— Я могу подать обед, — предложила Мэрит.
— И на себя тогда накрой, — вздохнул Белин.
Губ Люциана коснулась улыбка. Похоже, не так уж и строг отец юной Мэрит. Он вновь посмотрел на смущённую девушку. А с другой стороны, почему бы и нет? Можно познакомиться, на этот раз он сделает всё правильно.
/Вестница/
— Изольда, я каждый день вытаскиваю тебя из постели, — упрекнул Ларс, помогая девушке подняться с кровати.
На кого-то другого она бы разозлилась, но он действительно будто перестал бояться её гнева, говорил с ней, как с обычной девушкой. Хотя они не друзья, даже не любовники. И потому только его она подпускала к себе.
Он приходил в её покои каждое утро, чуть ли не с боем вытягивал вестницу из постели, вёл в купальню, заставлял одеваться, есть. Двигаться. А она чувствовала себя разбитой, совершенно дезориентированной, уничтоженной… застывшей. Изольда не могла умереть, но и не могла спокойно продолжить жить. Потому что потеряла сына, не уберегла единственное дорогое ей существо.
— Кинжал не нашли? — спросил она слабым голосом.
— Нет, и вряд ли найдут, — Ларс недовольно сжал челюсть. — Ты должна собраться, людям нужна вестница.
Нужна? Его слова не вызывали ничего в душе.
— Я только всё порчу.
Она старалась ради Эрвина, но какой от неё толк, если она не смогла уберечь даже сына? Вестница… Смешно, она не ощущала присутствия богини с тех пор, как силой пробила себе путь к трону. Больше Сигурн не появлялась, не заявляла о себе. Будто оставила Изольду в покое, или потеряла интерес, добившись своего. Хотя, скорее потратила слишком много сил, направляя свою марионетку. Эта версия выглядела правдоподобнее. Изольда осталась одна. Она вышла победительницей в случившемся сражении, она прошла к трону, жила в покоях короля, в роскоши, при охране, но какой в этом смысл, если рядом нет Эрвина?
— Послушай, ты молода, красива, у тебя вся жизнь впереди, — Ларс встряхнул её за плечи, заглядывая в глаза.
Что-то искал их в глубине, будто проблеск того, что ему нужно. А когда не добился реакции, приблизился и поцеловал её. Губы мужчины действовали мягко, но уверенно. Изольда даже ожила, но больше от возмущения. Ларс отпрянул, когда на его щеку обрушилась рука девушки. Он провёл пальцами по алому следу от удара на коже, и улыбнулся лукаво. Возмущение его наглостью усилилось.
— Тебе помочь помыться? — уточнил он будничным тоном, будто только что не украл её поцелуй силой.
— Нет, — вестница смутилась, и сама же удивившись собственной реакции.
И вправду… наглец. В лицо ударила кровь. Он ведь уже помогал ей мыться…
— Я сама, — процедила она, направившись в купальню.
Но злость отступила так же быстро, как пришла. На душу снова наваливалась апатия, пока девушка выполняла рутинные вещи. Умылась, расчесала волосы, оделась в подготовленный заранее наряд. Ларс ожидал её в спальне. На том же месте, где она его оставила, где поцеловал её…
— Изольда, ты должна что-то решить и с городом, с королём… И я тебе говорил, во Флассии волнения. Возможно нападение.
— Тибальд на что? — скривилась она.
— Он не может принимать такие решения.
— Прими их сам, — махнула она рукой, глянув на кровать.
— А я вот решу казнить короля Дагмара? Ты мне потом сама голову не отрубишь? — он иронично вздёрнул тёмные брови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девушка вздрогнула. Ей было всё равно, но не настолько.
— Не нужно больше смертей, — попросила она сипло.
— Отправить его в ссылку? Договориться? Что?
— Поддержка рода Солемси не помешала бы, — задумалась она, но эти мысли тут же показались ничего не значащими, бессмысленными.
— Ладно, пошли завтракать, — подойдя к девушке, он взял её за руку, чтобы увести в гостиную, где был накрыт стол.
Изольда с сожалением посмотрела на кровать, но поплелась за мужчиной. К их общему удивлению, за столом сидела ухоженная женщина в сером одеянии. Изольда при всё желании не могла определить её возраст. Она казалась устало древней и невозможно молодой одновременно.
— Кто вы? — Изольда настороженно присматривалась к внезапной гостье, ощущая в ней… невероятную мощь, что-то близкое. — Вы….
— Смертные называют меня, Дод, — она поднялась из-за стола.
Чёрно-серые волосы, одежда, всё на ней осталось недвижимым, а лицо ничего не выражало.
— Что вам нужно? — пролепетала Изольда, глядя как к ней приближается богиня смерти.
— Я хочу помочь тебе справиться с моей сестрой. Капля моей крови освободит тебя из-под её влияния, — ровно пояснила Дод.
— Просто сменится кукловод? — сердито возразила Изольда.
— Нет, ты бессмертна, я не способна на тебя повлиять, но могу разрушить связь с Сигурн. Если ты, конечно, этого желаешь.
— Я желаю отправиться за сыном, к Сольве, — горячо воскликнула Изольда, схватившись за морщинистые руки женщины.
Сердце кровоточило, смерть Эрвина разорвала его на части. В сыне был смысл её жизни, в нём соединялись все стремления. Она же выносила его, родила, помогла появиться на свет. Она переживала с ним болезни, не спала с ним, когда у него резались первые зубки. Она отказалась от всего, чтобы уберечь его такую юную, только зажёгшуюся в этом мире искру жизни. Но не справилась, потеряла. Эрвин погиб.
— Но твоего сына нет в мире мёртвых, — Дод нежно погладила девушку по щеке.
— Он жив?! Жив?! Где он? Где мой Эрвин? Скажите! — потребовала она почти истерично.
— Кто был с тобой во время того боя?
— Люциан? — нахмурилась она. — Он забрал его? Скажите, где Эрвин, прошу, — Изольда встряхнула женщину за руку, заглядывая в тусклые серые глаза.
— Люциану бы сохранили жизнь при одном условии…
— Он отнёс Эрвина Селвину? — вестница задохнулась от ужаса.
— Эрвин теперь заложник. Но я не вижу его смерть, в твоих силах освободить его. И я помогу тебе. Моё условие соответствует твоим желаниям.
— Какое условие? Что вы хотите?
— Лишить Сигурн и Гейту сил. Всего лишь…
— Лишить сил? Богинь? — нервно рассмеялась Изольда.
Отпустив руку Дод, она заметалась по комнате, хватаясь за голову. Сердце вновь билось, билось неистово. Её сын жив. Эрвин жив. Но нужно его спасти, вызволить из лап ненавистного брата.
— Ты теперь тоже богиня. Обрати веру людей к себе. К вестнице, и Сигурн ослабнет. Уничтожь последователей Гейты, и она потеряет способность к предсказанию.
