Ночью, при свете луны и звезд центральный фонтан перед дворцовой лестницей казался феерическим зрелищем — даже для тех, кто не обладал ночным зрением. Струи, взлетавшие к небу и опадавшие каплями, большими и малыми, сверкали словно брильянты. При дневном свете вряд ли они были так же красивы.
Но Грэм не смотрел на сверкающие струи. Ему было не до красот природы и архитектуры, его волновали проблемы более приземленные. Он оперся о каменную стенку фонтана и наклонился к воде. Кровь уже не шла, но во рту ощущался ее железный привкус, а лицо и одежда были все в бурых пятнах. Нужно было привести себя в относительный порядок. Грэм хотя и не собирался возвращаться во дворец, но и появляться в городе в таком виде не хотел. Не то, чтобы он боялся, что его неправильно поймут — ему было плевать на мнение окружающих, — но ему хотелось избежать расспросов Мэнни. Мальчишка любопытен и не робок, он обязательно спросит, что произошло.
Грэм зачерпнул в ладонь воды из фонтана, — она оказалась неожиданно теплой, — и смыл кровь с лица, прополоскал рот. Наверное, со стороны могло показаться странным умываться и стирать одежду в фонтане королевского парка, но Грэм плевать хотел на условности. А он том, что поблизости могут оказаться стражники, он как-то не подумал.
Было очевидно, что замыть кровавые пятна на рубахе не удастся, и Грэм махнул на них рукой. Безымянный с ними. Все равно он вернется в город ночью, Мэнни будет спать и ничего не заметит. Если только он опять не сидит до рассвета, упрямо поджидая дядюшку…
— Соло, — услышал он вдруг за спиной тихий голос.
Обернувшись, Грэм увидел шагах в десяти от себя Ива. В руке его льдисто поблескивал обнаженный клинок. В бледном лунном свете можно было рассмотреть тонкую вязь на лезвии — Грэм помнил ее очень хорошо. Он откинул назад намокшие волосы, выбившиеся из прически, и, приподняв бровь, поинтересовался:
— В чем дело? В парке завелся василиск?
— Я тебя предупреждал, что если ты приблизишься к Ванде, то будешь иметь дело со мной?..
— Ага, значит, не василиск. И что же? Оружия у меня нет, поединка не выйдет.
— Я не хочу поединка, — отозвался Ив и сделал стремительный выпад.
Движение его оказалось неожиданным, и Грэм едва успел уйти в сторону. Клинок со всей силой обрушился на камни оградки, высекая искры; брызнула каменная крошка.
— Однако, — сказал Грэм. Теперь он стоял уже не так расслаблено, он подобрался и был готов в любую секунду двигаться. — Хочешь убить меня? Прямо тут? А как потом будешь объяснять наличие в парке хладного трупа? Тебя обвинят в убийстве, дюк.
Вместо ответа Ив ударил еще раз; Грэм нырнул под клинок, который прошел так близко, что он услышал шорох стали о воздух, и щекой почувствовал движение. Ив стремительно развернулся вслед за ним, меч выписал в воздухе сложную траекторию и снова обрушился на Грэма. Чтобы избежать удара, тому пришлось припасть на колено; подняться он не успевал — серебристая лента клинка снова летела на него. Он откатился в сторону и вскочил на ноги. Происходящее ему очень сильно не нравилось. Ив, похоже, рехнулся, если пытается убить его теперь, когда у него нет в руках оружия. Он всегда был таким благородным, что благородство из ушей у него лезло. Грэм коротко огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие, не нашел ничего подходящего и понял, что придется выкручиваться, располагая только голыми руками. Мысль о бегстве пришла ему в голову и тут же ушла — Ив бегает не хуже него, догонит в три счета и убьет ударом в спину.
— Раз и навсегда, — выдохнул Ив, делая шаг вперед. — Раз и навсегда покончить с тобой, пес.
Глаза у него были такие… Безымянный! Ни у кого, никогда Грэм не видел таких глаз.
— Ив, ты пьян?
Удар. Грэм шагнул навстречу, поднырнул Иву под руку, чтобы оказаться у него за спиной, разворачиваясь в движении. Ив в замахе повернулся вслед за ним, но слишком медленно. Грэм успел со всей силы ударить его ребром ладони по шее и отскочить в сторону, чтобы клинок, продолжавший движение по инерции, не попал по нему. Он немного не рассчитал, и меч все же задел его плечо, оставляя длинный порез; но зато Ив, пошатнувшись, осел на землю. Грэм, быстро наклонившись, вынул из его ослабевших пальцев меч, закинул в кусты — пусть поищет, — и только после этого присел рядом, чтобы проверить, дышит он вообще или нет. Ив дышал, но был без сознания.
Соблазн затащить его в фонтан был слишком велик, но Грэм решил все-таки отказаться от этой мысли, хотя руки ох как чесались. Отказаться не ради Ива — ради Корделии. В ее глазах унижать этого идиота ему не хотелось. Поэтому он просто оттащил Ива в сторону и оставил там, а сам отправился в конюшни. Здесь ему делать было больше нечего.
В конюшнях горел свет и раздавались голоса — приглушенные, но веселые. Конюхи, судя по всему, тоже праздновали помолвку дочери короля, только на свой манер. Появившегося в дверях Грэма они сначала не заметили, и только какой-то парнишка, сидевший поодаль — наверное, помощник конюха, — увидел его, вскочил и согнулся в поклоне. Глаза у него стали — ого-го! Нечасто ему приходилось видеть князей в таком разодранном виде.
— Коня, — не допускающим возражений тоном сказал Грэм, и тут его заметили все остальные.
Переспрашивать и интересоваться его личностью никто не стал — узнали. Белые волосы запоминались всем, кто когда-либо его видел; кроме того, он оказался единственным гостем, который прибыл на праздник верхом, а не в экипаже.
По указанию одного из конюхов мальчишка отправился седлать коня; остальные же так и остались стоять, согнувшись в почтительном полупоклоне. Грэм махнул им рукой — сядьте, мол, — и пошел к стойлу, где с его Бесом уже возился парнишка. Надо сказать, с некоторой долей робости, косясь то на жеребца, то на его хозяина, который встал неподалеку, прислонившись к стене.
Получалось все ужасно глупо. Я бегу так, мрачно подумал он, словно совершил преступление. Словно это я напал в королевском парке на безоружного человека с целью убить его, а теперь скрываюсь. Пожалуй, Ив наплетет теперь с три короба, очнувшись. Впрочем, не все ли равно? Грэм не собирался более возвращаться в этот дворец… и в это королевство.
А может быть, стоило позволить Иву убить себя? Все равно Грэм не знал, как и зачем ему жить дальше. Он не представлял, чем будет заниматься, вернувшись домой. Да и домой ли? Старый замок так и не стал его домом в полном смысле.
— Все готово, господин князь, — оторвал его от размышлений голос парнишки-конюха. Грэм поднял глаза и встретился взглядом с его серыми глазами. Которые были так похожи на глаза Мэнни… Нет! по крайней мере, одному человечку на всей земле он нужен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
