— В высоту, по диагонали, — заржала Кадия.
— Со своей стороны могу ск-казать, что мы на самой границе глушащего поля, — принц подал голос, закидываясь ириской, вынутой из кармана джинс. — К-кажется, сбой перемещения был, но незначительный.
— Вообще не значительный, говорить не о чем! — хохот Кадии перерос в нервное хихиканье.
Я начала всерьез беспокоиться за душевное состояние подруги. Часто именно таких — жестких и пламенеющих, — вдруг ломает какая-нибудь ерунда.
Последняя, чтоб ее, капля, сточившая камень. Не предугадать.
Ну или стражница просто головой сильнее нас стукнулась.
— М-м-м, — сказал Полынь.
Куратор стоял, приложив ладонь ко лбу, и оценивающе всматривался в громаду дамбы. Казалось, если положить ее плашмя и раскатать в кружок — на ней можно будет отстроить целый Шолох, как на блюдечке.
— Предположим, что мы максимально использовали ресурс Святилища. Вы молодец, Лиссай. Но теперь нам надо на ту сторону плотины, верно? — Ловчий сощурился. — Пустыня там, да еще и гораздо выше уровнем.
— Я даже думать не хочу, сколько ступеней в местных лестницах, — призналась Андрис, поправляя съехавший на лоб ободок.
— Много, но нас туда всё равно не пустят, — я вздохнула. — Дамба Полумесяца — объект военного стратегического назначения. Не для туристов. Тем паче, потусторонних.
— Ой, а я это помню! Магистр Орлин мне персонально читал курс по вампирам, пока вы с Дахху валялись с тролльей ветрянкой на пятом году обучения! — Кадия встрепенулась. Лихорадочная, нехорошая краснота на её щеках медленно угасала, сменяясь привычно-задорным румянцем. — Здесь очень маленький гарнизон дозорных, но на всех подъемниках стоят системы распознавания клыков. Некоторые контрабандисты нападают на вампиров прям в Хейлонде, вырывают им зубы и потом прикладывают это богатство к спец кристаллам, чтоб перейти на ту сторону и поживиться барахлишком в Мудре. В итоге вампиры — настоящие мастера самообороны, с детства учатся. Как говорится, без мотивации молодцом не станешь… А лучшей мотивации, чем риск остаться без зубов в подворотне, для детей еще не придумали.
— Кад, не вздумай писать книги о воспитании! — прыснула я.
— Наверное, нам все равно придется отловить какого-нибудь патрульного. Не то что бы я за разбой и насилие, но… Какие еще варианты? — Андрис задумчиво скрестила руки на груди.
— Тинави! — вдруг воскликнул Лиссай неожиданно громко, и, спотыкаясь на скользящем мистралине, бегом бросился ко мне. — Я… Я вижу ваши эмоции!
От этого окрика я первым делом почувствовала себя предательницей[1].
* * *
[1] Напоминаю! Я и боги — единственные существа, чьих эмоций Лиссай не видит. Ну, в нашем мире, во всяком случае. Нас как бы защищает унни. Остальные люди для принца похожи на туманные цветные пятна владеющих ими чувств.
* * *
Вторым делом я испугалась.
Эмоции?! Как так? Что, прах побери, поменялось? Неужели унни оставила меня окончательно: уже даже защиты лишила?..
— Вы боитесь, — расстроенно сказал принц.
— Да, — не менее расстроенно подтвердила я.
— И надеетесь на лучшее.
— Как без того!
— И вас распирает от злости.
— Э, правда? — я удивилась.
— Да. А еще все эмоции двоятся. К-как странно… — протянул Лиссай, нахмурившись, — И, знаете, Тинави, обычно у людей они в голове, а у вас в животе почему-то. К-как загадочно!
— А-ХА-ХА-ХА! — Кадия снова начала ржать, как конь.
— Может, это бабочки? — усмехнулась Андрис.
Полынь лишь с любопытством покосился на нас от мумии, которой он уже делал сердечно-магический массаж: таскать ее, неоживленную, было бы несподручно.
Я меж тем сменила Кадию на посту Человека Хохочущего. Потому что, почувствовав царапанье по солнечному сплетению, я поняла, откуда у меня в желудке вьются двойные чувства.
