Когда Ли получил предложение стать главнокомандующим армиями Союза, он, как вспоминал Блэйр, заявил: «Если бы я владел всеми четырьмя миллионами рабов Юга, я бы их всех пожертвовал Союзу», — и задал Блэйру вопрос, на который тот не мог ответить: «Но разве я могу обнажить свой меч против Виргинии?» В самой постановке этого вопроса уже заключался ответ.
Вскоре после своего прибытия в Ричмонд Ли писал своей жене, что «эта война может продлиться лет десять». Он предупреждал военных и политиков, что они находятся «на пороге длительной и кровавой войны», и советовал исходить в своих планах именно из этого, ибо, говорил Ли, он знает северян и знает, что «они никогда не уступят, разве только в результате длительной и тяжелой борьбы».
Правая рука Ли — Томас Джонатан Джексон был человеком, рожденным для войны. Его военные действия в долине Шенандоа, когда он захватил в плен половину одной из союзных армий, разбил три другие армии, с помощью которых Линкольн рассчитывал окружить его, и быстрым маршем ускользнул, чтобы соединиться с Ли, стали одной из самых блестящих страниц в истории конфедерации.
Когда Линкольн советовался с Мак-Доуэллом о наступлении с целью нанести поражение Джексону, Мак-Доуэлл заявил ему, что он мог бы выступить в следующее же воскресенье, но его и так поносили по всей стране за то, что он начал битву при Булл-Рэне в воскресенье. Линкольн помедлил и улыбнулся: «Подготовьтесь хорошенько и выступайте в понедельник», видимо не подозревая, что, когда идет охота за Джексоном, один день может оказаться решающим.
Джексон так почитал воскресенье, что никогда, например, не отправлял письма жене так, чтобы они шли в воскресенье по почте, и не распечатывал письма от нее, пришедшие в воскресенье. Однако «с благословения всемилостивого провидения» он мог сражаться, убивать и громить врага, если воскресенье было подходящим днем для нанесения удара. Сирота, добившийся того, что его приняли в Уэст-Пойнт, Джексон закончил академию намного хуже первого ученика в его выпуске Джорджа Мак-Клеллана. Он отлично сражался в мексиканской войне, стал профессором естественной философии и артиллерийской тактики в Виргинском военном институте. Любитель книг, он особенно почитал две книги, которые всегда возил с собой в дорожном мешке: библию и томик афоризмов Наполеона о войне.
Ни один из командиров-южан, пользовавшихся расположением Ли и Дэвиса, не был таким убежденным сторонником правила, что нападение — лучший вид обороны, как Джексон, который всегда стремился прорваться на территорию северян. О своем командующем он говорил, что «Ли — это феномен. Это единственный человек, за которым я пойду с закрытыми глазами».
В новое соединение союзных войск, получившее название Виргинской армии, вошли три армии, находившиеся под командованием Мак-Доуэлла, Банкса и Фремонта. Они были подчинены генералу Джону Поупу; однако Фремонт решил лучше подать в отставку, чем служить под командованием Поупа. Джон Поуп, уроженец Кентукки, окончивший Трансильванский университет и Уэст-Пойнт, прославился во время мексиканской войны своей храбростью. Он был инженером, топографом, исследователем; в 1860 году присоединился к республиканской партии; военная служба была делом его жизни. В результате его победы у Блакуотер в штате Миссури было захвачено 1 300 пленных, а у острова № 10 на Миссисипи — около 6 тысяч человек. Свои письма он помечал: «Штаб в седле»; в своем первом приказе по вновь сформированной армии он писал: «Я пришел к вам с Запада, где мы привыкли видеть спину наших врагов». Его самоуверенность переходила в напыщенное позерство. Ведь против Поупа сражались два крупных и испытанных полководца — Ли и Джексон.
В последнюю неделю августа 1862 года, когда Линкольн подолгу засиживался по ночам, Ли и Джексон обводили Поупа вокруг пальца. Линкольн телеграфировал Мак-Клеллану: «Каковы новости на направлении к станции Манассас? Что вообще происходит?» Мак-Клеллан ответил, что, по его мнению, остается только два выхода: один — бросить все имеющиеся силы на помощь Поупу, и второй — «предоставить Поупу самому выбираться из той переделки, в которую он попал, и использовать все средства для обеспечения безопасности столицы».
Линкольн сильно задумался над словами «предоставить Поупу самому выбираться». Не имел ли МакКлеллан в виду, что если армия Поупа может одержать победу с помощью людей из потомакской армии, то этих людей не следует посылать? Линкольн ответил Мак-Клеллану: «Я полагаю, что ваше первое предложение, а именно — «сконцентрировать все имеющиеся силы для того, чтобы восстановить связь с Поупом», — правильно. Но я не хочу приказывать. Я предоставил это теперь генералу Галлеку, которому помогут ваши советы».
Джон Хэй в своем дневнике записал разговор, который имел место, когда он с Линкольном возвращались верхом из Солджерс Хоум в Белый дом. Если бы этот разговор стал известен, страна была бы ошеломлена. «Мы разговаривали о Булл-Рэне и перспективах Поупа. Президент очень откровенно высказывался по поводу нынешнего поведения Мак-Клеллана. Он сказал, и это кажется похожим на истину, что Мак-Клеллан хочет поражения Поупа. Президент считает, что Мак-Клеллан немножко сумасшедший. Зависть, ревность и злоба, вероятно, являются наиболее правильным объяснением поведения Мак-Клеллана. Он все время шлет послания президенту и Галлеку, спрашивая, каково его действительное положение и кем он командует… Он действует сейчас как самый большой паникер и главный дезорганизатор в армии…»
Как представлялось Линкольну и Хэю, в субботу 30 августа все шло хорошо. «Мы отправились спать, надеясь, что восход солнца принесет нам хорошие вести. Но около восьми часов, когда я одевался, ко мне в комнату вошел президент и, вызвав меня, сказал: «Джон, боюсь, что мы опять разбиты. Противник напал на Поупа, потеснил его левый фланг, и Поуп отступил к Сентрвилю, где он рассчитывал удержать своих людей. Мне это выражение не нравится. Мне не нравится, что он допускает, что его людей надо удерживать».
В воскресенье положение выглядело как будто лучше. «Президент был в самом воинственном настроении. Он часто повторял: «Мы должны разбить противника, прежде чем он уйдет».
В понедельник, когда Хэй сказал, что дела выглядят неважно, Линкольн ответил ему: «Нет, мистер Хэй, на этот раз мы должны разбить противника. Поуп должен разбить их. Если они слишком сильны для него, он может постепенно отступать к укреплениям. Если это не так и если мы действительно разбиты, мы можем с таким же успехом прекратить войну».
В результате ревности, злобы, споров, формализма, политических соображений, гордости, лени, невежества большие воинские части спокойно оставались на разбросанных позициях, в то время как Поуп дал себя обмануть; его обошли с фланга, ошеломили, его армию расчленили и отбросили от Булл-Рэна. В ходе битвы и отступления Поуп потерял из 80 тысяч 14. Ли потерял 9 тысяч из 54.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
