Оказавшись в той же мрачной комнате, Блэйр вдохнул знакомый, пропитанный алкоголем воздух. Такой же беспорядок на столе, те же грубые предметы интерьера. Никакой изысканности, ничего прекрасного. Даже сам Арравел не изменился, разве что сегодня на нём был бархатный коричневый жилет, надетый поверх белой рубашки с высоким стоячим воротником и широкими рукавами. Он вальяжно развалился в кресле и потягивал ром. Как только Блэйр вошёл, лорд встретил его улыбкой, предложил присесть и выпить, однако, как и в первый раз, мужчина отказался.
— Рядом с тобой я чувствую себя пьяницей, — высказался Арравел, осушив стакан и поставив его на край стола.
— Может, вам действительно стоит меньше пить, — Блэйр присел напротив, украдкой взглянув на стражников, расположившихся позади. Они выглядели недружелюбными и напряжёнными, словно каждое мгновение ожидали нелепой выходки.
— Смелое замечание. Может, я рассмотрю его. Наверное, тебе не говорили...
— Про что?
— Про бой, который состоится завтра между тобой и человеком по имени Тит Ирдис.
Блэйр почувствовал, как внутри всё сжимается. До турнира ещё нужно дожить, а чтобы дожить, нужно побеждать. Конечно, ему придётся не раз оказаться на арене, но мужчина надеялся бывать там как можно реже. Новый соперник. Новая возможность умереть. Блэйр постарался не выдать волнения, чем, казалось, удовлетворил лорда. Арравел не выглядел обеспокоенным. Он с ухмылкой следил за выражением лица сидящего напротив, как будто видел во всём происходящем игру.
— Завтра ты снова одержишь победу и принесёшь мне денежный выигрыш. Это очень кстати, потому что деньги слишком быстро улетучиваются. Знаешь, я не привык к успеху, но у меня предчувствие, что он ещё долго меня не покинет...
— Вы так уверены в моей победе?
— Ты тоже должен быть уверен в ней, иначе обречешь себя на поражение.
— Я должен быть уверен не в победе, а в собственных силах, иначе разум покинет меня в самый нужный момент. Понимаю, я лишь каторжник, но что на счёт условий? Прогулки, камера?
— Я работаю над этим, не так-то просто добиться разрешения, — отозвался лорд. — Но ты не беспокойся. Всё будет, правда, не сразу. Сейчас ты должен сосредоточиться на предстоящем сражении.
— Могу я вас о кое-чём спросить?
— Разумеется.
— Белое око, кто они такие? То есть, я знаю, что это организация, следящая за веларами. Они ищут среди нас магов, чтобы не допустить их на арену и при возможности убить, но зачем им это? Ради какой цели они убивают себе подобных? Разве это не предательство собственного народа?
— На самом деле это не совсем так, — Арравел подался вперед и скрестил руки в замок. — Ты уже видел их, да? Харон?
Мужчина кивнул.
— Они убили человека из соседней камеры.
— Да, я слышал, что они обнаружили верра, ещё и не с первого раза. Это для них серьёзный прокол. Повезло, что ты человек, иначе пришлось бы не сладко. Ты же слышал о Великой кровавой войне, да? Именно после её окончания образовалось множество тех устоев, что существуют по сей день. Магов тогда лишили земель, кланы были практически вырезаны, и они выживали, как умели. Кто-то даже согласился служить людям за возможность вновь построить дома и существовать в шатком мире. Возникали различные гильдии, но все они уже давно исчезли. Единственной памятью того времени осталось Белое око, но и они крайне малочисленны. Ты сам видел, их всего пять, и я не решусь судить о том, есть ли в Ревердасе другие верры. Скорее всего да, примером тому служит покойный велар, но это раздробленные единицы, что тщательно скрывают сущность. В наше время маги умело стали маскироваться под людей, но тех, кто не спрятал свою природу...их сразу видно. Ты ведь это почувствовал, да? Этот взгляд, давление. Они потрясающие. — Арравел откупорил бутылку и плеснул жидкость в пустующий стакан. — Проблема в том, что многие маги перемешались по крови с людьми, и их магическое начало ослабло. Ты же слышал о целителях или жрецах. Они лишь отголоски ушедшего, как правило, не обладающие и половиной тех качеств, коими были наделены их предки. Белое око...они чистокровны в определённом понимании этого слова, потому что не смущаются спать с братьями и сёстрами во имя сохранения рода. Они уже не могут уйти из столицы и искать себе подобных, потому что их воспитали с мыслью: убивай то, что противостоит закону. А закон в Ревердасе суров. Не буду упоминать о том, как предыдущей династии это вышло боком. Иначе скажем...они думают, что убивают во благо людей, которые дали им лучшую жизнь, возможность спокойно разгуливать по столице и не бояться подобной казни. Это что-то вроде платы. Они преданы королю и общим требованиям. Очеловечены что ли...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И ради этого они готовы предавать собственный род?
