— Пожалуйста, Эд! — взмолился маг.
Я вздохнул.
— Нет!
— Нужно же что-то делать!
— У тебя есть идея?
— Вполне определенная: хватаем этого подонка и выбиваем из него информацию. Лучше вытрясти душу из монстра (да что я говорю, какая у него душа!), чем позволить ему загубить невинную девушку!
— Неверно мыслишь! — Я старался не утратить хладнокровия. — Обо всем, что происходит с рабом, тотчас узнает хозяин. В данном случае — Алхимик.
Я повернул руку часами вверх.
— По-твоему, мы можем позволить себе роскошь пойти на риск?
На лице Рауля отразилась вся гамма чувств истинно страдающего человека, но в конце концов он смирился.
— Пора! — Я встал и бросил на стол несколько банкнот.
Мы стали протискиваться сквозь пьяную, скалящую зубы толпу. Официантка молниеносным движением циркового фокусника убрала свой гешефт в кармашек, пока не заметил хозяин… Перед уходом Рауль опрокинул себе в глотку содержимое одного бокала, а потом и другого. Я не стал его останавливать: все маги пьют; Рауль — немного больше других, не без причины.
Короткий обмен репликами, несколько перекочевавших из кармана в карман купюр — и портье дал нам ключ от второй комнаты в коттедже, куда вампир привел свою жертву. Очутившись в номере, мы сразу же погасили свет, и Рауль достал авторучку-глазок в футляре из легированной стали, с тефлоновым покрытием. Она легко вводится в стену, острый игольчатый кончик проделывает микроскопическое отверстие с другой стороны, а вмонтированные в ручку призма и система линз передают изображение в соседнюю комнату. Во всем цивилизованном мире нет ни одной разведки, которая не пользуется подобными штуками (разумеется, ни одна и не думает признаваться).
Я собрался с духом и взглянул: что и говорить — жуткое зрелище!.. Девушка лежит на кровати с широко раскинутыми руками и ногами — он привязал их обрывками простыни к столбикам на спинках. Обнаженная грудь бесстыдно торчит из разорванного в клочья бюстгальтера, на одной лодыжке болтаются трусики. Сам мучитель абсолютно гол; поджарое тело вздымается и опадает… И вдруг он застыл в какой-то странной позе… На лице девушки — смертельный ужас… Она начала бешено отбиваться. Вампир расхохотался во все горло и прильнул алчным ртом к ее шее. Пальцы жертвы беспомощно хватали воздух…
— Он… — начал Рауль, сжимая в кулаке жезл. — Да. Вижу по твоему лицу.
«Такова агентская жизнь», — сказал я себе. У Рауля дрогнул голос.
— Сменить тебя?
— Нет! — выдавил я и добавил: — Благодарю.
Он не настаивал, и я досмотрел до конца… Да поможет мне Бог! Я наблюдал за тем, как эта мразь убивает девушку… смотрел и вспоминал стихи:
И ты лежишь в крови, нагая,Изранена, изнемогая,И не защищена никем.[54]
Мне страстно хотелось зажмуриться, заткнуть уши — пока еще не поздно — и стереть в порошок этого взбесившегося скота! Нет, хуже чем скота, — нет для него слов… Рауль прав: наш долг — спасать жизни! Но на другой чаше весов — миллиарды жизней; они зависят от наших действий, вернее, от нашего бездействия. Стоит ли весь мир такой жертвы? Можно ли пожертвовать жалкой стриптизеркой для спасения человечества?.. С нравственной точки зрения — нет! С практической — да! Приходится!.. И я исполнил свой долг — я не отвел глаз. Раз уж мне суждено стать виновником ее смерти, придется видеть… Чтобы хорошо представлять себе, на какие муки я обрек бедную девушку. И унести это воспоминание с собой в могилу… И все же в потаенных уголках моего существа зародилась в тот миг — впервые за все время — ненависть к работе в Бюро.
Наконец он насытился и скатился с изувеченного трупа. Я вынул из стены авторучку и отдал Раулю. Он обнял меня за плечи и заглянул в глаза.
— Может, он сделает из нее вампира? Тогда Бюро сможет ее завербовать и научит справляться с вампирской сущностью. По крайней мере она будет жить полной жизнью. И достаточно долгой.
Слова застревали у меня в горле:
— Он сожрал ее сердце.
Маг поник головой.
— Так… Что ж, «всемогущий маг лишь на бумаге я».
Смерть девушки необратима, воскрешение невозможно… В молчании мы подошли к окну, раздвинули шторы и проводили живодера взглядами. Он запер дверь на ключ, сунул руки в карманы и зашагал вдоль по улице… Готовится к новым «подвигам»… Мы содрогнулись и… двинулись вслед за кровавым убийцей. Пустив в ход стандартный прием «ротация двоих», добрались так в лучший район города. По Ковингтон-бридж вернулись в Цинциннати и здесь быстро, как только могли, видоизменили свои костюмы — теперь мы респектабельные горожане. Вампир остановился, пустил струю на памятник Тайлеру Давиду в районе Пятой улицы и зашагал дальше по тенистой аллее.
