согласились и стали платить ее с тех пор каждый год. Затем он распорядился, чтобы и священникам и вассалам его давалось все необходимое и правильно платилось, что обещано. Брата своего Ротмара он поставил настоятелем, назначив местом обители Дорпат (Darbete) и приписав к ней двадцать четыре деревни, а также достаточное количество доходов и земли. По его распоряжению там должны были быть каноники по орденскому уставу, там же он решил иметь и свою кафедральную церковь.
9. (Рыцари в Саккале) Братья-рыцари ушли в Саккалу и, владея замком Вилиендэ, начали строить там сильные укрепления. Поставив священников по церквам, они назначили им достаточные доходы с хлеба и с полей, а с эстов получили десятину. Сверх того они полностью получили удовлетворение за все, что было у них отнято, и за все убытки, причиненные им в Унгавнии и Саккале. Вайгу они разделили, половину отнесли к Унгавнии, а другую половину с Саккалой, Нормегундой и Мохой взяли в свое владение.
(Соглашение с русскими о Толове) Русские из Новгорода и Пскова также прислали в Ригу послов просить о мире. И согласились рижане, заключили с ними мир, а подать, которую те всегда собирали в Толове, возвратили им.
Лэттов в Толове епископ рижский поделил с братьями-рыцарями: две трети взял себе, а одну оставил братьям- рыцарям.
Двадцать седьмой год епископства Альберта
(XXIX) (1225) Двадцать седьмая пошла годовщина епископа Риги,
И страна наконец затихла в мирном покое.
(Успокоение Ливонии) После того как взят был крепкий замок Дорпат (Tarbatense), а все эсты и русские вместе с королем перебиты, страх перед рижанами и тевтонами охватил все соседние области и все окружающие народы. И отправили все они послов с дарами в Ригу — и русские, и эсты поморские, и эзельцы, и семигаллы, и куры и даже литовцы{383}, прося мира и союза из страха, как бы и с ними не поступили так же, как в Дорпате (Tarbatensibus). И приняли рижане их предложения и дали мир всем, кто просил, и стало тихо в стране пред лицом их{384}.
И вышли эсты из замков вновь строить свои сожженные деревни и церкви. Точно также и ливы и лэтты появились из лесных убежищ, где уже много лет скрывались во время войн; и вернулся каждый в свою деревню, к своему полю, стали пахать и сеять в полной "безопасности, которой не видали уже сорок лет, так как литовцы и другие племена, ни до начала проповеди слова божьего в Ливонии, ни после крещения жителей, никогда не оставляли их в покое и безопасности{385}. Теперь же все наслаждались спокойствием, трудясь на поле или занимаясь другими работами, и никто не пугал их{386}. Глубже познав веру христианскую, они уверовали в Иисуса Христа, сына божьего, который, после печальных войн и гибели многих, после мора и множества бедствий, в конце концов сжалился над своим оставшимся народом, даровав ему мир и безопасность. И успокоился народ за господом, благословляя благословенного во веки{387}.
2. (Папский легат в Ливонии) В том же году достопочтенный епископ рижский послал священника своего Мавриция к римскому двору просить легата апостольского престола для Ливонии. И согласился на просьбу его верховный первосвященник и послал достопочтенного епископа моденского, канцлера своего двора, в Ливонию с тем же священником, и прибыл он с приближенными своими, с пилигримами и всей своей свитой на Двину{388}.
И вышли навстречу ему рижане, радостно приняли его и проводили в город. Радовался и он, славя Иисуса Христа, ибо виноградник божий, с такой славой насажденный, церковь, орошенную кровью множества верных, он нашел столь могущественной и настолько обширной, что ветви ее простирались на десять дней пути вплоть до Ревеля, а по другой дороге на Псков или по Двине вплоть до Герцикэ еще на такое же расстояние, причем в ней было уже пять отдельных епископий{389} со своими епископами. И тотчас отправил он послов ко двору римскому, описывая верховному первосвященнику истинное положение дел.
3. (Объезд Ливонии и Эстонии легатом) Сам же он, заботясь о вновь обращенных, ливах и других, живших в городе, часто созывал мужчин и женщин, усердно учил их слову божию и с радостью давал много индульгенций. Потом, желая видеть и других ливов и литовцев{390} и эстов, отправился в Торейду, а вместе с ним достопочтенный рижский епископ, Иоанн, настоятель церкви св. Марии, и множество других мудрых и рассудительных людей. Прибыв прежде всего в Куббезелэ, он отслужил там торжественную мессу для ливов и проповедовал слово спасения, чтобы укрепить их в вере католической. То же он выполнил потом в Витизелэ{391} и Леттэгорэ, а за ними в Метсеполэ, в Идумее и Лэттии; везде он сеял семя евангельское, учил приносить плоды добрые{392} и прилежно разъяснял христианское учение. Оттуда он двинулся в Унгавнию, нашел там церковь верных, как тевтонов, так и эстов и прочно отстроенный замок Одемпэ, заселенный уже новыми жителями; и благословил господа за то, что и в Эстонии он встретил общину верующих. Эстов наставляя, а тевтонов укрепляя в вере христовой, он убеждал их жить по дружески, не причиняя зла друг другу; просил тевтонов не налагать на плечи новокрещенных невыносимого бремени, но лишь бремя господа, легкое и приятное, и постоянно учить их таинствам веры. И благословив их, отправился он в Саккалу и там в первом встреченном им приходе у озера Ворцегервэ, благостно поучая вновь обращенных эстов, убеждал их никогда не отступать от веры господа нашего Иисуса Христа. Оттуда он пошел в замок Вилиендэ, принадлежащий братьям-рыцарям, который и они к тому времени весьма сильно укрепили. С радостью вышли они навстречу апостольскому легату, устроили ему прием в замке и рассказали обо всех бедствиях, испытанных ими там от эстов ради веры христианской. И созвал он эстов, мужчин и женщин, по их церквам, отправился туда и, обратившись к ним со словами увещания, убеждал их не совершать впредь таких злых дел и не оскорблять таинств веры. Точно также и братьям-рыцарям благочестиво преподал он правила святого учения, наставляя не быть слишком требовательными к поданным их, неразумным эстам, ни в сборе десятины, ни в каких-либо других делах, чтобы тем самым не внушать им желания снова вернуться к язычеству. Прибыли также к нему туда послы датчан из Ревеля, выразили радость по поводу его