— Я бы не назвал это предательством. Люди ведь тоже убивают людей. Давай смотреть трезво. Никто из них не знал того человека, но всем было понятно, что он преступник. В конце концов, большая часть веларов находит свой конец в этих стенах или на арене. Отсюда выходят единицы, так и какая разница, умереть сейчас или потом. Завтра ты тоже будешь биться за жизнь, и ты можешь проиграть, я допускаю такую вероятность, хотя и отрицаю её. Надеюсь, Джаваха тебя чему-нибудь научил. А Белое око оказывает таким, как ты, услугу. Они ставят вас в равные условия, поэтому шанс выжить есть у каждого.
— Вам известно, как возникла арена? — спросил Блэйр после нескольких мгновений молчания, и Арравел призадумался. Он снова откинулся на спинку и пригладил щетину.
— Нет, мне кажется, она всегда была, с самого основания Ревердаса, хотя я не уверен. Попробую найти ответ на этот вопрос в летописях, и тогда скажу тебе. Что-то ещё интересует?
— Вы позвали меня лишь для того, чтобы сообщить про бой?
— Этого мало? — удивился лорд. — Ты предпочёл бы спать в неведении? В любом случае, я хотел пожелать удачи. Твой успех отразится на мне.
— Сделаю всё, что могу, но это не ради вас, — Блэйр поднялся на ноги и повернулся к двери, как вдруг снова услышал голос Арравела.
— У тебя есть любимая, Блэйр? Может, жена или невеста?
— Нет.
— Прискорбно, однако... тем светлее твой разум. Женщины хуже табака. Представлял ли ты когда-нибудь, как она будет выглядеть, та, которой ты отдашь своё сердце?
— Мне бы богу душу не отдать раньше времени.
— Ты не романтик, — вздохнул Арравел.
— Нет, — согласился мужчина, — я всего лишь убийца, — стража открыла дверь и Блэйр шагнул за порог. Он услышал, как Арравел захохотал, а затем крикнул: «Даже у чудовищ есть сердце!» Мужчина вышел в холодный коридор. Его руки сковывало железо. «Сердце есть у всех, — подумал он, — и бьётся лишь для того, чтобы однажды остановиться».
Блэйр вернулся в камеру, отпил пресной ледяной воды из железной чашки у кровати, лёг на спину и стал обдумывать грядущий день. Арравел не дал никакой информации о сопернике. Крупный ли он? А может, тощий, но ловкий? Мужчина терялся в догадках, и его угнетало ненавидимое всеми чувство ожидания. «Лучше бы я действительно узнал об этом завтра. Это лучше, чем теряться в неизвестности, представлять то, чего пока не можешь знать». В соседней камере кто-то закашлял, и Блэйр повернулся на бок. Было прохладно, и он долго ворочался, пока наконец не уснул. Мужчине приснилась зелёная чаща, поросшая сорняками тропинка, и женский отчаянный крик, доносящийся из темноты.
Глава 46 Яблоки для сирот
Поблизости действительно оказался небольшой городок под названием Коваль. Туда изначально и ехал Эдгар на службу, однако в силу обстоятельств оказался там с девицей, убившей его напарника, что не представилась, да и весь оставшийся путь хранила скорбное молчание. Юноша боялся на неё смотреть. Такой тонкой и болезненной казалась её кожа, медленная пошатывающаяся походка гласила об изнурении. Один раз незнакомка закашлялась, и Эдгар подумал, что она выплюнет лёгкие, таким жутким был этот порыв. Но в итоге девушка отдышалась и, как ни в чём не бывало продолжила путь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
