Ну, или куда они там уходят? Надеюсь, что в какое-нибудь очень нехорошее место.
Я брезгливо отпустила от природы холодную конечность и та безвольно повалилась на бездыханное тело.
Этот лес уже давно превратился в кладбище.
Я очень надеюсь, что мы не станем его частью.
— Север!
Все мгновенно заняли оборонительные позиции, готовые к новому нападению, повернулись в нужном направлении и…
— Это наши!
Облегчённого выдоха не сдержал никто.
Я, встав нормально, по бесполезной привычке пробежалась взглядом по лицам идущих к нам мужчин и…
Замерла, перестав дышать.
Просто застыла без движения, чувствуя, как сердце вначале замирает, а затем срывается на ускоренный нервный бег.
Чувствуя, как руки начинают дрожать и перед глазами всё предательски плывёт.
Потому что лицо, которое я выискивала так долго, так старательно, так отчаянно… которое я так часто видела в своих беспокойных коротких снах… черты которого мне мерещились везде, куда бы я ни взглянула…
Это лицо наконец появилось в моей реальности.
Этот мужчина наконец вернулся в мою жизнь.
И теперь я точно знала: это — не плод моего буйного воображения. Он такой же настоящий, как и все мы, как и все вокруг.
Дэмис… шёл позади остальных, вместе с мужчиной он буквально на себе нёс кого-то из своих. И его первым суровым вопросом к нам было:
— С вами есть лекарь?
Начавшееся знакомство двух отрядов смолкло, мои повернулись ко мне, ожидая ответа от меня, как от командира, а я…
Я просто стояла и не могла пошевелиться.
Ничего не могла сделать.
Не могла дышать, не могла двигаться, не могла оторвать взгляда от приближающегося, но так и не взглянувшегося на меня Дэмиса — словно меня здесь не было, словно он не узнал меня, словно узнал, но не хотел смотреть…
Сколько всего жуткого я передумала за эту пару мучительно долгих секунд, пока раэр Дэмис Йэхар, наконец, не поднял голову и не скользнул раздражённым взглядом по толпе.
Чтобы споткнуться им о меня и замереть, как замерла и я.
Болезненный удар моего сердца о рёбра — и я понимаю, что все мои ужасные теории — просто глупости. У Дэмиса буквально на руках раненный член его отряда, к которому уже спешил Джордж, и ему просто нельзя было отвлекаться, потому что человеческая жизнь — это очень-очень важно, это самое важное, что у нас в принципе есть.
Но он замер, потрясённо глядя мне в глаза.
Словно не веря, что я и правда могу быть здесь. Словно просто не веря…
— Ада? — Дрогнувшим голосом прошептал он, и выглядел таким растерянным, встревоженным, не понимающим простых вещей.
Мне и самой не верилось, честное слово. А все вокруг просто переводили взгляды с меня на Дэмиса и обратно и не понимали вообще ничего.
Раненного мужчину забрали с руки раэра и ещё одного мужчины, и мой муж сделал несколько невольных шагов ко мне, не отрывая от меня же взгляда.
И я просто заставила себя улыбнуться сквозь заливающие лицо слёзы и сказать:
— Твои прощальные записки — просто ужас.
И совсем неважно, что несчастный клочок бумаги, в местах сгиба протёртый до дыр, всё это время лежал в моём внутреннем кармане — прямо под сердцем.
— Могу сказать то же самое про твоих родственников. — Очень хрипло, малоразборчиво, но, едва он это сказал, мы оба, словно два последних идиота, улыбнулись и шагнули друг к другу.
Дэмис сделал ещё один неловкий шаг, словно у него затекло всё тело, и я, наплевав на всё, сорвалась на короткий забег и со всех сил впечаталась в его такое родное тело.
Знакомые руки привычным движением обняли и прижали к себе, нос зарылся в мои волосы, я сама обняла мужчину за шею и прижалась к нему так сильно, как только могла.
Мне хотелось обнять его крепко-крепко, до боли в мышцах и костях, и сделать всё возможное и невозможное, чтобы он больше никогда вот так не исчезал и не подвергал себя смертельной опасности…
Но вместо этого я просто тихо плакала, понимая, что попросту влюбилась.
