восстановит здоровье.
— Это другое дело. — Рассмеялся Ратмир, и повернулся. — Радуйтесь братья! — Рявкнул он в ожидающие его слов искры глаз в ночи. — Завтра нас в бой поведет бог, внук Перуна.
Стая взвыла радостью, и затявкала жутким смехом.
— Отдыхать всем, завтра трудный день. — Величественно махнул рукой оборотень. — Вечером собираемся тут же и порвем упырей.
Глава 26 Исцеление
Правь светилась счастьем, но нам, простым смертным никогда не увидеть этого чуда. Счастье здесь не просто чувствовалось, оно было материально. Его можно потрогать руками, как трогает долгожданный подарок на день рождения нетерпеливый ребенок, как плюшевого мишку тискает влюбленная в него девочка. Его можно было даже понюхать, и от запаха ванили, фиалок и лаванды душа взлетала в небеса неописуемого восторга. Его можно было послушать, и насладится веселой трелью арфы, флейты и праздничных колокольчиков, радостными переливами услаждающих слух.
Жаль, но эти ощущения не доступны людям. Нам, простым смертным, можно только поверить на слово рассказывающим о подобном богам. Поверить и позавидовать, тому, кто чувствует всю эту благодать на себе.
Перун сидел на троне, с хрустальным кубком нектара в руках, смотрел на весело болтающих о чем-то Леля и Даждьбога. Громовержец улыбался. Было от чего радоваться главе пантеона. Ошибку свою, с отправкой Богумира в Явь он исправил, ну или почти исправил. Внук вернулся к жизни, вновь став бессмертным, и это главное. Конечно, бессмертие это не на долго, и после свадьбы со Славой, он вновь потеряет это великое благо богов, но дед теперь знает, как все исправить. Он понял, что надо делать, и ему кажется, что сам Род одобряет его решение.
Еще греет богу душу осознание того, что он тогда все сделал правильно. Другим стал парень после всех тех испытаний, что свалились ему на голову. Конечно и родне его приключения добавили седины в голову, но оно того стоило. Теперь его внук будет истинным богом, внимательным, суровым и отзывчивым к чужой боли, а не бесполезным прожигателем бесконечной, бессмысленной жизни.
Перун повернул голову. Рядом, на резном табурете сидела, опустив плечи, и сгорбившись, как древняя старуха Морена. Невеселая улыбка блуждала по ее губам, а в глазах томилась тревога. Она перебирала в руках нить черного жемчуга, и смотрела куда-то вперед и в пустоту, видимо думала о чем-то таком, что ее и радовало, и тревожило одновременно.
— Что с тобой, дочка? — Перун протянул руку и коснулся плеча задумчивой богини. Та от неожиданности вздрогнула, и повернула голову. — Что тебя тревожит? Отвлекись от тяжких дум, все уже закончилось. Богумир жив, и сегодня с рассветом вновь обретет здоровье, и божественную мощь. Улыбнись, тебе не идет хмурится, ты становишься старше лет на триста.
— Да ну вас, батюшка. — Улыбнулась Морена, и махнула на свекра рукой в черной перчатке. — В моем возрасте выглядеть старше, или моложе хоть на триста, хоть на пятьсот лет, не имеет никакого значения. Никто такой мелочи даже не заметит. — Она нахмурилась. — Сын меня беспокоит. Он, конечно, вернулся, и это не может не радовать материнское сердце, но все еще далеко не закончилось. Упыри сильны, и мало того, они пришли из не известного нам мира. Кто знает, какими возможностями они обладают? На сколько сильны? Справится с ними мальчик? Ведь он, по большому счету один будет в той сече, нам, богам, не помочь ему, мы связаны законами Рода, не позволяющими напрямую вмешиваться в мир Яви.
— Ну вот что-ты себе выдумываешь. — Теперь очередь хмурится передалась свекру. — Не один он. С ним стая оборотней с Ратмиром во главе, да еще и лихо, то же не слабый боец. Да и сам он не пацаненок малолетний, неразумный, сколько веков уже постигает науки Прави, а также с ним сила и память всех наших богов. Мечем молнии он управляется превосходно, я сам его тому обучал, это тебе не человеческая железка, раз махнешь, и сотне татей-находников голова с плеч. Все будет хорошо. Побьют они упырей. Не сомневайся дочка. Ты лучше подумай, что своей невестке на свадьбу подаришь. — Он громко рассмеялся, и Морена, посмотрев на него непроизвольно улыбнулась.
— К жизни возвращать научу, того, кто по недомыслию, или случаем, к Калиновому мосту не вовремя пошел. Слава, хоть и не богиня, но подобное умение ей понравится. Она подобного достойна. — Уверенно произнесла мать Богумира подтвердив свое решение кивком.
— Это точно. — Загадочно улыбнулся Перун. — Ей такой навык в дальнейшем, надобен будет, жизнь у нее только начинается, и будет длинная, ты уж мне поверь. Много она свершит на пути достойного, идя рука об руку с моим внуком. Прекрасен будет тот долгий и славный путь. — Он внезапно рассмеялся. — Эх! И чего я в свое время себе земную девку не присмотрел, да не женился не глядя. Какие-то вы все богини неестественные, все вам выгоду подавай, все умысел какой-то в сердце.
— Ах ты старый развратник! — Раздался за спиной бога женский голос. — Земных тебе подавай? Жена значит уже не устраивает? — Грохотом в темечко бога врезалась раздвоенная молния.
— Ну что ты Додола, как можно, я же просто пошутил. — Рассмеялся и обернулся Перун. — Ты никак вернулась. Давненько тебя не было, как там, в гостях в иномирной Прави? Или как там ее местные называют? Здорова ли Афина? Как там мой названный брат Зевс? У нас в твое отсутствие тут много чего произошло.
В белоснежном, расшитом мечущимися молниями сарафане, в высоком искрящимся серебром кокошнике, из-под которого до тонкой талии спускалась толстая русая коса, с улыбкой на пухлых губах и в голубых глазах, стояла гордая женщина.
— Шутник. — Перуница подошла и села на подлокотник трона. — За шутки про девок и по морде от меня получить можно, но да хватит об этом. Знаю я о ваших бедах, свалившихся на головы твоей глупостью. Это надо же было додуматься, бога, как простого смертного в Явь отправить. Думать ты совсем разучился, муженек. Кстати. Как там у наших молодых, все готово к обряду?
— Да. — Кивнул Перун. — русалки ждут, тройка моя запряжена. Скоро и выдвигаться можно.
— Ну тогда, Род нам в помощь. С тобой поеду, с обрядом помогу, да на избранницу своего внука гляну. — Улыбнулась Додола, более известная нам как Перуница и жена
