class="p1">Я недовольно смотрю на хирурга.
– Ты что, с ума сошла, я тебе чуть палец не отрезал!
От моего резкого движения кончик ножниц попал в рану, однако облегчение, которое я испытываю, так сильно, что я не могу прекратить смеяться. Мне ужасно хочется пойти убедиться, что со всеми ребятами все в порядке, но Итан взглядом приказывает мне вернуться на место. Нехотя снова усаживаюсь и жду, притоптывая ногами от нетерпения.
Он промокает выступившую из раны кровь, а затем снова принимается осторожно резать пластырь, в то время как я не могу думать ни о чем, кроме моих друзей.
Моих друзей? Нет, они мне не друзья.
На пороге моей комнаты появляются Сыновья Дьявола – и в первом ряду Кларк. Когда он замечает Итана, глаза у него вылезают на лоб, как и у всех его товарищей по команде.
– Что ты тут делаешь?
– У нее была открытая рана. Мне пришлось штопать ее по живому, – врет он, и глазом не моргнув.
Итан заканчивает перевязку раны. Я внимательно оглядываю Сыновей Дьявола. Они все здесь передо мной, без каких-либо видимых повреждений. Огромная гора падает у меня с плеч, и я так глубоко вздыхаю от облегчения, что чуть ли не сотрясается мебель. Эти парни не дают мне соскучиться.
– Ты что, совсем спятил! – начинает психовать Кларк, который моментально верит во вранье Итана.
– Напоминаю, что мне запрещена врачебная практика. У меня нет доступа к анестезии, так что да, я зашивал ее прямо по живому.
– Надо было отвезти ее в больницу! – упрекает его Джастин.
Итан закатывает глаза к небу.
– Да ладно, расслабьтесь, это просто шутка! Авалон не нужно было накладывать швы.
Все ребята выражают облегчение по-разному. Кто-то прыскает со смеху, кто-то вздыхает, а кто-то прикрывает глаза.
– Что у вас произошло? – спрашиваю я, не в силах больше сдержаться.
Кларк нервно проводит рукой по спутанным волосам.
– Эти сраные Короли Закона не оставляют нас в покое!
– Они устроили на нас засаду, а потом после нескольких выстрелов смылись, когда появился Кларк, – объясняет Сет.
Короче, это было скорее чтобы попугать, чем навредить. Однако становится очевидно, что нужно срочно заканчивать с разборками, пока не случилось настоящей трагедии.
– Я все! – сообщает Итан.
Благодарю его и поднимаюсь с места. В ответ он подмигивает и убирает в сумку медицинские принадлежности.
– Такеру стоило бы брать с тебя пример, – говорит мне наш бравый хирург. – У меня до сих пор в ушах звенит от его воплей в нашу последнюю встречу: он решил, что уже умирает.
Ребята покатываются со смеху, издеваясь над товарищем.
– Ты верещишь как девчонка! – подкалывает его Сет.
– Я тогда был пьян! А в этом состоянии человеку в тысячу раз больнее, чем когда он трезвый, – оправдывается Такер.
Итан улыбается до ушей. Теперь, когда его долг врача выполнен, он расслабился и готов подразнить друга на эту тему.
– Я зашивал Кларка девять раз, когда он был пьян. И надо сказать, что он никогда не кричал!
– Кларк не считается! У него своя собственная анестезия – его злость!
Насмешки сыплются со всех сторон, но Такер ни на кого не обижается. Именно поэтому с ним так приятно общаться, и именно это объясняет, почему он так часто становится мишенью для шуток ребят.
– Кстати о Кларке, – прерывает их веселье Итан, – ну-ка подними футболку, чтобы я проверил, нет ли воспаления.
Все тут же успокаиваются и терпеливо ожидают вердикта нашего врача, который тем временем срывает повязку, наложенную поверх зашитой раны. Пока я кусаю губы от волнения, Сыновья Дьявола кажутся совершенно невозмутимыми, однако настороженно наблюдают за происходящим. Итан внимательно ощупывает кожу вокруг раны, а затем удовлетворенно кивает и накладывает новую повязку.
Не могу не воспользоваться возможностью пробежаться по мышцам брюшного пресса байкера, и то, что открывается моему взгляду, вызывает чувства, крайне далекие от неприязни.
– Еще немного покоя, и все будет хорошо.