Выждав минуту из осторожности, мы стали пробираться за ним. Уличное движение здесь слабое; шаги редких прохожих гулко отдаются в неподвижном воздухе… В аллее взметнулся дымок и исчез за стальной решеткой дождевого люка.
— Дальше иди один! — шепотом приказал я Раулю. — А я вызову команду.
— Как?
— Иди, друг!
— Удачи тебе!
— Спасибо. Тебе тоже.
Рауль достал канистру с мазутом и усмехнулся.
— Хлебные крошки…
Я мрачно кивнул. Он нарисовал вокруг себя в воздухе воображаемое кольцо — и испарился. Ненависть и гнев помогли мне сохранить самообладание; времени в обрез — беру курс на какой-нибудь винный магазинчик: мне просто необходимо сейчас как следует напиться. Причин для этого накопилось куда как достаточно.
Вернувшись в Садл-Брук, я без труда разыскал круглосуточно открытую лавочку, торгующую спиртным, купил за наличные шесть бутылок питьевого спирта «Чистейший» и пинту скверного виски. Потом отошел за несколько кварталов и в замусоренной аллее стал готовить себя к новой роли: зажав ноздри, влил в себя половину виски, а вторую половину оставил на потом.
Следующий шаг — избавиться от всего, что указывало на мою принадлежность к Бюро. Темные очки, удостоверение, перстень с печаткой, зажигалка… Бронежилет, фальшивые зубы, начиненные сывороткой неправды, бумажник, ключи, вечная расческа, авторучка… Кобура, боеприпасы, нож, небольшой крупнокалиберный пистолет… Носовой платок, пряжка на поясе, наручные часы… «И что у них есть еще там…»[55]
Расстелил на дне мусорного контейнера кусок огнестойкой ткани, положил все это сверху и вылил туда все шесть бутылок «Чистейшего» — девяносто девять процентов чистого спирта! Поставил часы и зажигалку на «Взрыв», схватил бутылку с виски — и наутек. Едва успев выбежать на улицу, услышал позади грохот: оборачиваюсь — аллея охвачена пламенем, усыпана осколками, обломками… Вокруг на несколько кварталов светло как днем. Уношу ноги и вижу: мимо проносится на взрывной волне вечная расческа, ударилась о кирпичную стену и умчалась Бог весть куда, неповрежденная. Попробуй уничтожить… Окна стали оживать. Я вылил себе на одежду остатки виски, сунул бутылку в карман, взвел курок «магнума» и с воплем: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рома!..» — пальнул по зеркальной витрине из обоих стволов. Завыла сирена — сигнализация сработала.
Вряд ли стоит говорить, что даже в Садл-Бруке полицейские легки на подъем. Когда они подъехали, я как раз заряжал «магнум», осталось всего три патрона. Примерно в половине квартала от меня копы тихонько выпрыгнули из машины и стали подкрадываться с пистолетами на изготовку. Молодцы! Я опасен — «вооружен и очень опасен»! Чтобы убедить их в этом, я снес башку уличному фонарю, помочился в штаны и на всякий случай заорал: «Пиастры! Пиастры!» — ради блага Америки.
— Эй, бросай свою пушку, парень! — обратился ко мне сержант.
Голос тихий, приятный, с умиротворяющими интонациями: должно быть, не одному буяну заговорил зубы.
— Пр-рава не имеете меня ар-рестовывать! — рявкнул я и громко икнул. — Я… «я не то чтобы чокнутый какой…»[56] Я… Я — гр-ражданин Марса!
Сержант улыбнулся.
— Разумеется. Я тоже. Кореш, значит. Земляк!
Черт, этот парень и правда знает свое дело. Я лихорадочно соображал.
— Ты мне не кореш! — Тут я покачнулся, и уже не нарочно: эта пакость, да еще выпитая на пустой желудок, свалит любого. Хватит, пожалуй, палить из «магнума», еще и впрямь кого-нибудь подстрелишь. — Др-ряносос паршивый! Биггл-миггл!
— Неправда, — не согласился он и подобрался ближе. — Это мой напарник. Профессионал экстра-класса!
Я пустил слюни и замахал над головой «магнумами».
— Др-раный землелюб! «Пей — и дьявол тебя доведет до конца! Йо-хо-хо! И бутылка рома!» П-пошли…
— Эти пушки на Земле не действуют, — предупредил «кореш», приблизившись на расстояние вытянутой руки. — На, возьми мою! — И протянул мне пистолет, — ясно, незаряженный.
