что никто не может дать мне то, к чему я стремлюсь.
– И к чему же ты стремишься, позволь узнать?
– К покою. Я хочу жить спокойно.
– А вдвоем это сделать невозможно?
– Нет, через некоторое время люди начинают спорить, ссориться. Ты начнешь мне указывать – что мне делать и чего не делать. Я не хочу всего этого, понимаешь?
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Я же вижу, что вы сами добились на голой земле значительно больше, чем кто-либо.
– Вижу, вижу, кошку рыжу. Это сначала, а потом мужчины начинают ограничивать свободу женщин.
– Какую свободу? Плавать тебе в озере или в реке? Стрелять из лука или мушкета? Приготовить маис или тыкву? – я увидела в его глазах смешинки, но сколько не старалась, не могла найти примеров, потому что здесь нет клубов, куда мужья не отпускают жен, здесь нет баров и подруг, живущих на другом конце города. Здесь нет зарплат, чтобы спорить о квартплате, о том, какой телевизор купить, и куда поехать в отпуск. Даже тещи и свекрови здесь нет. Вся жизнь сконцентрирована на небольшом «пятачке».
От этой мысли мне стало грустно. Почему же я раньше не подумала на эту тему? Да потому что голова у меня маленькая, и мозга там не очень много, да и тот занят постоянным выдумыванием как изменить жизнь в лучшую сторону. Я поняла, что интернет и автомобили мы не изобретем, телевидение при нас не начнет вещать.
– Долго ты так будешь стоять? – я очнулась от голоса Бернарда, все еще сидящего на берегу. Мне уже было холодно, и нужно было выходить.
– Уйди, я выхожу.
– Только давай ты до осени не станешь отказываться от моего предложения? Я докажу тебе, что не так уж и плох! – он отвернулся и пошел в сторону дома.
– Да, только вот, как ты докажешь? Наловишь бобров и продашь их французам, купив мне кольцо? Построишь дом? – проговорила я шепотом в ответ и вышла из воды. Вытерлась насухо и надела чистое платье. – Да, я хотела посетить совсем другую Америку.
Гвозди пошли в ход, как только я ушла купаться, и сейчас Сквонто и Малкольм прибивали накопленные доски. У нас сейчас было три пилы в работе – мужчины брали себе помощниц, и работа пошла значительно быстрее.
Разговоров о наших отношениях с Бернардом я избегала неделю, оставаясь дольше в огороде. Новая посуда позволила готовить быстрее и разнообразнее. Я с нетерпением ждала в гости индейцев, чтобы узнать про козу и петуха для наших курочек.
Индейцы пришли через пару дней после окончания обшивки двери. Бернард делал двери и окна, Сквонто навешивал рыбу для сушки – он планировал обратную дорогу, а Клер становилась все грустнее и грустнее.
Мы, как всегда, накрыли для них стол, я приготовила картофельное пюре, которое развести пришлось отваром, но оно явно пришлось им по душе. Маргрет начала ставить опару, и пару дней в неделю у нас был свежий хлеб. Тыквенный суп на мясном бульоне с сухариками оценили все.
После обеда я обратилась к ирокезам с вопросом о петухе, и Сквонто долго объяснял, что нам нужна не курица, а именно петух. Я показывала сама, ходила по поляне, изображая петуха, чем вызывала всеобщий хохот. Еще смешнее было с пародией на козу.
Вдоволь насмеявшись, индейцы мотнули головой, но я не была уверена, что мы получим именно то, что хотели. Сквонто сказал, что они приплывут через три ночи. Я начала копить яйца. Сахар, привезенный из Квебека, дожидался своего часа.
Ко дню, когда индейцы сошли на наш берег с козой, козлом и пятью курами, среди которых, к счастью, оказался и петух, я повторила танец с бубном, чтобы приготовить безе. Чтобы взбить все качественно, мы передавали миску из рук в руки – на это ушло не меньше трех часов. Новый очаг в кухне, где Маргрет пекла хлеб, идеально подошел для выпечки нашего десерта, предназначенного только для индейцев. Кроме этого, нам пришлось подарить пустую бутылку из-под виски, которая стояла в кухне пустая, как во времена девяностых у всех, к кому впервые попадал столь редкий напиток.
– Надо придумать что-нибудь, Клер. Ирокезы на всякую ерунду готовы выменять все, что угодно. У нас есть глина, и Малкольм сказал, что она хорошая – ее можно обжигать. Что думаешь? Может быть делать какие-то украшения?
– А чем их раскрашивать? Простые одноцветные кругляши, думаю, не сильно их заинтересуют, – ответила Клер, но задумалась.
– Тогда, может быть, мы удивим их формой?
– Похоже, у тебя лучше получается удивить их позой. Твоя игра в «Крокодила им «зашла». Думаю, они привезли так много всего только для того, чтобы ты снова рассмешила их до слез.
– Ага, скажешь тоже!
– Да сто процентов. Сегодня с безе можем снова устроить им зрелище. А ведь мы с тобой и песни знаем, и танцы. Слушай, точно. Людям же нужны только хлеб и зрелища, а с первым у них все отлично!
– Да, да, ты еще скажи, что мы начнем ездить по индейским деревням как скоморохи?
– Нет, я думаю, они сами начнут ездить сюда. Давай покажем им сценку, ну, допустим, самую банальную «Куры и петух». Точно! Барбара и Малышка не откажутся. Элиза, ты гений! – убежала от меня Клер.
– Да кто бы сомневался? Попасть чёрте куда, квакнуть, что согласна выйти замуж за первого встречного, а вот сейчас просто побыть аниматором у индейцев, – сказала я себе под нос, и начала перекладывать выпечку в корзину.
Чай заварен, пора выносить безе. Но коронным блюдом сегодня, похоже, будут не сладости. Индейцы развязывали козу и козла. Да, ради молока и яиц я готова поучаствовать в вашей художественной самодеятельности.
Глава 55
Вечер обещал быть томным, потому что не всех животных индейцы знали, а начали мы по глупости со слонов и жирафов. Для них это было театром – приехали больше, чем обычно приезжали к нам. И на этот раз, о счастье, здесь были и женщины, которые в первую очередь изучили нашу одежду, нашу кухню и волосы. Особенно им понравилась рыжая шевелюра Барбары.
– Они ведь точно не планируют снять с меня скальп? – аккуратно спрашивала она Сквонто, который сегодня смеялся вместе с ирокезами.
– Нет, они считают, что ты покрасила их соком одного дерева, которым они красят ткани и кожу.
– Скажи, что они не окрашенные, скажи, что я родилась с такими, – с натяжкой улыбаясь, сквозь зубы оборонялась девушка.
Сладости с первых минут вызвали недоверие, но потом
