— Я не знаю, что мне делать, Эрика. Что будет со мной и детьми? Куда нам деваться? Как я себя обеспечу? Я слишком долго просидела дома, я ничего не умею.
Эрика видела, как Анна крепко сжала столешницу, будто физически пытаясь удержать ситуацию.
— Ш-ш, не думай сейчас обо всем этом. Все образуется. Утро вечера мудренее. И ты можешь оставаться здесь с детьми столько, сколько захочешь, — дом ведь и твой тоже.
Эрика слегка улыбнулась и увидела, к своей радости, ответную улыбку на лице Анны. Анна вытерла рукой под носом, задумчиво разглядывая узор на скатерти.
— Чего я сама не могу понять, так это того, как допустила, чтобы он зашел так далеко. Он ударил Эмму. Как я могла позволить ему ее ударить? — Она снова вытерла нос, но на этот раз носовым платком, а не рукой. — Почему я позволила ему ударить Эмму? Ведь в душе я знала, что это рано или поздно случится, но предпочитала закрывать глаза ради собственного удобства.
— Анна, если я что-то знаю на сто процентов, так это то, что ты никогда не осознавала, что он может обидеть детей.
Эрика потянулась через стол и взяла сестру за руку. Рука оказалась неожиданно тонкой, с хрупкими, как у птицы, косточками, которые, казалось, могли сломаться, если сжать чуть сильнее.
— Чего я совсем не могу понять в себе самой, так это почему, несмотря на все, что он сделал, какая-то часть меня все еще любит его. Я так долго любила Лукаса, что эта любовь стала частью меня, частью того, кто я есть. Но другая часть меня ненавидит его за то, что он сделал. Я хочу взять нож и разделить себя на части, потому что чувствую себя мерзкой и грязной.
Дрожащей рукой она провела себе по груди, как бы разделяя себя на две части.
— В этом нет ничего ненормального, Анна. Тебе не надо стыдиться. Сейчас тебе надо сосредоточиться только на том, чтобы начать жить нормальной жизнью. — Она сделала паузу. — Но первое, что ты просто обязана сделать, — это заявить в полицию на Лукаса.
— Нет, Эрика, нет, я не могу.
Слезы полились по ее щекам, и несколько капель повисли на подбородке, прежде чем упасть вниз и оставить на скатерти мокрые пятнышки.
— Нет, Анна, ты должна. Ты не можешь позволить ему остаться безнаказанным. Только не говори мне, что ты можешь смириться и жить дальше после того, как позволила ему почти сломать руку твоей дочери, а он за это не ответил.
— Нет, я не знаю, Эрика, у меня мысли путаются, у меня голова словно набита ватой. Я не в состоянии думать об этом сейчас. Может быть, позже.
— Нет, Анна, не позже, сейчас. Позже может быть слишком поздно. Ты должна сделать это сейчас. Завтра утром я поеду с тобой в полицейский участок. Ты обязана это сделать, и не только ради детей, но и ради себя самой.
— Я не уверена, что у меня хватит на это сил.
— Я знаю, что хватит. В отличие от тебя и меня у Эммы и Адриана есть мама, которая их любит и на все для них готова. — Эрика не смогла скрыть горечь, прозвучавшую в ее голосе.
Анна вздохнула:
— Ты должна выбросить это из головы, Эрика. То, что папа по-настоящему был нашим единственным родителем, я приняла давным-давно и перестала ломать себе голову, почему так вышло. Что тут поделаешь? Кто знает, может быть, мама вообще никогда не хотела детей. Может быть, мы оказались совсем не такими, как она ожидала. Мы никогда теперь не узнаем, и совершенно незачем все это пережевывать. Хотя из нас двоих мне повезло больше, потому что у меня была ты. Может быть, я никогда тебе об этом не говорила, но я прекрасно понимаю, что ты для меня сделала и кем ты для меня стала. А у тебя, Эрика, никогда не было того, кто заботился о тебе вместо мамы. Но ты не должна горевать и убиваться по этому поводу. Обещай мне это. Ты думаешь, я не видела, что ты сама изводишь себя, и чем дальше, тем больше? Довольно себя мучить, это тебя убивает. Перестань все время возвращаться в прошлое, Эрика. Мне кажется, что тебе встретился кто-то по-настоящему хороший, и ты не должна упускать такую возможность. Я хочу, чтобы ты тоже стала мамой.
Они обе рассмеялись сквозь слезы, и на этот раз наступила очередь Эрики вытирать лицо салфеткой. Комната так наполнилась чувствами и переживаниями, что им не хватало воздуха. И в то же время появилось что-то очень радостное, на душе словно наступила весна. Так много несказанного лежало на сердце, так много пыли накопилось по углам, и они обе чувствовали, что настало время избавиться от всего этого.
