— Я должен посмотреть его. Это можно устроить?
— Не уверен. Думаю, театр сейчас на гастролях.
На следующий день Олег воочию убедился, что настоящий западный продюсер такая далекая от нас планета, до которой нашим киноорганизаторам еще лететь и лететь.
Все получилось за несколько утренних часов. А вечером они уже смотрели спектакль в Твери, где театр гастролировал, и поздно ночью вернулись в Москву.
Еще через несколько дней они были на «ты» и летели в Милан, куда продюсер пригласил Олега, предупредив заранее, что август в Италии мертвый месяц — все отдыхают, разъезжаются по курортам и даже большинство магазинов просто закрываются. И когда в ответ Олег в недоумении спросил, чем же они займутся, если никого нет на месте, продюсер рассмеялся:
— Во-первых, театр Ла Скала даже в августе стоит на своем привычном месте, и очень хорошо, что сейчас нет спектаклей, потому что мы с тобой все хорошенько осмотрим — от гримуборных до оркестровой ямы. Во-вторых, тебе надо вживаться в «колор локаль» и писать синопсис, в-третьих, мы должны оба отдохнуть в моем домике в горах, в-четвертых, тебе надо учить итальянский, в-пятых…
— Баста, баста! — взмолился Олег.
— О! Ты уже начал говорить по-итальянски? И оба расхохотались.
Все дни Олега не оставляла надежда вымолить прощение у Ани. Ирине он оставил письмо, где написал, что рецидив в их отношениях был ошибкой и что они оба, как ему кажется, давно поняли это.
Первый месяц в Италии пролетел незаметно. Турин стал своим, знакомым. Аня уже не заглядывала в путеводитель и не расспрашивала Лену, перед тем как пойти куда-нибудь днем. Она предпочитала искать дорогу сама, ощущая прелесть слияния с жизнью города. Но как и в первые дни, ежеминутно восхищалась чистотой улиц, магазинов, многочисленных кафе и пиццерий и тем, как бережно относятся туринцы к своим домам — старым и новым.
Она все чаще стала вставлять итальянские слова в английскую речь. Получалось очень забавно. Марио смеялся над ней, она смеялась вместе с ним, но однажды, когда он слишком уж потешался, обиженно сказала:
— А ты попробуй изучать русский, тогда и я посмеюсь над тобой!
— А что? — неожиданно отреагировал Марио. — Это идея! Когда начнем?
Пока Аня растерянно смотрела на него, Лена и Франко подхватили, уговорили, и было решено начать уроки русского языка.
— У меня нет опыта преподавания языка, — слабо сопротивлялась Аня.
— Зато у тебя опыт школьной учительницы, — парировал Марио.
— Он будет очень стараться, — заверил Франко с хитрющей улыбкой на лице.
— В знак благодарности приглашаю свою будущую учительницу поехать со мной в субботу в Верону.
Город очаровал Аню бесконечными чудесами: площадь Данте, дворец семьи Делла Скала, башня Ламбарти и конечно же потрясающий театр «Арена ди Верона», построенный еще римлянами, где до сих пор дают представления лучшие оперные труппы Европы.
Они вошли во дворик дома, где, согласно легенде, жила Джульетта. Крохотный, замкнутый древними стенами четырнадцатого столетия, увитыми плющом, он казался театральной декорацией, чем-то нереальным, как и воспетый Шекспиром балкон, через который Ромео проник в дом…
Под балконом стояла статуя Джульетты. Одна грудь бронзовой девушки была почему-то значительно светлее и словно отполированная. Аня обратила на это внимание, а Марио, смутившись, объяснил:
— Туристы, особенно мужчины, любят фотографироваться здесь, положив руку на грудь Джульетты. Вот так и отполировали. Варварство, но ничего невозможно поделать.
Они еще долго бродили по улицам, вновь вернулись к древнему театру, полюбовались его двухэтажной аркадой, обрамляющей, как драгоценный чеканный пояс, огромный амфитеатр.
— Почему в Вероне так много туристов на улицах, просто толпы? — спросила Аня. — В Турине я такого не видела.
— Почему-то считается, что Турин — не туристический город, поэтому у нас меньше приезжих. С одной стороны, мне очень обидно за свой город, где много исторических мест, а с другой стороны, я рад, что у нас нет таких толп.
Стало смеркаться.
Марио взглянул на часы и сказал, что пора возвращаться. Аня расстроилась. Ей казалось, что она только-только начала воспринимать и вбирать в себя поразительную красоту этого древнего города. Еще хотя бы на полчасика хотела она попросить задержаться здесь, но потом подумала, что Марио предстоит еще три часа провести за рулем, вздохнула, взяла его под руку, спросила:
— Ты найдешь, где припарковал машину?
Марио растерянно оглянулся, потом полез в карман, вытащил карту, которую прихватил с собой из машины, стал разглядывать, нашел отмеченную точку.
Аня улыбнулась:
— Идем, я поведу тебя без карты.
— Ты гений, а я топографический кретин, — сокрушенно констатировал Марио.
Когда они сели в машину, он объявил, что хочет заехать в Милан, чтобы показать ей Миланский собор вечером, когда подсветка делает его необыкновенно красивым, фантастичным. Марио заранее предвкушал ее восторг, ее удивление.
Вечером собор действительно представлял собой потрясающее зрелище, он словно летел в пространстве.
Аня стояла как зачарованная, не сводя глаз с рукотворного чуда.
— Мы еще приедем в Милан днем, специально, и ты все посмотришь. А сейчас я покажу тебе галерею Витторио Эммануила, которая ведет отсюда к площади перед театром Ла Скала, — сказал Марио.
— Галерея Витторио Эммануила? — переспросила Аня.
— Да, идем. — Марио повел Аню через площадь.
— Знаешь, а я ведь читала о ней в статье о Шаляпине, знаменитом певце.
— Анна, Шаляпина в Италии знают не хуже, чем в России.
— Тут было когда-то артистическое кафе. И когда Шаляпин впервые приехал в Италию, чтобы петь в Ла Скала Мефистофеля, именно в этом кафе зрел заговор против него.
— Заговор против Шаляпина? — удивился Марио.
— Да, — продолжала Аня, — клака, которой он отказался платить за аплодисменты, решила проучить русского артиста и освистать на премьере. Но он пел так, что клакеры не осмелились помешать ему. Публика была в восторге. Так начался его триумфальный успех в Европе.
В Турин они въехали поздно вечером. У своего дома Марио притормозил и нерешительно спросил:
— Может быть, зайдем ко мне? — и добавил с улыбкой: — Мороженое ждет тебя в морозильнике.
Первая мысль была сказать ада». Но внезапно возникла настороженность, какая-то тревога, Аня засомневалась. Она покачала головой и, чтобы смягчить отказ, погладила его по щеке.
Марио взял ее руку, задержал в своей, нежно поцеловал ладонь и вдруг притянул Аню к себе, крепко обнял и стал жадно целовать губы, лицо. Анина рука неудобно вывернулась, как тогда, у того бугая, и мгновенно темный, дикий ужас охватил ее, нахлынул панический испуг. Аня рванулась, отпрянула от Марио, оттолкнув его одной рукой, потом высвободила вторую, уперлась обеими руками ему в грудь и отодвинулась до самой дверцы машины, тяжело дыша и ощущая дрожь во всем теле.
