который тащил за ноги моего нюхача. Формула Короны неважно действует в закрытых пространствах, но я недаром все утро собирала свет Короны в кристалл альпийского шпата. Оркнеец взвыл, выпустил нюхача и завертелся, схватившись за лицо. Между его ладоней валил дым.
Волчий Хвост падал, превращаясь в серую зубастую тварь. Его наручи, наколенники и грудной доспех словно впитались в кожу, пестрая расцветка костюма растворилась, уши потянулись назад, а челюсти — вперед. На спине вспухал горб, коленные суставы вывернулись, ноги стремительно укоротились, зато руки стали еще массивнее…
Ромашка выстрелил раньше, чем я долетела. Хотя я очень спешила.
На Великой степи порох горит отвратительно, но если упереть ствол в живот, получается совсем не плохо. Звук улетел вверх и неторопливо вернулся назад, словно эхо гуляло в ватном тоннеле. Тромбоны и картечь к ним весили невероятно много, но Волчьего Хвоста не сломил бы и лучший дамасский клинок.
Сегун ударил под колени другого человека-волка. Ударил удачно, перебил сухожилия. Но оборотень успел оторваться от земли.
Волчий Хвост, уже вовсе не человек, улетел в угол, мотнув головой, оставив за собой кровавый ручей. Ромашка едва не улетел в другую сторону от отдачи.
Кеа голосила, брошенная всеми на произвол судьбы. Берсерк, испытавший на себе мою формулу Короны, ослеп, но дрался отчаянно. Его со всех сторон кололи пиками и мечами.
Следом из короткоствольной мортиры выстрелил пожилой самурай, чуть более удачно. Двое подручных Волчьего Хвоста стояли спинами друг к другу, поэтому оба лишились голов. Или половин голов. Во всяком случае, ухищрения вельвы не помогли, и мухоморы тоже их не спасли.
Я упала на ноги вплотную к сегуну, как раз вовремя. Одной рукой я подхватила Кеа, другой швырнула формулу Льда второму обернувшемуся волку. Он играючи порвал на части двоих солдат, не замечая их разящих ударов. Его загривок и грудь бугрились, словно под кожей бился морской прибой. Когда формула Льда достала его внутренности, в волчьей шерсти торчало не меньше пяти лезвий.
Весивший добрых четыре таланта Волчий Хвост, получив заряд в живот, сломал сразу несколько подпорок. Шатер заскрипел и слегка накренился. Целым пока остался лишь один из берсерков. Его загнали в кольцо, но никак не могли добить. Вопили все одновременно, толкались и мешали друг другу. Пороховой дым плыл слоями, окончательно запутывая картину боя.
Сегун все понял правильно. Тремя скользящими ударами он развалил замерзшего викинга на части и приказал слугам раздробить его окончательно. Поглядывая на меня, те принялись за работу.
В шатер ворвались сыновья Асикаги. Не разобравшись, они едва не прикончили меня и Кеа, но отец их вовремя окликнул.
Песчинку спустя я услышала, как из ножен достают меч. Уцелевший оркнеец прорвал круг солдат и кинулся следом за мной. Он действовал быстро, но я оказалась чуточку быстрее. Я швырнула нюхача на руки Ромашке, сама подпрыгнула и побежала по плечам мужчин.
Вовкулак прыгнул за мной!
Грохнул выстрел, заложило уши, в стене шатра появилась дыра размером с голову. Я порхала очень быстро, на ходу готовясь к схватке. Драться придется голыми руками, сомнений у меня не было. Потому что тварь, скакавшая долгими прыжками следом за мной, могла уже сто раз погибнуть от мечей и дротиков.
Я обернулась лишь раз, чтобы плюнуть новой формулой Льда. Из-за тесноты я не могла использовать более действенные средства.
Формула заморозила берсерка на пару песчинок, не больше. Я не промахнулась, но колдовская натура выдержала мороз. Оказалось что по кругу мы носились не вдвоем, а по крайней мере — вчетвером. По следам оборотня мчался тот самый пожилой буси с двумя мечами. Он вопил тонким голосом, его клинки слились в два сияющих колеса, с загривка зверя клочьями отлетали шерсть и мясо, но… раны моментально зарастали.
Я приготовилась ударить замерзшего зверя в пасть. Это крайне трудный прием, ему меня учил наставник в стране Бамбука, а применять пришлось в жизни лишь дважды. Один раз на Хибре на меня напал взбесившийся тигр, он упорно не желал признавать власть Красной волчицы. Пришлось заморозить ему морду и вырвать язык. В другой раз… Я не люблю вспоминать ту историю. Рыцарям Плаща удалось меня опоить и надругаться, но после я нашла всех четверых и навсегда превратила их в комнатные растения.
— Стой, домина, я сам.
Я не поверила своим ушам. Позади стоял кугэ!
— Асикага-сан, он проснется… — Я пыталась уберечь изнеженного дворянина от смертельной опасности, но едва не нанесла ему смертельное оскорбление. Хвала мудрейшей разрушительнице Кали, она вовремя сковала мой язык. Я почтительно поклонилась и уступила сегуну место.
Берсерк тем временем успел вырасти до размеров коровы. Его слишком массивные ноги вздрагивали, кровь капала с распухших суставов. Шерсть лезла клочьями, не везде стерся узор нательной рубахи. Слишком тяжелая голова смотрела вниз, иней от моего плевка таял и стекал талой водой на пол. Заледеневшие бока хрустели, пытаясь протолкнуть воздух в легкие. Известно, что волчье обличье дается человеку непросто. Для человека удобнее всего оболочка льва либо медведя, волк мелковат и узок в конечностях. Однако оркнейцы не гнались за удобствами. Им нравилось нас пугать, в этом ремесле паршивые псы преуспели…
Под вопль одобрения сегун коротким ударом пробил волчью пасть. Черная кровь забрызгала его благородное лицо, но сегун не отстранился. Следующим неуловимо резким движением, выдававшим в нем достойного ученика школы Хрустального ручья, Асикага голыми пальцами вырвал язык вместе с куском трахеи и показал всем.
После этого подвига он позволил слугам разрубить злодея на сто частей. По мере того как солдаты рубили волка, он отогревался и отрубленные куски ползли друг к другу. Но берсерк был обречен, потому что Асикага убил его голой рукой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