Они проговорили всю ночь, до тех пор пока серый утренний свет не начал потихоньку пробиваться сквозь зимнюю тьму. Дети спали дольше, чем обычно, и, когда Адриан в конце концов сообщил пронзительным криком, что соизволил проснуться, Эрика вызвалась посмотреть за детьми, чтобы дать Анне поспать пару часов.
Она не помнила, когда еще чувствовала себя так легко. Конечно, ее по-прежнему тяготило то, что случилось с Эммой, но этой ночью она и Анна сказали друг другу то, что должны были сказать много раньше. Часть правды была неприятной, но необходимой, и Эрику удивило, что младшая сестра видела ее насквозь. Эрике пришлось признать, что она все же недооценивала Анну и даже относилась к ней снисходительно, видя в ней большого безответственного ребенка. На самом деле все оказалось совсем не так, и Эрика была рада, что получила возможность увидеть настоящую Анну.
Они также немного поговорили о Патрике, и, держа в одной руке Адриана, Эрика позвонила ему. Он ответил, но не по домашнему телефону, как она ожидала, а по мобильному. Позвонить оказалось более сложной задачей, чем обычно, из-за того, что Адриан пришел в полный восторг от фантастической игрушки, которую она держала в руке, и прилагал отчаянные усилия, стремясь до нее добраться. Когда Патрик после первого сигнала ответил, усталость от бессонной ночи исчезла, как по мановению волшебной палочки.
— Привет, любимая.
— Мм, мне нравится, когда ты меня так называешь.
— Как дела?
— Да, спасибо, здесь у нас небольшой семейный кризис. Я расскажу потом, когда увидимся. У Анны столько всего произошло, мы проговорили всю ночь, а сейчас я пасу детей, чтобы она могла хоть немножко поспать.
Патрик услышал, как Эрика зевнула.
— Ты кажешься усталой.
— А я и есть усталая, сплю на ходу, но Анне надо поспать больше, чем мне, так что мне бодрствовать еще два часа. Дети еще слишком малы, чтобы позаботиться о себе.
Адриан заагукал в подтверждение. Патрик принял решение за долю секунды.
— Эту проблему можно решить по-другому.
— Да ну, это как? Привязать их покрепче на два часа к перилам? — Она засмеялась.
— Я сейчас подъеду и присмотрю за ними.
Эрика недоверчиво хихикнула:
— Ты присмотришь за детьми?
Он изо всех сил постарался изобразить кровную обиду:
— Ты считаешь, что я не справлюсь с этой задачей? Если я одной левой скрутил двух взломщиков, то неужели не управлюсь с такой мелкотой, как два этих коротышки? Или ты в меня совсем не веришь?
Патрик сделал театральную паузу и слушал, как Эрика не менее театрально вздыхает в трубку.
— Ну, не знаю, может быть, ты и справишься. Но должна тебя предупредить: эта парочка — настоящие чертята. А ты действительно уверен, что выдержишь темп и угонишься за ними? Я хочу сказать, в твои годы.
— Я попробую, и на всякий случай возьму с собой валокордина побольше.
— Ну ладно, тогда предложение принимается. Когда ты приедешь?
— Практически сейчас. Я уже въехал во Фьельбаку и как раз проезжаю поле для мини-гольфа, так что увидимся минут через пять.
Она стояла в дверях и ждала его, когда он подъехал и вышел из машины. На одной руке у Эрики сидел мальчик с круглыми щеками, неистово размахивающий руками. Позади, почти спрятавшись, стояла маленькая девочка с большим пальцем во рту, другая рука в гипсе висела на перевязи. Патрик все еще не знал, что заставило сестру Эрики спешно приехать, но, исходя из того, что Эрика рассказывала о своем зяте, и при виде гипса на руке маленькой девочки Патрик мог предположить, что случилось. Он не стал ничего спрашивать: Эрика сама расскажет, в чем дело, когда будет возможность. Он поздоровался со всеми троими по очереди, и с каждым особо: Эрика получила поцелуй в губы, Адриана Патрик погладил но щеке, а потом он сел на корточки, чтобы поздороваться с настороженной Эммой. Он взял ее здоровую руку и сказал:
— Привет, меня зовут Патрик. А тебя как зовут?
Ответ пришел после длительных раздумий.
— Эмма.
И палец опять оказался во рту.
— Ничего, она оттает.
Эрика передала Адриана Патрику и повернулась к Эмме.
— Мама и тетя Эрика должны немного поспать, так что Патрик приехал посмотреть за вами. Хорошо? Он мой друг, и он очень-очень добрый. А если ты будешь очень-очень послушной, то тогда может случиться так, что Патрик достанет тебе из холодильника мороженое.
Эмма подозрительно посмотрела на Эрику, но перспектива насчет мороженого показалась непреодолимым соблазном, и она неохотно кивнула.
