– Пока вы с Дафной ходили по магазинам, я распорядился все приготовить, – признался отец. – Тебе нравится?
– Нравится? Я влюблена во все это! – Я вихрем пронеслась по комнате, осматривая ее. Здесь была даже стопка книг по живописи, где описывалось все, начиная с простейших вещей и заканчивая сложнейшими и замысловатыми. – Это… чудесно!
– Я решил, что при таких способностях, как у тебя, нам не следует терять времени. Как ты думаешь, Жизель? – Я повернулась и увидела ее у двери натянуто улыбающейся.
– Ненавижу уроки рисования в школе, – заметила девушка. Она заговорщицки посмотрела на меня и добавила: – Я пошла к себе в комнату. Приходи, как только сможешь. Нам нужно кое-что приготовить к вечеру.
– К вечеру? – удивился отец.
– Просто девчачья болтовня, папа, – ответила Жизель и вышла. Отец пожал плечами и подошел со мной к полкам с различными материалами.
– Я сказал Эмилю в художественной лавке, чтобы он дал мне все, что понадобится для полного оборудования художественной студии, – объяснил отец. – Ты довольна?
– О да. Здесь очень много всего, чего я раньше никогда не видела и тем более не пользовалась.
– Поэтому нам и нужен преподаватель, и как можно скорее. Надеюсь, как только он увидит эту студию, у него появится желание с тобой заниматься. Не говоря уже о том, что он увидит твои работы, – отец просиял улыбкой.
– Спасибо… папа, – пробормотала я. Его улыбка стала еще шире.
– Мне приятно слышать это, – сказал он. – Я верил, ты почувствуешь, как здесь желанна.
– О да, я чувствую. Я просто потрясена.
– И счастлива?
– Очень счастлива, – ответила я и привстала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его щеке.
Глаза отца сияли еще больше.
– Ну что ж, – произнес он. – Ну что ж. – Его глаза увлажнились. – Думаю, мне стоит пойти и посмотреть, что там замышляет Дафна. Владей своей студией и пиши здесь замечательные картины, – добавил он и ушел.
Какое-то время я оставалась на месте, пораженная всем увиденным. Из окна открывался красивый вид на раскинувшиеся дубы и сад. Комната выходила на запад, так что я могла рисовать солнце на последнем отрезке его пути по небу. Сумерки всегда были для меня на протоке великолепным временем. Я очень надеялась, что и здесь они будут столь же великолепны, потому что верила – все самое дорогое и заветное будет со мной всегда, где бы я ни была и на что бы ни смотрела сквозь окна. Мои картины жили внутри меня, ожидая только, чтобы их выпустили наружу.
Мне показалось, что прошло не так уж много времени, прежде чем я покинула комнату и поспешила наверх к Жизель. Я постучала в дверь.
– Да, давно пора, – сказала она, быстро втягивая меня в комнату и закрывая дверь. – У нас не так много времени, чтобы составить план. Ребята будут здесь через двадцать минут.
– Не думаю, что смогу сделать это, Жизель, – простонала я.
– Конечно, сможешь, – заявила она. – Мы будем сидеть за столом у бассейна, когда придут молодые люди, и у нас будут бутылки кока-колы и стаканы со льдом. Как только ребята приблизятся, ты представь меня Мартину. Просто скажи: «Я хочу, чтобы ты познакомился с моей сестрой Руби». Затем ты вынешь это из-под стола и нальешь в коку, – сказала Жизель и выхватила из корзинки бутылку рома. – Непременно налей, по крайней мере, вот столько в каждый стакан, – добавила она, держа большой и указательный пальцы на расстоянии добрых двух дюймов друг от друга. – Как только Бо это увидит, он сразу решит, что ты – это я, – язвительно усмехнулась девушка.
– И что потом?
– Потом… что произойдет, то произойдет. В чем дело? – резко спросила Жизель, отодвигаясь. – Разве ты не хочешь притвориться, что ты – это я?
– Дело не в том, что я не хочу, – проговорила я.
– Да? Что же тогда?
– Я просто думаю, что не смогу быть тобой, – призналась я.
– Почему нет? – настаивала Жизель, глаза ее потемнели и сузились до щелочек от гнева.
– Я знаю недостаточно, – ответила я. Это ей понравилось, и она расслабила плечи.
– Просто не говори слишком много. Пей и всегда, когда Бо что-нибудь скажет, кивай и улыбайся. Я, например, смогу быть тобой, – заявила она. И голосом, который, как она предполагала, был имитацией моего, сказала: – Я просто не могу поверить, что я здесь. Пища та-а-а-кая хорошая, дом та-а-а-кой большой, и я сплю в настоящей кровати без моски-и-и-тов и грязи.
Жизель засмеялась. Неужели я и в самом деле выглядела такой в ее глазах?
– Перестань быть такой серьезной, – потребовала она, когда я не рассмеялась над ее передразниванием. Жизель опустила бутылку рома в корзинку. – Пошли, – скомандовала она, хватая корзинку и беря меня за руку. – Будем дурачить некоторых самодовольных молодых креолов до тех пор, пока они не попросят пощады.
Я последовала за сестрой вниз по лестнице, тащась за ней, как воздушный змей на веревке. Сердце у меня тяжело стучало, мысли путались. Никогда еще у меня не было такого напряженного дня. И уж конечно, я не могла себе даже вообразить, чего следует ожидать от вечера.
Глава 14
Кто-то плачет
– Сядем вон там, – сказала Жизель и указала на шезлонги в дальнем конце бассейна у кабины для переодевания.
Мы расположились довольно далеко от внешнего освещения дома, так что были прикрыты мягкой тенью. Вечер был теплым, таким же теплым, каким он мог быть на протоке, только сегодня без прохладного ветерка, который проходит по каналам с залива. Небо закрывали облака, и казалось вполне вероятным, что пойдет дождь.
Жизель поставила корзинку с бутылкой на стол, там же я опустила ведро со льдом, коку и стаканы. В качестве подготовки к нашей проделке Жизель решила для храбрости подлить рома в коку еще до прихода молодых людей. Она подливала сама, и мне показалось, что рома получилось больше, чем коки. Я решила предупредить ее о воздействии алкоголя. У меня ведь был на этот счет грустный опыт.
– Человек, которого я называла своим дедом, – алкоголик, – сказала я Жизель. – Пьянство отравило его мозг.
Я описала случай, когда отправилась на пироге в его болотную хижину и увидела, как он впал в бешенство на галерее своего дома. Затем рассказала и о других случаях, когда дед буйно веселился и бредил, как он разбивал вещи, отрывал доски от пола и заканчивал тем, что засыпал в своей собственной грязи, и ему было все равно.
– Думаю, нам едва ли это грозит, – заявила Жизель. – Кроме того, не считаешь же ты, что я стянула ром впервые? Все мои друзья делают то же самое, и ни один из них не бывает таким, как тот старик, которого ты описала, – упорствовала она.