При слове «покой» Сын Дьявола корчит недовольную мину, а затем наш бравый хирург сообщает, что он снова навестит нас завтра. Мы провожаем его до выхода, где, поблагодарив, прощаемся с ним, после чего ребята направляются в сад. Я же решительно преграждаю путь Кларку.
Уперев руки в бока, устремляю на него суровый взгляд, тогда как он смотрит на меня с недоумением.
– Эта ваза… «Три грации».
Он сжимает губы, изо всех сил пытаясь сдержать смех, но все его попытки позорно проваливаются. Под моим негодующим взглядом он разражается хохотом. Я стараюсь хоть как-то сохранить серьезность, но звук его смеха мог бы укротить самый сильный гнев всех девяти миров.
– Сколько она стоила?
– Ты хочешь возместить ущерб?
– Если смогу, то да.
– Ну что ж, тогда тебе придется продать на черном рынке все свои органы. В последний раз, когда ее оценивали, ее стоимость была более ста десяти тысяч долларов.
Изменившись в лице, я опускаю руки, и они безвольно повисают вдоль моего тела.
– Расслабься, это была всего лишь безвкусная штуковина…
– Штуковина? Кларк, он стоила больше, чем мы с тобой вместе взятые.
– Это звучит почти как оскорбление. Если бы ты знала, сколько иные люди готовы заплатить, чтобы я оказался в их банде, ты бы пересмотрела свое мнение о моей цене в значительно большую сторону.
Он обнимает меня за плечи, как если бы это было что-то абсолютно естественное, и ведет к остальным в сад.
Пока Шон, Джесси и Такер играют на лужайке в футбол, а Сет с Кларком чуть поодаль, оба с обнаженной грудью и с пивом в руках, о чем-то разговаривают, мы с Джастином болтаем, сидя на уличных диванах. Я уже знала раньше, что они с матерью не так давно переехали в Ипсиланти и что его отец с младшей сестренкой живут в Пенсильвании. В тот момент, когда его родители разводились, его матери подвернулось шикарное предложение работы в Анн-Арборе, и, поскольку Джастин как раз мечтал о Мичиганском университете, он отправился вместе с ней. Несколько раз в год папа с сестрой приезжают их навестить. Родители сумели сохранить друг с другом хорошие отношения, так что этих встреч вся семья ждет с нетерпением. На сегодняшний день только его мать в курсе, чем он занимается, остальные в его семье пребывают в неведении.
– И как она отреагировала, когда узнала?
Он снова переживает в памяти этот момент и улыбается.
– Она совсем сорвалась с катушек. Она требовала, чтобы я прекратил, но, конечно, я не стал ее слушаться. Со мной в ту пору было не так легко справиться. Я был зеленым и глупым. Я тяжело переживал развод родителей, а затем разлуку с отцом и сестрой. Когда она поняла, что, оставаясь с Сыновьями Дьявола, я учился ответственности и получал возможность разряжаться, вместо того чтобы копить в себе гнев, она наконец оставила меня в покое. Конечно, она по-прежнему умирает от волнения, но – так как мы с ней больше не живем вместе – она не наблюдает ни моих ночных похождений, ни того, как я, бывает, возвращаюсь в крови.
Любопытно, как могла бы отреагировать моя мать, если бы узнала о том, чем я занималась в это воскресенье. В отличие от мамы Джастина она категорически запретила бы мне снова встречаться с ребятами – вне зависимости от положительных моментов, которые можно найти у Сыновей Дьявола.
– Ты безумно напоминаешь мне сестру.
Джастин прихлебывает пиво и поудобнее устраивается на диване. Его светло-карие, почти желтые, глаза разглядывают меня с нежностью.
– Она, как и ты, очень решительна и знает, чего хочет. Не ходит вокруг да около, а всегда идет прямо к цели. Она никому не даст себя одурачить, и еще у нее всегда хорошее настроение. Я уверен, что она бы тебе очень понравилась. Она очень крутая.
У меня теплеет на сердце, когда я слышу, как он говорит так о своей сестре. Глаза у него блестят, и он не может сдержать улыбки. Но, кроме того, я чувствую и его боль. Ему все еще тяжело смириться с их разлукой, с тем, что они теперь видятся так редко.
Сколько я себя помню, мне никогда не хотелось иметь брата или сестру – из-за болезни. Я слишком часто слышала, как мама тайком плакала
