Ибо, как оказалось, Пауля и Лилиан Амонтедо знали все в городке. Ну, или почти все. Да и как не знать, если Пауль Амонтедо был одним из трех хлебопеков, снабжавших жителей хлебом, булками и пирожками. Дорогу к его дому Грэму указал первый же прохожий. Совершенно деморализованный, он направился в указанном направлении мимо ухоженных домов, окруженных палисадниками. Все вокруг казалось игрушечным, и никак не верилось, что подобные города бывают на самом деле. Грэм, городской житель до мозга костей, все свое детство проведший на улице, хорошо знал грязь переулков и темные дела, творившиеся в них, но здесь, казалось, уже и думать забыли о грязи. И уж конечно, в таких вычищенных до блеска переулках трудно проворачивать темные делишки и аферы. Интересно, чем же живут здешние воры, если таковые, конечно, вообще есть? Пока что все люди, встречавшиеся Грэму, казались более или менее благополучными и порядочными. Конечно, вор не обязан ходить крадущейся походкой и носить лохмотья, но Грэм так долго обращался в их среде, сам был таким же, что он почти всегда без труда мог узнать сумеречного брата. Здесь же он пока не встретил ни одного.
Интересно, есть ли в городе вообще храм Фекса? Хотя, как не быть. Живут же в городе торговцы и купцы…
Искомый дом оказался не слишком большим, но зато двухэтажным. На первом этаже находилась лавка и, как решил Грэм, пекарня, а на втором располагались жилые комнаты. Он решил пока не ломиться наверх и, привязав у входа Беса и наказав Мэнни ждать и присматривать за конем, вошел внутрь лавки, придерживая ножны, чтобы не цеплять ими неширокий дверной проем.
Помещение оказалось не очень большим и не очень светлым; у дальней стены находился прилавок, за которым стояла женщина. Склонившись, она что-то высматривала внизу, но услышав шаги, выпрямилась. Немолодая, лет уже далеко за пятьдесят, с сединой в густых темных волосах, темноглазая, она чем-то неуловимо походила на Джулию. Грэм решил, что это ее мать.
— Госпожа Амонтедо? — спросил он негромко.
Она кивнула и посмотрела на него с недоумением.
— Да, это я. Что вам угодно, сударь?
Она разглядывала его — лицо, одежду, оружие, — и беспокойство на ее лице все росло. Грэм подошел ближе и облокотился на стойку.
— Я хотел бы видеть вашу дочь.
— Зачем это? — с подозрением спросила женщина, и у него вдруг быстро застучало сердце. Значит, Джулия здесь! — Вы ее знаете?
— Да, и она меня тоже.
Лилиан смерила его таким взглядом, что стало понятно: ее дочь ждет большая взбучка и допрос с пристрастием. Женщина явно считала, что негоже дочери водиться с подобными людьми.
— Что у вас к ней за дело?
— Я хотел бы обсудить это с ней, а не с вами, — сухо сказал Грэм. — Не беспокойтесь, я не причиню вреда ни ей, ни вам, госпожа.
— Ну хорошо. Только говорить вы будете здесь, при мне… Мария! — крикнула она, чуть повернувшись назад, туда, где темнел проход в смежную комнату. — Поди-ка сюда!
Мария? удивился Грэм. Какая еще Мария? Впрочем… Мало ли. Это может быть и работница, которую пошлют найти Джулию.
В комнату вошла молодая женщина лет двадцати семи, вытирающая об передник руки. Грэм взглянул на нее и все понял. Это была сестра Джулии. Она казалась немного выше, и обладала более мягкой, женственной красотой.
— Вот этот господин желает говорить с тобой, — без восторга сказала Лилиан. — Ты знаешь его?
На лице Марии отразилось явное удивление.
— Нет, я никогда его не видела…
— Подождите, — быстро сказал Грэм. — Это недоразумение. Я хотел видеть вашу старшую дочь. Джулию.
Воцарившееся вслед за его словами молчание ему не понравилось. И мать, и сестра Джулии смотрели на него такими глазами, словно увидели покойника.
— Увидеть Джулию? — наконец, проговорила Лилиан со странным смешком. — Хотела бы и я тоже увидеть Джулию. Сударь, мы не видели ее уже более полугода, и понятия не имеем, где она сейчас. Мы очень долго не получали от нее известий.
— Полгода… Но она была здесь?
— Была, — женщина взглянула на Грэма с новым интересом. — А вы кто ж все-таки будете?
Грэм назвался, не упоминая титула, и добавил:
— Во время войны с Медеей мы с Джулией были в одном отряде.
— Я так и подумала… Простите, сударь.
В лавку вошли две женщины, одетые как незнатные горожанки среднего достатка, в руках они держали по корзине. Лилиан приветствовала их, перебросилась с ними нескольким фразами на лигийском, повернулась к дочери и что-то сказала ей, потом обратилась к Грэму:
— Дочь обслужит покупателей. Пойдемте со мной, поговорим в доме.
За лавкой, как Грэм и думал, находилась пекарня. Он успел мельком увидеть пышущую жаром печь и нескольких обсыпанных мукой человек в низкой комнате. Оттуда навстречу им вышел, переваливаясь на коротеньких ножках, ребенок лет полутора в одной рубашонке. Он уцепился за юбку Лилиан и уставился на Грэма огромными карими глазами, засунув палец в рот. Женщина подхватила его на руки и жестом предложила Грэму подняться на второй.
Наверху оказалась комната, чистая, светлая, очень обычная. Лилиан кивнула Грэму на скамью у стены, сама села напротив, в плетеное кресло, посадила на колени ребенка. Тот улыбался Грэму, пуская пузыри.
— Что я вам скажу, — проговорила женщина, машинально ероша светлые волосики малыша. — Если вы и впрямь ищете Джулию, то пришли не туда. С тех пор, как она сбежала из дома в шестнадцать лет, я видела ее только пару раз, когда она вдруг неожиданно вспоминала, что у нее все же есть мать. В промежутке между ее визитами я и знать не знала, где она, да и жива ли вообще.
— И давно она приезжала в последний раз?
— Объявилась года два назад. Думаю, она и не приехала бы ни за что, если б не забрюхатела. Допрыгалась в конце концов…
— Что?! — не поверил ушам Грэм.
Лилиан взглянула удивленно.
— Не знали? Давненько вы ее, должно быть, не видели. Приехала беременная, уж вот с таким пузом.
Сердце у Грэма екнуло, и нехорошо засосало под ложечкой. Неужели?.. Неужели именно поэтому она и распрощалась с ним так быстро? И ничего не сказала… да как она могла?!
— Она родила ребенка?
— Родила, а как же. Его вон, — Лилиан легонько встряхнула малыша; тот радостно захихикал. — Посидела еще с полгодика, или чуть больше, и опять исчезла, только ее и видели. Не могу, говорит, дома сидеть, тошно. А мальчишку вон оставила. Эй, сударь, вам плохо?
Грэм с трудом перевел дыхание и сжал кулаки. Вот это был удар под дых. Что он такого плохого сделал ей?!
— Она говорила, кто отец?!
— Да ничего она не говорила, — женщина с опаской посмотрела на него, как будто ожидала, что он вот-вот рухнет на пол. — Так, упомянула лишь, что убили его. Наверное, кто-нибудь из той солдатни, с какой она компанию водила. Вам-то, если вы воевали вместе, лучше знать, с кем она шашни крутила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