О, прах! А ведь раз мы на границе пустыни и Хейлонда, значит есть шанс, что…
Я стала экстренно вытряхивать свою многослойную одежду. Где-то между рубашками пищали и бились вконец дезориентированные мыши. Честно говоря, задним числом я не вполне понимала, зачем я вообще их сцапала: наверное, мне претила мысль о том, чтоб разбиваться в одиночестве. Или наоборот, я хотела смягчить им удар собой? Или это хватательный рефлекс барахольщицы со стажем… Кто ж теперь разберет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наконец, вместе с горой всякой всячины, которую я честно переложила в походный костюм из летяги, вывалились две черные, сморщенные, слегка контуженные мыши.
— Ну вот! Все нормально, мои чувства все еще под защитой! — я разулыбалась.
— Малек, ты хочешь сказать, они всегда с тобой? — Полынь заинтересованно вздернул бровь. — Ты, конечно, любишь животных, но чтоб настолько?
— По пути прихватила, — смущенно буркнула я и присела возле мышей.
Они вытаращились на меня глазами-бусинами.
— Доброй крови! — я подмигнула. — Превращайтесь, все свои!
* * *
…На то, чтобы уговорить вампиров сотрудничать, ушло много дипломатии, пара заклинаний и оплеуха, выданная Кадией сгоряча, когда одна из «мышек» сказала нечто нелицеприятное на хейлонлинге. Что именно — поняли только Мчащаяся (спецкурс магистра Орлина не прошел для нее даром) и Лиссай, которому унни помогала распознавать любые языки.
Выяснилось, что пойманные мной вампиры — летуны-спортсмены, чью тренировку я так жестоко прервала. Когда они сменили облик на людской, то оказались одеты в одинаковую форму: шорты, гетры, рубашки с воротниками-стойками и нашивки с гербом бэтбола — чисто вампирьей командной игры.
— Если их тренер похож на мастера Пнивколена — хана ребятам, — прыснула Кадия. — Скажет, что похищение — не повод пропускать разминку, и накажет лишней сотней миль полёта.
Судя по кислым лицам вампиров, она попала в яблочко. Но солидаризироваться и активно помогать нам пленники оттого не стали.
Решено было их обезвредить. Не мудрствуя лукаво, мы спеленали жителей дружественного Хейлонда широкими «гуманными» веревками. «Не оставляют пролежней на преступниках!» — похвасталась Андрис. Таким образом, к подъемнику с нами шли аж три мумии. Растёт команда!
У плотинных лифтов не было шахт: они ползали вдоль стены по специальным рельсам, и с расстояния казалось, будто это огромные жуки лакомятся карамельной патокой дамбы. Каждый лифт имел три остановки: нижний этаж; страховочный (то есть выход на мистральные тенты, где находились мы) и пограничный (верхняя площадка и нужные нам врата в пустыню).
У подъемника Кадия выбрала вампира помельче, раскрыла ему рот (как обычно делает это с Сусликом), и опустила клыками в специальную выемку. Я дёрнула рычаг, торчащий в камне, будто карланонов меч из срединной легенды, и… Успех.
Механизм дрогнул и заскрежетал. Мы дружно задрали головы. С неимоверной высоты на нас медленно и неумолимо покатилась пассажирская клетка. Она была такой ржавой и громыхала так издыхающе, что я нервно сглотнула, соображая, где ж мои колени успели променять костяные чашечки на желе.
— Йоу, знаете, а я уже не против лестниц… — задумчиво протянула Андрис Йоукли.
Я согласно закивала. Кажется, мы с Ищейкой страдаем одним и тем же недугом: слабым страхом высоты.
Очень, очень слабым. Не о чем говорить.
Остальные наши спутники захмыкали и заулыбались в ответ на реплику Андрис. То ли подумали — шутка, то ли решили, что счесть это шуткой и, тем самым, проигнорировать завуалированный вопль о спасении будет продуктивнее для миссии.
— Вас мы выпустим наверху, — пообещал Полынь двум вампирам.
И вот мы загрузились в клетку. Кадия снова ткнула мелкого летуна клыками в опознавательную коробку — уже новую, установленную посреди подъемника на столбе. Лифт крякнул, дёрнулся и… Никуда не поехал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У-у-у, развалина! — возмутилась подруга и отвесила столбу хорошего пинка.
Тогда подъемник все-таки повиновался. Крайне неохотно. Перед отправлением он протяжно, обреченно вздохнул, типа: «Эх… Ну, была не была. Я предупреждал». Мои руки непроизвольно сжались на прутьях решетки.