Уже так давно и так сильно, что это осознание первое время мешало дышать.
И сейчас, когда я отчаянно цеплялась за него, как за сон, который может исчезнуть, дышать тоже было очень больно, и сердце сжималось так сильно, и глаза нещадно жгло, но я была просто счастлива.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Просто очень-очень счастлива найти его — живым и невредимым.
Эпилог
Два года спустя
— Ты сказала ему? — Беременность превратила Лиззи во всеядного монстра, поэтому сейчас она старательно намазывала на кусочек жаренного хлеба малиновое варенье, заранее приготовив ломтики тонко нарезанного мяса.
Моя лучшая подруга была просто огромных размеров, но, наверно, беременность двойней кого угодно превратит в надутый до запредельных размеров воздушный шарик, так что…
Её никто не осуждал. И никто ничего не говорил о её внешности, потому что в прошлый раз она ревела почти час, а до этого хохотала так сильно, что перепуганные слуги выдернули Айяна с работы и он серьёзно решил, что такими темпами у его жены начнутся преждевременные роды.
И, глядя на неё, мне оставалось только лишь от всего сердца надеяться, что я сама не превращусь во что-то подобное.
— Ещё нет. — Я легко улыбнулась и стащила с тарелочки кусочек мяса.
— Почему молчишь? — Лиззи это мясо старательно на свой бутерброд укладывала. — Дэмис имеет право знать о том, что скоро станет отцом.
Тут подруга не сдержала ехидной улыбки и коварно добавила:
— Снова.
Да, снова. Во второй раз. И я, конечно же, обязательно скажу ему об этом, как только они с Абель вернутся от родителей Дэмиса.
Мы с его мамой не очень поладили, зато его папе я понравилась, а айэр Йэхар понравился мне, так что мы с ним сдружились, а с мири Йэхар стали просто делать вид, что рады видеть друг друга, когда настаёт время праздников или семейных походов в гости.
К сожалению, нельзя понравиться всем.
Моя семья так и не смогла до конца принять Дэмиса — смириться с тем фактом, что я не собираюсь делать всё, что велит совет рода, они принять тоже не смогли, но меня за это хотя бы не вышвырнули из семьи, за что я очень благодарна.
И на праздники наша семья собиралась вместе — очень большая, со своими острыми углами и нерешенными вопросами, но мы действительно были одной семьёй.
А год назад Лиззи уговорила Айяна иногда приглашать к нам в гости и её родителей — короля и королеву, и когда они появлялись, Лиз становилась совсем счастливой.
Мы обе были счастливыми. Потому что мы обе нашли свою семью.
Вечером Дэмис вернулся один и сразу сказал особенно впечатлительной мне:
— Абель осталась у бабушки с дедушкой ещё на один день.
И на этом с разговорами было покончено — сложно разговаривать, когда ваши губы заняты поцелуями.
В плане супружеских обязанностей Дэмис оказался просто неутомимым психопатом.
Наш первый раз случился тогда, в день нашей встречи после долгой разлуки — прямо в лесу. И второй раз был там же, и третий… дальше я сбилась со счёта.
Но тогда я всё спихнула на его долгое воздержание и то время, что мы не виделись…
Когда два месяца спустя мы вернулись и оказались одни, запершиеся в нашем доме, я поняла, насколько сильно я ошибалась.
А ещё я ошибалась, когда думала, что там, на островах, я устала.
Действительно устала я дома! Уже буквально через пару часов, потому что я совсем не преувеличивала, когда называла Дэмиса психом!
И даже сейчас, два года спустя, он всё никак не мог успокоиться, и у меня были серьёзные опасения в том, что он сможет успокоиться хоть когда-нибудь.
Уже ночью, лежа на мокрых простынях в нашей общей спальне и тяжело дыша после, кажется, трёх подряд исполнений супружеского долга, я с трудом и невероятным счастьем проговорила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты станешь папой, Дэмис.
Мой неугомонный супруг приподнялся, нависнув сверху, внимательно посмотрел в мои глаза, словно думая, что я шучу, но когда понял, что я абсолютно серьёзна — не сдержал широкой, очень-очень радостной улыбки.
